Читать книгу "Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова"

Но лекарство помогло. Собака вновь обрела твердость походкии определенную бойкость, одна беда, наша ласковая Черри стала сердитой, а поотношению к посторонним даже суровой, и еще недели две назад у нее заболелиуши, и она не переносит, если кто-то их касается.

– Не трогай! – выкрикнула я.

Но милиционер уже опустил руку на голову Черри и,естественно, задел ухо. Не издав ни звука, словно крокодилица, вышедшая теплойлунной ночью на охоту, пуделиха клацнула зубами и принялась рвать брюкиучасткового.

Андрей Иванович, забыв, что является солидным человеком приисполнении служебного задания, совершенно по-бабьи завизжал. Снап, решивший,что ему предлагается новая, захватывающая игра, взвыл от восторга и вцепился вовторую форменную брючину. Я бросилась оттаскивать псов, но не рассчитала шириныприхожей и сбила вешалку. Деревяшка, украшенная стальными крючками, рухнулавниз и пребольно стукнула Черри. Пуделиха, очевидно, решила, что враг нанес ейочередной удар, и еще сильней заработала зубами. Испуганный паренек рванулся вквартиру, я попятилась. Участковый споткнулся о вешалку и шлепнулся сверху.Черри испытала восторг и утроила усилия. Хучик, оказавшийся в самом низу,заверещал от обиды. Альма, нежно любящая мопса и чувствующая себя хозяйкой,пришла в полное негодование и наступила когтистой лапой на голову бедногоучасткового. Андрей Иванович испустил жуткий вопль.

Лучше бы он этого не делал, потому что Банди, преспокойнонаблюдавший за происходящим, перепугался. Наш питбуль до потери пульса боитсярезких, внезапных звуков.

Раздалось журчание. Почувствовав сквозь остатки брюк лужу,Андрей Иванович вновь заорал. Я, беспомощно размахивая руками, отпихивала отнего собак.

– Нет, это что за дрянь получается, – раздался пьяноватыймужской голос, – выходной, людя’м отдохнуть охота, а вы тут драку затеяли!

Неожиданно собаки бросили свою жертву и унеслись в комнату.

– Безобразие, – орал дядька, покачиваясь, – ща милициюпозову!

Андрей Иванович кое-как сел, выудил из груды поваленныхвместе с вешалкой вещей фуражку, нацепил ее на себя и сердито сказал:

– Не блажи, милиция уже тут!

Недовольный шумом сосед мигом захлопнул рот с чернымиобломанными зубами и пробормотал:

– Ага, ясненько, извиняйте тогда, думал, смертоубивствоидет, народ мебелью бьется.

– Ступайте по месту прописки, – рявкнул участковый, вставаяна ноги.

Сосед разинул рот да так и ушел, покачивая головой. Я едвасдержала смешок. Паренек выглядел колоритно. Сверху как настоящий милиционер:фуражка, рубашка, галстук и китель. Правда, все измятое, а самовяз разболтался,ну да это ерунда по сравнению с тем, как выглядит нижняя часть.

Если сказать честно, от брюк ничего не осталось. Вернее, ещедесять минут назад выглядевшие безукоризненно вычищенными и отглаженными,сейчас они напоминали удлиненные шорты, такие, в каких любят ходить подростки,неровно обрезанные на уровне колен. Зато ботинки участкового из тяжелой, плохогнущейся кожи выглядели великолепно, сверкали словно лакированный паркет.Очевидно, Андрей Иванович аккуратный мальчик и тщательно чистит обувь передвыходом из дома.

– Это что же такое, а? – растерянно спросил он. – Как же мнетеперь на улицу?

Я боролась с приступом некстати навалившегося смеха.Действительно, при фуражке и в «бермудах», не солидно как-то!

– Делать что? – вопрошал участковый.

Скорей всего, он приятный, незлобивый, хорошо воспитанныймальчик, не орет, не размахивает табельным оружием, не обещает посадить меня, атихо расстраивается. И как только такой оказался в районном отделении!

– Ты какой размер носишь?

– Ну, сорок шесть.

– Иди в ванную.

– Зачем?

– Давай, давай, – велела я и пошла в комнату.

Через десять минут Андрей Иванович, облаченный в Манюшкиныджинсы и мою футболку, пил кофе на кухне. Если в брюки он влез молча, то отпервой предложенной маечки, белой в розовый цветочек, отказался наотрез.

– Не-а, такое не надену, буду как голубой выглядеть.

Я не стала настаивать и быстренько притащила черную тишорткус белой надписью.

– Эта сойдет, – повеселел Андрей Иванович.

Потом, слегка покраснев, участковый принял в дар энную суммуна новые брюки и расслабился.

– Тебе сколько лет? – не утерпела я.

– Двадцать, – ответил Андрей Иванович, засовывая в ротконфету. – После армии пришел, хотел в институт поступить, да срезался. Вот,двинул пока в милицию, ничего хорошего, собачья работа. Да вы наплюйте насоседей, тут не дом, а, извините, помойка, вечно друг на друга кляузничают. Ктопо субботам ремонт делает, кто жильцов пустил, кто стену в квартире снес. Чутьчто, мигом ко мне, надоели до жути.

Я обратила внимание на то, что стиральная машина завершилацикл, и встала: нужно открыть дверцу. Полежит в барабане мокрое, потом неразгладишь, а домработницы у меня тут нет, придется самой водить утюгом поскомканным тряпкам.

Андрей Иванович, окончательно расслабившись, наслаждалсявкусным, сваренным кофе и по-детски откровенно рассказывал о тяготах своей работы.Я слушала краем уха. Руки встряхивали белье и развешивали его на веревках, мозгне переставал удивляться. Ну кто взял это незлобивое, чуть глуповатое существона должность участкового? Неужели у нашей милиции настолько остро стоиткадровый вопрос? Да Андрей Иванович походит на борца с преступностью, как я наспортсмена-штангиста.

– Ой, на пол сыплете, – заботливо воскликнул парень.

Я глянула на протертый линолеум и обомлела. Из выстираннойфутболки дождем сыпались банкноты – зеленые доллары и разноцветные рубли.

– Это что? – изумленным голосом пробормотал юноша.

Я постаралась взять себя в руки. Что, что! Свидетельствомоей крайней забывчивости! Все сомневалась, куда сунуть «золотой запас»,носилась по крохотной квартирке с пакетом денег, взятых из банка, а потом,решив, что это самое надежное место, сунула «кассу» в барабан «Канди». Потом,естественно, забыла, да и как все упомнить, если голова занята решением важныхзадач, и включила стирку, хорошо хоть без кипячения!

– Это деньги, я их отмываю, в том смысле, что просто стираюпорошком.

Брови Андрея Ивановича подползли к челке.

– Зачем?