Читать книгу "Реки золота - Адам Данн"

Я пропускаю мимо ушей большую часть рассказов Брайена о последних годах, и вдруг он говорит то, что мне меньше всего хотелось бы слышать:

— И теперь я не могу раскачивать лодку, поскольку Джинни снова беременна и нам нужно закончить отделку цокольного этажа для…

Для детей. Я заранее знаю, что он скажет. Теперь просить его о чем-то не имеет смысла. Стараясь скрыть свою депрессию, я рассеянно спрашиваю, где он найдет время быть юным.

— Юным? Юным? Ренни, это и значит быть юным. Во всяком случае, у нас есть дом, и мы можем обставить его, пока еще получаем зарплату. Кто знает, что будет завтра? Нужно повзрослеть, чтобы быть юным.

Я не знаю, что сказать. Задаюсь вопросом, когда они найдут время радоваться своим детям, и найдут ли, но помалкиваю. Несмотря на все наши различия, видеть его приятно.

— Приятно тебя видеть, — заставляю себя сказать.

— Тебя тоже. Слушай, мне нужно бежать. Звони.

— Ладно.

Глядя, как он исчезает за дверью, я прямо-таки вижу темную тучу своего положения, вползающую, клубясь словно ядовитый туман. Эта чашка кофе, видимо, последнее, что могу заказать. На карточках у меня ничего не осталось. Все свое достояние я брал в кредит. Куда это ушло? (На тебя. На всех вокруг. На тех, кто бессовестно тебя использовал.) Я никогда не собирался сберегать деньги, вкладывать их во что-то, как Брайен. Правда, хотел купить квартиру, но тут я зависел от Резы, и если не смогу быстро заплатить за товар, который забрала ЛА, вряд ли он мне посочувствует. Смотрю на лакомства на витрине за стеклом, и у меня урчит желудок. Я голоден, но денег на карточке недостаточно, чтобы купить еды. Ну что ж, не впервые придется ужинать крекером.

Вот так это происходит. Когда оказываешься на нуле, человек, которого ты считал братом, показывает тебе, что ты все делал неправильно, а он поступал как надо. Потом исчезает словно привидение, и ты понимаешь нутром, что друг для друга вы всего-навсего эфемерное воспоминание.

Вот так это происходит.

Секретарша в приемной «Раундапа» начинает нервничать. Почти час назад я попросил встречи с Маркусом Чоком, а она, разумеется, заявила, что его нет. Я сказал, что подожду, и сижу здесь до сих пор. Говоря по телефону, она стала прикрывать ладонью рот, чтобы я не слышал ее голоса; наверное, уже оповестила по электронной почте всю редакцию о парне, не желающем уходить, и попросила, чтобы кто-нибудь вызвал охрану.

Это уже не имеет значения. Я пригвожден к дивану энтропией. Вставляю в уши наушники и включаю песню «Единственных» «Другая девушка — другая планета», повторяю ее снова и снова. На дисплее моего телефона, на первой странице веб-сайта журнала, группа красоток выстроилась позади голой, великолепной Н. Ее обнимает, прикрывая руками ключевые стратегические точки, ЛА, поза у нее соблазнительная и собственническая. Броская надпись на переднем плане гласит: «Эксклюзив! Штатные девушки „Ефы“».

Не хочу, чтобы секретарша вызвала полицию. С трудом поднимаюсь, ноги и руки будто налиты свинцом. Выходя из редакции, мельком вижу Джонетту — она появляется из одной двери и скрывается за другой. Наши глаза на миг встречаются: в ее лице совершенно нет ехидства, садистского выражения, злобы. Она смотрит словно сквозь меня и исчезает.

Не существует рационального объяснения, зачем я сижу на скамье на другой стороне улицы напротив редакции «Раундапа». Это один из недоразбитых парков, заброшенных после банкротства, подходящее место для моего бдения. Я должен увидеть Маркуса Чока. Должен объяснить, что произошло, и попытаться выправить положение. Может быть, он даст мне еще шанс. Если бы я знал, что получу деньги от «Раундапа», то, может, договорился бы с Резой о сроках расчета за пропавший товар.

И вот он выходит, кивает охранникам, один из них подносит ко рту рацию. С ним потрясающая женщина. Даже с этого расстояния ее уверенная, неописуемо соблазнительная осанка и манера держаться манят меня.

Мне бы следовало знать. Л великолепно облегает асимметричное платье из красного переливающегося шифона, она соблазнительна с головы до ног. Это так декадентски. Так современно. Так в духе Л.

Я отрываю от них взгляд, когда они смеются и целуются. Какое-то бульканье привлекает мое внимание. Служитель подгоняет блестящую черную «Ауди 1189». Я торопливо смаргиваю слезы, дабы убедиться, что правильно разглядел номер. Так и есть. Это машина Резы. Служитель выскакивает и держит водительскую дверцу открытой. Маркус Чок протягивает ему сложенную банкноту, а Л садится за руль. Мне кажется, я слышу шелест о кожу сиденья ее шелка, собравшегося между бедер, плоть которых с внутренней стороны нежнее розовых лепестков, и даже тут не могу возбудиться. Все разваливается.

Маркус Чок с улыбкой медленно обходит машину спереди, оказывается в моем поле зрения на три-четыре секунды, но не видит меня, он сосредоточен на предмете вожделений за рулем. Садится в машину, и они уезжают. Шум мотора не заглушает урчание у меня в животе.

Рано или поздно все мы будет работать на Резу.

Что атмосфера скверная, я понимаю по тишине, встречающей меня, когда я осторожно вхожу в логово дракона. Ян теперь без пиджака, из пистолета в его наплечной кобуре, похоже, можно сбить вертолет. Он пропускает меня вперед, но остается снаружи и закрывает за мной дверь.

Это мой единственный шанс уладить дела с Резой. Я добровольно пришел, вместо того чтобы скрыться. У меня еще есть половина партии «особого» дома в тайнике, о ней никто не знает, возможно, я смогу сбыть ее сегодня вечером. Имеется и козырь про запас: побочная торговля пако Принца Уильяма. Я буквально прохожу пробу на новую роль в моей жизни. Но смогу это сделать.

Свет везде погашен, горит лишь настольная лампа Резы, освещая почти пустую бутылку раки и пепельницу со смятыми фильтрами отвратительных сигарет, которые он курит, когда зол. В воздухе стоит запах жженых волос, присущий этим сигаретам, и чего-то еще, фруктового, но синтетического.

Похожего на конфеты.

Реза, как обычно, сидит в своем кресле за столом; правда, громилы с леденцом не видно — это большое облегчение. Портативный компьютер Резы открыт, но он смотрит на экран на стене с результатами наблюдения в реальном времени — в правом нижнем углу работает таймер. Камера наклонно расположена над кроватью, где пара занимается грубым, ожесточенным сексом. Мужчина за женщиной большой, мускулистый, с замысловатой татуировкой, тянущейся от правого соска за плечо. Я его уже видел… да, это один из охранников, затащивших меня в туалет в гриль-баре в Брайант-парке для встречи с ЛА. Но женщина на кровати… постой, это не женщина, это мужчина. Принц Уильям. Губы его напряженно растянуты; на щеках блестят слезы радости.

— Ты об этом знал? — спрашивает Реза сквозь тучу дурно пахнущего дыма.

Черт возьми. Я считал, что Принц работает на два фронта, но представить не мог, что он будет делать что-то подобное. Или что Реза узнает об этом так быстро.

У меня нет выбора, приходится идти с козыря. Самым твердым голосом, на какой сейчас способен, говорю: