Читать книгу "Ведьма отмщения - Галина Владимировна Романова"

Верочка брезгливо сморщила зареванное личико.

– А что же потом произошло, Вера? Почему вы плакали на работе?

– Так Женька пропал, сволочь! Его все ищут! Сначала будто тетка какая-то приехала и его не нашла по адресу, где он проживал. Потом этот дядечка из полиции толстый ко мне пристал с вопросами. А тут еще эта…

– Кто?!

– Девушка! Звонит как-то… Наверное, накануне того дня, когда ко мне этот толстый дядечка начал приставать. И спрашивает Марию Сергеевну.

– Девушка или дядечка?

– Девушка! – укорила его за непонимание Вера. – Я спросила, кто ее спрашивает. Она говорит, сестренка. Я насторожилась и говорю, у Марии Сергеевны нет сестры. Только брат. И тогда она…

– Ну, ну, Вера. Перестаньте плакать. Выпейте воды.

Шпагин погладил девушку по плечу и всунул ей в руку стакан с водой. Ему почему-то совершенно не было ее жалко. Доброхотка тоже еще! Благими намерениями что? Правильно! Вымощена дорога в ад!

Вера выпила полстакана, вернула стакан охраннику. Он все время стоял рядом и грел уши с раскрытым ртом. Вот развлечение так развлечение в разгар его серых трудовых будней.

– Так что она тогда?

– Она тогда сказала, что я ей даже больше нужна, чем сестрица.

– Зачем?

– Я тоже спросила! А она говорит, что звонит, чтобы предупредить.

– О чем? – все время приходилось ее подталкивать, она спотыкалась на каждом слове и замолкала.

– Чтобы я молчала про те самые три часа, когда Машка – это она так сказала – не была на работе. Что, как Женька – это она так сказала – велел говорить, так и говори, мол.

– А вы что? Пообещали?

– Да, а что мне оставалось?! – воскликнула она с горечью и снова расплакалась. – Спросила только, где Женя?

– А она что?

– Она сказала, что он отдыхает. И что это не моего ума дело! И трубку бросила. Хотя я просила соединить меня с ним. Мне очень хотелось наговорить ему гадостей. Он, видите ли, отдыхает, а я тут за него парься! – Она сердито надула губы, зло глянув на охранника, крикнула: – Чего стоишь?! Ступай на место!

Тот тоже разозлился. Отобрал у Шпагина графин, у Верочки стакан и ушел к турникету.

– Что было потом, Вера? – спросил Шпагин, не особо надеясь на чудо.

А потом секретарша вдоволь наревелась от страха. И затихла, как мышка в укромном уголочке. Авось пронесет, авось не заденет.

Дура малахольная! Так ему хотелось на нее наорать и еще стукнуть посильнее, чтобы не пакостила за спиной начальницы. А напакостив, не молчала! А призналась бы во всех своих и чужих заодно грехах. Сколько бы времени всем им сэкономила. Сколько бы нервных клеток сберегла Марии Сергеевне.

Тогда бы многое встало на свои места. И присутствие женщины, очень похожей на Машу, в подъезде ее отца объяснилось бы. И почему на ней был Машин плащ. Да и существование самой сестрицы обнаружилось бы тогда.

Дать бы ей по башке, Верочке этой! И еще одному сотруднику этой процветающей компании – Евгению. Хотя нет. С этим все гораздо сложнее. Этот не просто пакостник. Это уже соучастник!

Если, конечно, отец Марии захочет дать делу ход.

Отец Маши ничего не захотел. Он рад был без памяти снова очутиться дома. Обнаружив перемены в квартире, устроенные для себя и Михаила заботливой Лидочкой, порадовался. Ему, конечно, никто не стал объяснять, что старались не для него. Да он и не сумел бы понять. Он был слишком слаб. Говорил мало, все больше слушал. Маша по его просьбе начала читать ему Достоевского.

– Пробило старика… – с сомнением качал головой Миша. – Черепно-мозговая травма – это не шутка.

Он после всего, что случилось, сдулся, затих, стал покладистым, перестал задираться. И даже Машу перестал называть Матрешкой. Машуня да Машуня. Принялся жалеть, опекать ее, когда узнал, что Володя ушел к другой женщине и что там скоро будет ребенок.

– И чего нам с тобой, сестра, так не везет в личной жизни? – опечалился за ужином Миша. – Мы же нормальные люди, Маш. Чего с нами так судьба?! Отец тоже кобель какой, а! Что натворил!

– Да, натворить они с тетушкой успели, – кивнула Маша. – Кто бы мог подумать! А мама? Как она все это пережила?! Наверное, ей было больно?

– Она знала?

– Да. Отец сказал, что знали все. Все, кроме детей. Муж тетки не сумел ее простить и велел либо убираться вместе с ребенком, либо куда-нибудь его деть. Она и дела! Ничего лучшего не придумала, отправила в детский дом за Уралом. Лишь бы подальше. С ума сойти… И потом долгие годы не помнила вообще о ее существовании. Ее уже и удочерить давно успели, девочку эту, когда у тетки совесть взыграла. Взяла и поехала туда. Разыскала ту семью, дала денег. Назвалась, кто, почему, зачем приехала. Влада была уже не маленькой, сумела подслушать и все запомнить. Вот и явилась сюда мстить.

– Это отец тебе рассказал?

– Да, он. Говорит пока плохо, разобрать сложно. Плакал, когда рассказывал. Каялся, просил прощения. А мне его жутко жалко.

– Почему? – надулся сразу Миша.

Он очень любил мать, сильно горевал после ее кончины, долго привыкал жить без нее. И думать сейчас о том, что отец мог предпочесть ей – святой женщине – ту противную тетку, которая не всегда обходилась приветливо с ними, было очень противно и сложно. Так мало этого, тетка домом распорядилась неправильно. Была бы человеком, дочери бы своей единственной оставила. Ну, или пополам им с Машкой разделила. Чего все Машке-то?

Хотя Машка, по сути, осталась для него единственным родным человеком. Понимающим, заботливым. За последние два дня, наполненные уходом за больным отцом, стиркой, готовкой сразу на два стола – один диетический для отца, второй для них, – она сильно устала. Устала и похудела даже.

– Маш, ты это… – он отложил вилку, подобрав с тарелки до крошки весь ужин, состоявший из рыбных котлет и картошки. – Ты иди, поспи. Я присмотрю за отцом.

– Надо убрать со стола. Прибраться тут. – Маша обвела уставшим взглядом кухню, работы на час. – И что-то отцу приготовить. Хотела спросить, Миш…

– Да?

Он тоже осмотрел кухню и тоже прикинул, что возни тут на час, не меньше. И поэтому помощь свою предлагать больше не стал. Справится Машка, она сильная. Она молодец!

– Ты окончательно порвал с Лидой?

– Да! Да, да!! – При упоминании этого имени у него жилы вздулись на шее. – Как я мог, идиот? Почему отца не послушал?! Такая сука! Такая…

– Миша, я вот что хотела тебе сказать. – Маша взяла печенье из вазочки, повертела в пальцах и вдруг принялась его крошить прямо на недоеденную котлету. – Ты не казни себя. Все идет в нашей жизни так, как должно идти. Иногда мы не в силах предотвратить… Предотвратить любовь, ненависть. Это выше нашего понимания, выше наших сил, как бы мы ни пыжились и ни тужились. Ты ведь знаешь теперь, как погибла Зоя?