Читать книгу "Мефодий Буслаев. Лестница в Эдем - Дмитрий Емец"

Хан охотно выжал газ. Когда он разворачивался,Меф увидел в зеркальце, как следом за ними рванулся невзрачный грязно-желтыйавтомобиль.

– Спорим, в той машине Прасковья сРомасюсиком? – сказал Меф во внезапном прозрении.

Арей отнесся к предложению практически.

– На что споришь, на эйдос? –спросил он.

– На эйдос нет, – ответил Меф, преодолевострое искушение сказать: «Да запросто!»

– Что, слабо? – презрительно сказалАрей.

– Да, слабо, – охотно согласилсяМеф, которого давно нельзя было поймать на такие подростковые подначки.

– И на меч не споришь?

Меф не поспорил и на меч. Убедившись, что онне переменит решения, Арей даже расстроился.

– Правильно, что отказался. Потому чтотам внутри была одна Прасковья, – с сожалением сказал он. – Ромасюсикнаблюдал от бензоколонки. Обратно в машину она его не взяла. Видно, решила, чтосам как-нибудь дотащится.

Глава 12

Два сантиметра жизни

Мы обманываем и презираем других людей, потомучто считаем их недостойными хорошего отношения. Нашего отношения. Другие –точно так же обманывают и презирают нас. И получается добровольное обществолюбителей взаимной порки.

Неформальные беседы златокрылых

Последний из парней был нокаутирован секундчерез сорок после того, как микроавтобус Мамая умчался по Большому проспекту.Двоим все же удалось удрать. Они маячили где-то внизу, у портовых кранов, нетеряя из виду своих и готовясь дать деру, если за ними погонятся.

– Редкостные олухи! Они еще думают, чтокому-то нужны! – сплевывая кровь, сказала Таамаг.

Постояв немного в задумчивости, она вздохнула,обозрела площадку, на которой неподвижно лежало, стонало и ругалось тринадцатьчеловек, за вычетом собственного ее оруженосца, и взялась за очистку.

– Объявляю уборку! Все, кто можетубраться, – убирайтесь сами! – крикнула она.

Некоторые воспользовались этим предложением,но основной народ остался на асфальте и песочке. Усадив за руль тех, кто еще всостоянии был понимать глубокий философский смысл, заключенный в педалях газа итормоза, Таамаг заботливо погрузила на задние сиденья всех прочих.

Самых буйных, пытавшихся еще драться, пришлосьзасунуть в багажник и там запереть. Один попытался боднуть Таамаг лбом в лицо.

– Ты, дрянь такая, за все ответишь! Мывернемся и вас..! – заорал он.

Не дослушав, Таамаг хлопнула его по головекрышкой багажника и деловито потрогала кнопку.

– Ненавижу, когда в глаза врут, –сказала она.

– В смысле? – не поняла Ирка.

– Ну наблюдение такое: чем чаще мужикповторяет, что он вернется, тем реже возвращается, – басом пояснилавалькирия каменного копья.

Когда все четыре автомобиля уехали, Таамагделовито обозрела поле боя.

– Кажется, пронесло. Тот кусок земли непострадал. Ни крови, ни выбитых зубов. Напрасно я волновалась, – сказалаона вполголоса.

Валькирия каменного копья наклонилась и,подняв помповое ружье, небрежно сунула его под мышку.

– Арматуру – на помойку, биты – Вовану, аружье надо будет Радулге подарить. Она у нас палить любит, – распорядиласьона.

Чуткая Ирка уловила в голосе Таамаг искреннеежелание доставить Радулге радость и удивленно вскинула голову.

– Как-то Бэтла у чувака одного автоматотняла, так Радулга едва от счастья не померла! Отстреляла два рожка, а потомпатроны всюду искала! – продолжала валькирия каменного копья.

– Кто отобрал автомат, Бэтла? –изумилась Ирка, никак не ожидавшая от нее такого.

– Ну Бэтла! А чего тебя смущает? Надо былоразрешить ему и дальше с ним бегать? – не включилась в ее удивлениеТаамаг, вообще не усматривающая здесь темы для обсуждения.

Она вгляделась Ирке в лицо и вдруг строгоприказала:

– Слышь, одиночка! А ну, ходь сюды!

– Зачем?

– Иди, я говорю! Равняйсь – смирно! Наменя смотри! Чего у тебя тут?

Протянув палец, Таамаг без церемоний ткнулаИрку в скулу. Одиночка вскрикнула от сильной боли, всверлившейся ей в мозг.

– Ага! Больно! – удовлетвореннопроизнесла Таамаг. – А почему больно? Не трубой, надеюсь, зацепили?

– Не знаю… Не почувствовала… –растерянно призналась Ирка.

– Значит, не трубой, – сама себеответила Таамаг. – Если б трубой или битой – почувствовала бы. С такойтонкой шеи голову унесет на раз-два!

Все же она взяла Ирку за плечи и, притянув ксебе, приказала:

– А ну, посмотрела куда-нибудь на свет!Выше! Эх, жаль фонарика нет! Ничего, зрачок вроде реагирует нормально. Сознанияне теряла? Подвигай нижней челюстью! Потряси головой! Не кружится? Теперьвысунь язык как можно сильнее! Еще сильнее, до предела! Так… Улыбнись теперь!Сильнее растягивай губы! Сглотни слюну! Не тошнит? Нормально, сотрясения нету!Жить будешь, пока что меня не разозлишь!

Таамаг ободряюще толкнула Ирку ладонью, ивалькирия-одиночка ощутила грубоватую ласку, исходившую от этой огромнойженщины. Ласка была такая же, как сама Таамаг, – неуклюжая, дикая, новнутренне горячая и живая.

В крайнем удивлении Ирка уставилась навалькирию каменного копья, внезапно с острой ясностью осознав, почему еепризвал свет. В громадной Таамаг были порыв, жертвенность и сила. В медвежьемтеле жил не медвежий дух.

Параллельно Ирка обнаружила, что сама Таамагпострадала в драке куда больше. Один глаз у нее совершенно закрылся. Через лоби правую бровь сверху вниз пробегал ножевой порез. На подбородке заметны следыногтей. Нос был смещен и уже начинал отекать.

«И она еще волновалась, все ли со мной впорядке! Ну и свинья же я была, что плохо о ней думала! Вечно так: только дурноподумаешь о человеке, а он точно нарочно к тебе вдруг лучшей сторонойповернется!» – подумала Ирка с раскаяньем.

– Слушай, а тебе тоже досталось! –сказала она.

Таамаг отмахнулась.

– Разве это раны, одиночка? Ты, верно,никогда не видела людей, которые действительно побывали в передряге… А япропустила несколько ударов – всего и делов-то.

– Но у тебя нос сломан!

– Про нос, кстати, да! Хорошо, чтонапомнила. Надо подзаняться! – благодарно кивнула Таамаг.