Читать книгу "Диспетчер атаки - Станислав Шульга"

Так или иначе построением подобных «знаковых насосов» занимаются многие крупные иерархии. Более всего в этом преуспели религиозные, политические и рекламные структуры, основа жизнедеятельности которых во многом зависит от удачно построенной и преподанной целевой аудитории идеологии. Самый значительный опыт в этом деле имеют, конечно же, религиозные структуры. Вследствие этого бытующее утверждение о том, что гейткиперские личи занимаются чем-то очень новым, не имеет под собой веских оснований. Но нельзя снимать со счетов, что именно они находятся в авангарде. В основе их лидерства в этой области лежат три кита: собственная сильная идеология, которая не является подчиненной по отношению ни к одной из мировых религий; широкий спектр новейших психотехник, ведущих свои корни от старых восточных практик и активно использующих Си-Джей, а также другие информационные технологии; и третий — упор исследовательской деятельности на области создания искусственного интеллекта, так называемых «гибридных» коммуникативных систем — «человек-компьютер», «человек-«эй-ай». «Эй-ай-эй-ай»…

Василий Шидловский

«Вводный курс знакового менеджмента»

Образцов вел борт по третьему ряду, время от времени посматривая на Ковецкого. «Стекла» плотно сидели на массивном лице и четки ни на минуту не прекращали движения. В правом верхнем углу бортового монитора индикатор, показывавший входящий поток данных, который шел на борт, уже с час как стоял на одном и том же уровне. Через равные промежутки времени потоки входящей информации спадали почти до нуля. В то же время резко возрастал поток исходящего трафика. Деми-лич активизировал свои проекции, субличности, подключая все новые и новые ресурсы подсознания. Хайкорд насчитал почти три десятка пиков исходящего потока. Множа свои проекции, деми-лич запускал процесс параллельной обработки нескольких десятков потоков данных.

Три глубоких выдоха. Ковецкий передвинул «стекла» на лысину и активизировал свой лэптоп.

— Хэвен контрол, чего у вас? — Она покинула кемпинг десять минут назад, ни с кем на связь не выходила, никаких сообщений на вход не было, сейчас движется по Е-50 в сторону Праги. — Подвесить ничего не удалось? — Удалось. Но она стряхнула почти все. — Этого следовало ожидать. Что у нас с данными на нее? — Трехмерный портрет, детальный фоторобот уже готов. — Это все равно муляж. Форма черепа, костей, что с этим? — Пока ничего, перехват будет через двадцать минут, ребята уже на трассе. — Не забудьте про все остальное. Что-нибудь еще про нее выяснить удалось? — Практически ничего, кроме того, что она зарегистрировалась в отеле под именем Вероники Земановой. — Земанова? — Да, у вас есть что-то по ней? — Нет, это фамилия одной из чешских порнозвезд начала века. — Ага… — Хэвен контрол, как только появятся костные профили, сливайте сразу сюда.

Ковецкий положил лэптоп на бардачок.

— Васильич, давай двигать в сторону Праги. Она рвется туда.

— Туда, куда же еще. Я так понял, что у нас на нее сейчас ничего нет.

— Пока похвастаться нечем. Но это вопрос времени. Активизируй второй и третий каналы связи.

— Нет проблем, только аккумулятор сядет в три раза быстрее.

— Через два часа на нашей площадке поставят свежий.

— Тогда вообще без проблем.

Еще минут десять Ковецкий согласовывал с операторами корпоративных платформенных «эй-ай» график работы свободных вычислительных и передающих мощностей. Потом его «стекла» снова переместились на его нос, и пальцы снова стали быстро перебирать четки.

Мотоцикл уходил по трассе в сторону большого города, петляя между фурами, микроавтобусами и легковыми автомобилями, из второго в третий ряд.

«Какие-то новички». Черный гейткиперский суперван повторял траекторию ее прохода по трассе, как будто в прямом смысле слова был ее хвостом. Притормаживая и уходя вновь в отрыв, она сделала на мотоцикле еще несколько контрольных виражей, чтобы убедиться в том, что эти ребята действительно неопытные новички. Правда, эти виражи не прошли и ей даром. Три раза она подсекала один и тот же микроавтобус, пока наконец водитель не открыл окно и не покрыл ее смачным польским ругательством. Несколько позже, на въезде в город, она решила вернуть долг и отчебучила в адрес толстого усатого поляка трехэтажный русский мат.

Катя въезжала в город по Ческобродской. Окончательно она оторвалась от них уже в городе, свернув на Новосаганской и дальше, к реке. На узких улочках маневренные качества вана-вездехода не шли ни в какое сравнение с легким мотоциклом. Поблуждав по старому городу, она нырнула в один из подземных торгово-развлекательных комплексов на Белогорской, располагавшихся ближе к окраине. Здесь Катя сдала мотоцикл «бимер» технику-охраннику, взяла свой съемный багажник, рюкзак и поднялась по пандусу на третий подземный этаж, где была камера хранения. До самолета оставалось больше десяти часов, надо было где-то убить время. Высовывать нос из этого комплекса не имело смысла. Если они действительно ее ищут, то лучше пересидеть это время здесь и не светиться лишний раз на улице. И вообще поменьше двигаться. Даже по этому магазину, напичканному камерами наблюдений. Надо было где-то упасть.

80679933. Камера запросила карточку или наличные на выбор. Катя сунула в разъем мятую бумажку в десять евро и получила сдачу. «Будь проклят пластик». Она никогда не пользовалась карточками для расчета. Последние пять лет она делала это сознательно. До этого она просто не зарабатывала на свою жизнь сама. Единственную транзакцию с пластиком она провела, когда обналичивала родительский подарок — серебряную Visa, — который они сделали на ее восемнадцатилетие. Три тысячи евро. На эти деньги она модернизировала свой комп, купила подержанный «судзуки» и дорожный рюкзак от «Дольче-Габбано». Последний потянул на пятьсот евро, и Катя помнила, как отреагировал на него отец. Он весь вечер тихо бурчал себе под нос, что это пустая трата денег и что платить за лейбл на куске выделанной кожи такие деньги глупо.

Ее родители были типичной семьей из самой середины среднего класса. Хорошо оплачиваемые офисные работники, бизнес-наемники, создававшие капитал своим хозяевам, имея за это зарплату, небольшой компенсационный пакет и осознание принадлежности к «большому делу». Деньги, которые они зарабатывали, создавая товар своих фирм, уходили на покупку других товаров, которые производили такие же рабочие лошадки из других фирм. Замкнутый круг, когда все заработанное уходило на операционные расходы семьи — еду, одежду, бытовую технику и коммунальные платежи. Вырваться из этого круга, приобрести что-то, что генерировало положительный денежный поток, удавалось единицам.

Ее отец, человек умный, сильный и веселый, принадлежал к тем, кто мог найти выход из любой ситуации и промолчать о том, чего стоит ему это решение. «А-ля-гер ком а-ля-гер» — его любимая фраза. Он действительно ходил на работу как на войну, на которой главный враг не конкурент из другой компании, а твой сослуживец или начальник, а когда станет совсем горячо или надоест «по самое не балуйся», надо складывать в коробку из-под бумаги любимый старый степлер, чашку и искать другого хозяина. «Дай мне смирения принять вещи, которые я не могу изменить. Дай мне мужества изменить те вещи, которых я не могу принять. Убереги меня сегодня от неосторожности наступить на те пальцы, которые могут иметь отношение к той заднице, которую мне, может быть, придется поцеловать завтра».