Читать книгу "Звезда сироты - Алан Дин Фостер"

– Быстро ты учишься, Пушок, – сглотнул Флинкс.

– О, разумеется, – с детским энтузиазмом согласился великан. – Это забавно. Давай поиграем в игру. Ты придумай понятие или новое слово, а мы попробуем усвоить его, идет?

– Для изыскательской партии, проводившей здесь замеры, это была не игра, – вдруг объявила Силзензюзекс. Она посмотрела на Флинкса. – Я вижу, что ты пытаешься мне сказать.

И к великану:

– Они не высадились, потому что… потому что побоялись вас, Пушок.

– Побоялись? Зачем меня бояться, – он хлопнул лапой, способной обезглавить человека, по своему торсу метровой ширины. – Мы всего лишь живем, едим, спим, занимаемся любовью, строим пещеры и играем в игры… и устраиваем шутки, конечно. Чего тут бояться?

– Твоего потенциала, Пушок, – медленно объяснил Флинкс. – И вашего, Ням и Голубой, и твоего тоже, Можетитак, где бы ты ни был.

– Где-то там, – любезно помогла Ням.

– Они увидели ваш потенциал и шарахнулись, как черт от ладана, вместо того чтобы спуститься и помочь вам. Поместили вас под Эдикт, чтобы никто другой тоже не пришел вам на помощь. Они надеялись обречь вас всех на невежество. У вас неисчислимый потенциал, Пушок, но у вас, кажется, нет большого стремления им воспользоваться. Лишая вас этого, Церковь позаботилась о том, чтобы она могла…

– Нет! – закричала в муке Силзензюзекс. – Я не могу в это поверить. Церковь не стала бы…

– Почему же это? – фыркнул Флинкс. – Всякий может побояться, что большой ребенок свалит глыбу.

– Бояться неправильно, – скорбно заметил Пушок. – И печально.

– Прав в обоих случаях, – согласился с ним Флинкс. Вдруг осознав, что его желудок требовал внимания, он выудил из пластикового контейнера большой кубик обработанного мяса и сыра и присел на камень. Удалив оберточную фольгу, он откусил большой кусок от него, а затем принялся искать в контейнере что-нибудь пригодное для Пипа.

Силзензюзекс присоединилась к нему, но проверяла припасы в лучшем случае без энтузиазма. В голове у нее крутился мощный водоворот конфликтующих, сбивающих с толку и деструктивных мыслей. Знание того, что сделала Церковь, вдребезги разбивало веру, которой она придерживалась с самого окукливания. Каждый раз, когда еще один идеал с треском рушился, он вызывал у нее болезненный укол.

Флинкс принял решение:

– Вы хотели поговорить, поиграть в игру понятий и слов?

– Да, давай поиграем, – с энтузиазмом прогнусавила, подходя мелкими шажками, Ням.

– Давай поговорим, – согласился Голубой.

Флинкс выглядел мрачным, учитывая, что он затеял совершить, и порадовался, открыв, что это решение заставляло его испытывать большее удовлетворение, чем любое принятое им за всю его жизнь.

– Уж не сомневайтесь, поговорим.

11

– Но не здесь, – вставил Пушок.

– Определенно, не здесь, – откликнулся Голубой. – Пошли в Пещеру.

Отвернувшись от Флинкса, он и Ням зашагали в ногу через лес. Пушок вперевалку тронулся за ними, предложив жестом Флинксу и Силзензюзекс следовать за ним.

– Пещеру? – переспросил Флинкс попозже, когда он и дрожащая транксийка, натирая волдыри от быстрого шага, взбирались на гору. – Вы все разделяете одну пещеру?

Пушок, казалось, удивился:

– Все разделяют одну Пещеру.

– Значит, вы все принадлежите к одной семье? – выдохнула Силзензюзекс.

– У всех одна семья, – рослый туземец был явно озадачен этими вопросами.

Флинксу пришло в голову, что на уме у Пушка могло быть нечто иное, чем непосредственные родственные отношения. Слово со множеством значений могло сбить с толку и человека, не говоря уже об инопланетянине, едва-едва знающем язык.

– А мы из той же семьи, Пушок? – медленно спросил он. Тяжелые мохнатые брови задумчиво наморщились.

– Еще не уверен, – сообщил ему, наконец, их скромный спаситель. – Когда узнаю, дам тебе знать.

Еще час изнурительного путешествия по камням и канавам – и Флинкс оказался запыхавшимся. Для его спутницы, истощившей силы и прилегшей посреди группы цветущей поросли, дело обстояло намного хуже.

– Извини, – прошептала она. – Я не могу удержаться на ногах. Устала и замерзла.

– Подожди, – сказал он. – Пушок, подожди нас!

Впереди трое уйюррийцев остановились и выжидающе посмотрели назад.

Флинкс опустился на колени и осторожно изучил сломанную стопоруку. Хотя Силзензюзекс и не подвергала ее давлению, сочленение, кажется, не зарубцовывалось как положено.

– Нам придется наложить шину на этот перелом, – тихо пробормотал он. Она кивнула, соглашаясь.

– Сделаешь это в пещере, – посоветовал Пушок, вернувшись к ним.

– Сожалею, Пушок, – объяснил Флинкс. – Но она не сможет дальше идти, если мы не исправим этот перелом. – Он подумал и предложил: – Вы, трое, идите дальше, оставляя след в виде сломанных веток, а мы позже догоним вас.

– Глупо, – возразил туземец. Он придвинулся поближе, его огромная туша заставляла стройного юношу выглядеть рядом с ним карликом. Флинкс заметил, что Пип не шелохнулся. Если его приятель не выражал никакой озабоченности, значит, он не чувствовал никакой угрозы за этими надвигающимися светящимися глазами.

Пушок изучил дрожащую Силзензюзекс и с любопытством спросил:

– Что делать, друг-Флинкс?

– Если ты думаешь, что с нашей стороны глупо идти по вашему следу, – осторожно сказал он уйюррийцу, внимательно следя за любыми признаками гнева, – то вы могли бы подвезти нас.

Голубой почесал задней ногой под челюстью:

– Что такое подвезти? – с интересом спросил он.

– Значит нести их вместо камешков, – фыркнул глухой голос с легким презрением к несообразительности Голубого. Флинкс развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как чуть фосфоресцирующая фигура Можетитака пропадает куда-то там.

– Теперь понятно, – удовлетворенно проурчал Пушок. – Что нам делать?

– Просто стой тут, – проинструктировал Флинкс, гадая, когда он шел к этой коричневой стене, окажется ли эта идея в конечном итоге такой уж умной. Большая урсиноидная голова повернулась, наблюдая за ним. – А теперь ляг на живот.

Пушок быстро плюхнулся с пневматическим "Тум". Осторожно поместив одну стопу на его левый бок, Флинкс поднял руки и, захватив две пригоршни жестких волос, с силой подтянулся. Когда не раздалось никакого протеста, он потянул снова, на этот раз достаточно сильно, чтобы взметнуть себя на широкую спину.

– Отлично, теперь можешь снова встать на четвереньки, – сказал он своему шутливому одру.

Пушок поднялся с гидравлической плавностью, мысленно улыбаясь. "Ясно. Это мысль лучше".