Читать книгу "Лучше не возвращаться - Дик Фрэнсис"

Он покачал головой.

— Ты бы не стал терять над собой контроль.

Он меня удивил, и не только потому, что попал в точку.

— Ты же впервые увидел меня в четверг, — сказал я, повторяя его собственные слова.

— Я знал о тебе почти все уже в первые полчаса знакомства. — Он помедлил. — Интересно, Викки сказала мне то же самое.

— Ну да, — кивнул я. — Душа нараспашку. — Улыбнувшись, я направился к выходу. — До завтра.

— Пока.

Я вышел из клиники и пошел к своей машине. Было еще рано ехать на свидание, и я собирался купить газеты с объявлениями о сдаче квартир. Я и представить себе не мог, как трудно подыскать какое-нибудь жилье и как это дорого.

Из клиники вышла Белинда и пошла готовить бокс интенсивной терапии для нового подопечного. Широко распахнув первые ворота, она направилась к следующему боксу с утренним пациентом, затем вернулась, как обычно, осмотреть племенную кобылу. Я наблюдал за ее собранной гибкой фигурой и размышлял, смягчат или ожесточат ее время и материнство. Некоторые медсестры становятся добрее, другие, наоборот, безжалостнее. «Пятьдесят на пятьдесят», — подумал я.

Белинда открыла дверь, вошла и почти сразу же выбежала с диким воплем:

— Кен! Кен! — Она буквально влетела в клинику, а я с мыслью «О Боже, только не это» помчался к крайнему боксу.

Огромная кобыла лежала на боку.

Она не дышала, ноги не двигались. Голова была безжизненно запрокинута. Водянистый невидящий глаз казался серым, подернутым дымкой.

Кобыла была мертва.

Кен примчался весь в мыле. Он упал перед лошадью на колени и прижался ухом к огромной коричневой туше в области плеча. По его лицу было понятно, что он ничего не услышал.

Он опять встал на ноги. Казалось, Кен потерял ребенка, настолько он был подавлен. Я видел и понимал его беззаветную любовь к лошадям, его безграничную заботу и внимание, которыми он их окружал, не требуя ничего взамен.

Я подумал, каким он был храбрым, когда решился оперировать эту кобылу. Вспомнил и о том, сколько профессионализма ему потребовалось, чтобы спасти ей жизнь. Ему и в голову не пришло, что он ставит под удар свою репутацию. Мной овладела бессильная ярость — сколько нервов, сколько усилий потрачено впустую. Я и представить не мог раньше, когда только слышал об убитых лошадях, но ни одной не видел, что сам лично захочу отомстить за них. Теперь я должен докопаться до истины не только ради Кена или ради спокойствия моей матери. Я должен сделать это ради лошадей, этих прекрасных и бессловесных жертв, которые беззащитны перед людской подлостью.

— Она не должна была умереть. — Кен был убит горем. — Ей ничто не угрожало.

«Это необдуманно так утверждать, — добавил я про себя. — Опасность вокруг нее была многоликой».

Он провел рукой по коричневому боку, затем опять опустился на колени возле головы лошади, приподнял ей веко, открыл рот и заглянул в глотку. Он поднялся, дрожа и пошатываясь, как старик.

— Мы этого не переживем. Все, это конец.

— Ты же не виноват.

— Откуда я знаю? И кто знает?

Стоя в дверях, Белинда попыталась найти слова оправдания:

— В обед с ней было все в порядке. Когда мы привели сюда мерина с запалом, я еще раз зашла к ней посмотреть, как дела. Она жевала сено и прекрасно себя чувствовала.

Кен слушал ее вполуха. Он был мрачнее тучи.

— Придется делать вскрытие. Мне нужно взять у нее немного крови.

Шатающейся походкой он направился к своему автомобилю и вскоре вернулся с саквояжем в руках, где были шприцы, пузырьки и запас резиновых перчаток в плотно закрытом контейнере.

— Я из машины позвонил живодерам, чтобы приехали ее забрать. Я сказал, что нам придется делать вскрытие, поэтому мне любыми путями нужно вызвать Кэри и пригласить кого-нибудь из ветеринаров со стороны. Но, знаешь, я не буду делать вскрытие сам. То есть… я просто не смогу. А что касается Винна Лиза…

Его голос вдруг прервался, но дрожь не прекращалась.

— Он приезжал утром, — сказал я.

— О Господи!

Я рассказал о визите Винна Лиза.

— Когда он уехал, с лошадью было все в порядке. Скотт перевел ее в крайний бокс, но и после этого все было хорошо. Можешь спросить у Кэри.

Кен посмотрел на труп.

— Одному Богу известно, что об этом скажет Кэри.

— Если бы он соображал, то давно бы предположил возможность отравления, — этими словами Белинда дала мне понять, что излишний мелодраматизм здесь неуместен.

Кен очень прохладно отнесся к этой версии.

— Но в прошлый раз, когда нашли мертвой лошадь Фитцуолтера, все анализы показали отрицательный результат. Никакого яда. Мы потратили уйму денег на специализированную лабораторию, и все бесполезно.

— Попробуй еще раз.

Он молча натянул перчатки и несколькими шприцами попытался взять кровь из разных участков туши.

— А ну-ка, повтори, как можно дать лошади атропин?

— В виде укола или подмешать в пищу. Но атропин тут ни при чем.

— Все равно, проверь, что она ела.

Он кивнул:

— А что, не лишено смысла. И воду. Белинда, принеси, пожалуйста, две стеклянных колбы с притертыми пробками. Поищи их в ящике над шкафчиком для лекарств.

Белинда молча вышла — по долгу службы ей часто приходилось выполнять чьи-нибудь указания. Кен покачал головой и что-то промямлил о скорости разложения крови после смерти.

— И жеребенок, — прибавил он с тяжелым вздохом. — Все впустую.

— А что делать с иглой, которую ты вырезал из ее кишки?

— Бог ее знает. Почему ты спрашиваешь? Какое это теперь имеет значение?

— Если это вспомнит Винн Лиз, то имеет.

— Но он же не вспоминает.

— Согласен, — сказал я, — но, если он сам затолкнул иглу ей в глотку, он может поинтересоваться… В конце концов, он может просто спросить в один прекрасный день.

— И это послужит доказательством того, что он хотел смерти кобылы и делал все, чтобы ее убить. Возможно, он даже предстанет перед судом за жестокое обращение с животными, но я не буду биться об заклад, что его осудят. Любой ветеринар в королевстве может присягнуть, что сотни кошек и собак проглатывают швейные иглы и прокалывают себе кишки насквозь.

Он начал надписывать пробирки с пресловутыми образцами крови.

— Я разделю каждый образец на две части и пошлю в две разные лаборатории, — сказал Кен. — Устрою двойную проверку.

Я согласно кивнул.

— Затем при вскрытии мы возьмем образцы тканей из ее органов, но, можешь мне поверить, опять ничего не обнаружим, как и раньше. Мы просто не знаем, что ищем.