Читать книгу "Лунные бабочки - Александр Экштейн"

— Да пошел ты! — Старший группы махнул рукой, приказывая подчиненным двигаться дальше. — Дышишь — дыши. Мы тебя задерживать даже без документов не будем, раз такое дело. — Потеряв интерес к Саше Углокамушкину, патрульные двинулись в сторону улицы Герцена.

— А почему? — крикнул вдогонку заинтересованный этим феноменом Саша.

— Да у тебя, — оглянулся в его сторону сержант, — на морде штамп стоит — «москвич».

Саша остался один на один с по-осеннему холодной московской ночью.

Подняв воротник пиджака, Саша стал отжиматься, упершись руками в лавочку. Раз-два-три, отжимался он от деревянных полос, прикрепленных к гранитному основанию. Фонтаны, граница между Александровским садом и зарывшимся в землю магазином, бросали вверх подсвеченные струи воды. Саша бросил упражняться и вдруг заметил, что в ночном пространстве центра города что-то изменилось. Нет, все было по-прежнему, но все равно не так. Он взобрался на стеклянный купол-крышу магазина и подумал: «Сейчас что-то должно случиться».

2

Москва, конечно, не город Счастье в Луганской области, а нечто более весомое. Если посреди ночи в центре Москвы, в двух шагах от Кремля, выкинуть фортель, как это сделал Саша Углокамушкин, то обязательно что-то случится. Первое, что бросилось ему в глаза с вершины купола, это не один, а два милицейских патруля, торопливыми шагами спешащих на рандеву с ним, а второе было столь значительным, что Саша мгновенно забыл о первом. «У меня глюки, — решительно подверг он себя критике, — синдром алкоголика». Он увидел, как за Кремлевской стеной возникло и стало расти шарообразное свечение, словно бы кто-то стремительно наполнял яркостью воздушный шар из прозрачной пленки. Светоносный шар, охватив всю территорию Кремля по периметру, вспыхнул ярким светом, взмыл в ночное небо над столицей и почти мгновенно исчез из виду.

— Спускайся, тверской поэт, — услышал Саша знакомый голос подмосковного сержанта, — мы передумали — ты заслужил задержание.

— Слезать — не залазить, — сообщил сверху Саша, подавленный своим галлюциногенным видением, — лишь бы толк от всего этого был.

— Будет, — пообещал ему сержант, — можешь поверить. Вздохнув, Саша спустился в объятия власти и вздрогнул

от вопроса одного из патрульных, который сопроводил его не совсем корректным прикосновением дубинки между лопаток:

— Так по какому адресу ты проживаешь на Тверской?

— Тверская, 18, у меня там трехкомнатный кабинет со всеми удобствами, — злым голосом сообщил Саша, раздраженный машинальностью, с которой его ударили дубинкой.

Власть в России всегда бьет своих граждан машинально, не задумываясь о последствиях, которых никогда для нее не бывает.

— Хорошо живешь, — восхитилась вторая дубинка в руках другого носителя формы, спускаясь с ягодицы Саши Углокамушкина, — нам так не жить.

— Ну ладно, — приняла решение третья дубинка, повторяя межлопаточный путь первой, — пошли.

— У нас хотя и без удобств, — вернулась к ягодицам вторая дубинка, — зато коллектив хороший…

— Мальчики, — вдруг раздался женский голос с властно-бархатными интонациями, — что за странная манера общения среди интеллигентных людей? Разве можно избивать безоружного юношу в двух шагах от верховной власти?

Милиционеры прервали беседу и повернули головы на голос. Саша, морщась от боли, тоже посмотрел на говорившую. В первое мгновение ему показалось, что он видит Капу, Капитолину Витальевну. Сходство было даже не в облике дамы из ночи, а в сути. Иронично-стервозное спокойствие нервной уверенности исходило от женщины, вмешавшейся в то, во что редко кто вмешивается не то что в ночное, а и в дневное время. В следующую минуту Саша признал в даме свою соседку по купе поезда Новороссийск — Москва Степаниду Грунину, прогуливавшую на поводке китайского мопса. На ней был деловой костюм с брошью и шляпка в стиле Маргарет Тэтчер, на руках тонкие черные перчатки с искоркой, на ногах салон-туфли комбинированные, черные с белым, на высоких каблуках.

— Ты кто? — скорее от растерянности, чем от нажитой в процессе службы грубости, спросил молодой милиционер блудливо-официальным голосом.

Женщина вздохнула, переложила поводок из правой руки в левую и, сделав шаг, залепила милиционеру пощечину. Судя по силе удара, пощечину запросто можно было причислить к боковому резкому хуку в челюсть. Милиционера развернуло, и, если бы не подхватившие его товарищи, он упал бы на землю.

— Иногда вежливость гораздо безопаснее грубости, — изрекла Степанида Грунина, возвращая поводок в правую руку. — Тем более с женщиной.

3

— Женское и мужское начало, инь и ян, в каждом человеке — это насильственная акция экспериментального действия. Он и она — разделение очень и очень условное. Мы все — оно. Факты лежат на поверхности. Скоро все поменяется. Наука доказала, что женщина может воспроизвести потомство без мужчины. Клетка, взятая у женщины или мужчины, вводится женщине, выполняя роль мужского сперматозоида. В итоге на свет появляется ребенок — девочка. Мужчин таким способом воспроизводить невозможно, — Степанида Грунина подлила Саше Углокамушкину чаю, — но в этом, по большому счету, и нет необходимости. Мужчины пока еще не понимают и не чувствуют своей рудиментарности в эволюционном процессе. Но думаю, что им скоро придется расстаться с иллюзиями о своей главенствующей роли. Первые результаты клеточного оплодотворения обнадеживают. Исчезли признаки двуполости уже на стадии развития плода, женщина рожает только женщину. Эра мужчин заканчивается. — Она заботливо пододвинула к Саше банку с клубничным вареньем и свежие булочки.

Саша Углокамушкин, Степанида Грунина и Юрий Бориславович, муж Степаниды Исаковны, завтракали на кухне. Одиннадцатичасовое утро размазывалось с той стороны окна дождевыми каплями.

Саша Углокамушкин даже не удивился, когда еще ночью выяснилось, что Степанида Грунина проживает по случайно выдуманному им для милиции адресу. Он давно смирился со своим латентно протекающим даром провидца.

— Я тебя угадала, на все сто процентов, еще в поезде, — сказала Степанида Грунина. — Ты редкий кадр, если даже я на тебя не подействовала. У меня еще не было таких курсантов, так что будешь учиться.

— Ну уж нет, — отрицательно покачал головой Саша Углокамушкин. — Только не учиться. Я домой, в Таганрог, мне вчера видение было, светящийся шар оторвался от Кремля и улетел в космос. Это призрак величия через катастрофу.

— Катастрофа? — удивился Юрий Бориславович. — Чепуха! Нас катастрофами не испугаешь.

Муж Степаниды Груниной заслуживает описания. Это неповторимый мужской экземпляр. Если вы можете представить белокурого мужчину ростом два метра десять сантиметров, с голубыми глазами, мастерски, на высоком уровне танцующего партию Спартака в одноименном балете, то представляйте — это Юрий Бориславович. Все остальное — непредставимо.

— Дорогой, — нежно оборвала мужа Степанида Исаковна, — займись лучше стиркой, но прежде вымой посуду и убери в спальне.