Читать книгу "Департамент "Х". Прицел бога - Сергей Самаров"

– А что, если взять и посмотреть? – просто спросил подполковник Лукошкин.

– Это как? – не понял Кирпичников. – Подойти сзади и по-хамски, но с уважением снять с него шляпу?

– Почти так, – объяснил Сергей Викторович свою идею. – При этом не демонстрировать ни хамства, ни уважения. Сначала «загоним», как лошадь. Он уже падал раз, упадет и во второй...

– А если не упадет?

– Упадет обязательно, – заверил Лукошкин. – Это я беру на себя. Один удар в затылок, и Турумтай будет думать, что он снова потерял сознание от усталости. Восемь-десять минут на изучение шляпы я вам гарантирую.

– Не убьешь? – спросил Вельчанинов.

Он хорошо знал, как может ударить бывший лучший специалист спецназа ГРУ по рукопашному бою, и потому считал свои сомнения обоснованными.

– Я всегда бью аккуратно и знаю, чего хочу своим ударом добиться. Самое тяжелое, что может быть, – это сотрясение мозга. Но это уже чистые издержки производства. А цель оправдывает средства. По крайней мере, в данном конкретном случае.

– Перестраиваемся. – Владимир Алексеевич сразу увидел реальность предложенного плана и понял, как его следует выполнять...

* * *

Перестроение произошло за спиной Турумтая и потому оказалось им не замеченным, хотя, по большому счету, каждый настоящий профессиональный военный разведчик обязан чувствовать, что происходит у него за спиной. Вельчанинов встал в группе замыкающим, с тем чтобы иранец после смены встал сразу за ним, а Лукошкин занял место следом за ведущим, чтобы и в следующий раз пойти за спиной подполковника. Чтобы не пришлось долго ждать, Сергей Викторович вскоре сменил Турумтая на месте ведущего, отправив того занять место замыкающего, а сам взвинтил темп настолько, что трудно пришлось уже всем, не говоря уже об иранце. Сменщику Лукошкин сказал несколько слов относительно темпа. Тот только кивнул и, не втягиваясь, что называется, взял с места в карьер. Когда место ведущего перешло к Вельчанинову, Василий Юрьевич вообще заставил всех бежать и скакать через крупные камни, что сильно сбивало дыхание. Так и продолжалось до тех пор, пока снова не подошла очередь встать ведущим и без того едва-едва не задыхающемуся Турумтаю. Темп сразу упал, хотя иранец старался изо всех оставшихся у него. Но можно пересиливать себя, передвигаясь за чьей-то спиной, чувствуя, что и за твоей спиной кто-то подгоняет тебя. В роли ведущего сила воли уже имела меньшее значение – здесь требовалась подготовка российского спецназовца и здоровье дикой лошади. Ни того, ни другого у Турумтая не оказалось. Но он дважды почувствовал, как сзади его ногу задевал Лукошкин, и потому время от времени делал рывки, которые отнимали у иранца последние силы.

Лукошкин выбрал момент и место, где бы Турумтай при падении не сильно разбился, оглянулся на командира, уловил его легкий согласный кивок, поднял согнутую в локте руку к груди и вдруг резко выстрелил основанием ладони в затылок Турумтая. Придись удар чуть ниже, иранскому подполковнику можно было бы получить перелом основания черепа. Удар же в затылок сразу отключил его и бросил лицом вперед. В этот раз Турумтай даже руки не успел выставить и потому слегка разбил лицо. Оказавшийся рядом Вельчанинов перевернул подполковника лицом к небу, а Кирпичников поднял шляпу иранца и сразу принялся ее осматривать и ощупывать.

Рядом с Владимиром Алексеевичем оказался полковник Денисенко. Тот даже ощупывать ничего не стал – сразу понял, что скрывала шляпа.

– Пряжка...

Большая пластмассовая зеленая пряжка с какими-то совершенно не нужными четырьмя «глазками» заклепок, которые ничего ни к чему не крепили. Кирпичников слегка потянул за пряжку, которая крепилась к тулье шляпы чем-то напоминающим широкую резинку того же зеленого цвета. Пряжка легко снималась. На украшение она походила мало и вообще едва ли могла собой что-то украсить.

– Это беспроводные инфракрасные видеокамеры, – объяснил Денисенко. – Посмотрите у него в карманах, там должен быть управляющий блок. Турумтай снимал нас, держа руку в кармане. Сразу на все четыре камеры. В пряжке их четыре штуки. Большой охват съемки.

Вельчанинов передал полковнику блок управления, чем-то напоминающий супертонкую трубку мобильной связи. Анатолий Станиславович повертел прибор в руках и сделал знак капитану Радимову. Тот принял блок из рук в руки.

– Видел я что-то подобное... Что следует сделать?

– Отформатировать память можешь?

Это заняло несколько секунд.

– Готово. Запись удаляется безвозвратно.

– Можно отключить питание? Или что-то незаметно сломать?

– Нужно вскрыть корпус.

Полковник Денисенко молча вытащил из кармана коробку с мелкими инструментами – атрибут для изготовления взрывных устройств. Радимов тут же нашел нужную ему отвертку и несколькими ловкими движениями отвинтил и снял с блока заднюю крышку.

– Кусок проволоки... – потребовал капитан.

В кармане Турумтая нашлась еще одна коробочка. Выбрав подходящую, капитан соединил два контакта аккумулятора и нажал на панели нужную кнопку. Под проволокой с легким треском пролетела короткая искра.

– Готово. Будет работать только с новым аккумулятором, если вообще будет, в чем я неуверен.

– Подходящий аккумулятор в местных условиях не найти, – заметил Денисенко. – Он в блоке собственный, достаточно мощный.

Убрать перемычку, собрать блок и убрать его в карман к Турумтаю было делом нескольких секунд. После этого уже можно было бросить шляпу рядом с камнем и использовать по назначению нашатырный спирт. Только в этот раз Вельчанинов не так сильно смочил ватку. Турумтай несколько раз дернул носом, зажмурил, а потом и открыл глаза.

– На тебя опять что-то сверху сбросили? – спросил Лукошкин. – И что теперь, прикажешь нам нести тебя на руках, как персидского шахиншаха?

Турумтай попытался помотать головой, выгоняя из-под черепа обычный для такого состояния туман, но делать это оказалось больно.

– А шея почему болит? – непонятно кого спросил иранец. – В прошлый раз шея не болела.

– Ударился, наверное, – объяснил Лукошкин и не стал уточнять, что при получении подобного неожиданного удара в затылок часто, если она была в тот момент расслаблена, получает повреждение именно шея: или мышцы растягиваются, или шейный позвонок страдает. – Кто ж тебя падать так учил? Всю рожу себе расквасил...

Вельчанинов тем временем смочил другой кусок ваты хлоргексидином из той же аптечки и стал протирать несколько ссадин на лице иранца, убирая кровь. Турумтай морщился, но лица не отворачивал. Впрочем, ссадины зарастают быстро.

– Так что делать будем? – спросил Кирпичников. – В самом деле, что ли, тебя нести?

– Я смогу идти, – упрямо сказал Турумтай.

Упрямства ему хватало, но вот подготовки явно было мало.

– Последний тебе шанс, Турумтай. Ведущим больше не идешь, только в середине строя. После следующего падения понесем тебя на халатах. Но это нас сильно задержит, и я вынужден буду обосновать задержку в рапорте. Думаю, не в твоих интересах оглашение истории с падениями. Будешь идти нормально, мы все дружно эту историю забудем. Идет?