Читать книгу "Каждый твой взгляд - Шерри Томас"

Гастингс не поверил: сейчас она выглядела настоящей хищницей.

— Уж не меня ли в вашу постель?

— Ни в малейшей степени.

Слова прозвучали без тени сомнения, но что-то в ее тоне заставило насторожиться.

— В таком случае, что же именно необходимо передвинуть?

— Всего лишь пюпитр. — Хелена знаком попросила следовать за ней.

Она не потрудилась объяснить, для каких целей ей понадобился этот причудливый предмет: на музыкальных инструментах она не играла и, кажется, даже не умела читать ноты.

Пюпитр стоял в спальне, недалеко от внутренней двери, и выглядел значительно легче, чем оказался на самом деле, поскольку был сделан из палисандра.

Она прошла по комнате и встала в изножье кровати — громоздкого сооружения, послужившего прообразом супружеского ложа в поместье Ларкспур.

— Сюда, пожалуйста.

Дэвид послушно поднял пюпитр, перенес к кровати и поставил возле столбика — того самого, к которому в первой сцене эротического романа была привязана невеста из Ларкспура; во всяком случае, так считал автор.

— Что за чертовщину вы задумали?

Она не ответила на вопрос, а лишь коротко распорядилась:

— Встаньте спиной к столбику.

Гастингс повиновался. Хелена измерила взглядом пюпитр, которым, должно быть, пользовался ребенок, и выдвинула подставку на максимальную высоту.

Он все еще не понимал, каким образом она собралась использовать приспособление, но уже начинал смутно догадываться о той участи, которая его ожидала. Вопрос заключался в одном: готов ли он подчиниться причудливым желаниям любимой?

Впрочем, уже в следующее мгновение выбора не осталось: Хелена развязала пояс, и полпеньюара распахнулось, представив ее в первозданной красоте. Гастингс ошеломленно застыл. Она связала его запястья за спиной и обмотала поясом столбик. Сопротивления он не оказал, а продолжал смотреть, с каждой секундой все больше распаляясь от вожделения.

— Секундочку, с вашего позволения, — произнесла Хелена с преувеличенной вежливостью.

Скрылась в своей комнате, а спустя мгновение вернулась — без пеньюара. Дэвиду уже довелось видеть ее обнаженной в постели, но вот так, в движении… он уже едва дышал.

— Почитай мне вслух, дорогой.

Он даже не заметил, что она поставила на пюпитр две страницы из его рукописи.

— Прочитать вот это?

— Да, это. Или я снова оденусь.

Он понимал, что столь бездарного развития сюжета допустить нельзя, но не мог оторвать взгляда от ее ног, особенно от того места…

Она подошла, взяла его за подбородок и повернула лицом к пюпитру.

— Читай.

Он откашлялся и постарался сосредоточиться на словах.

«Теперь к столбику кровати привязан я. Она рассматривает меня со всех сторон и улыбается так, будто только что разгадала удивительную тайну».

Он поднял глаза: Хелена улыбалась. Одна ее ладонь покоилась на столбике, а вторая медленно скользила по его руке.

— Читай дальше.

Прикосновение обожгло, голос утратил уверенность и задрожал.

«Она вынимает из волос шпильки и встряхивает головой. Волосы рассыпаются великолепным каскадом, пряди полностью закрывают грудь».

Хелена хмыкнула.

— Увы, с волосами ничего не получится. Но по крайней мере с грудью все в порядке, правда?

Она прикоснулась к соску, сжала его двумя пальцами. Едва справляясь с терзающим плоть вожделением, Гастингс что-то невнятно проворчал.

— Если хочешь, чтобы что-нибудь произошло, читай дальше, — напомнила Хелена и, не оставляя сомнений в собственных намерениях, медленно облизнула губы.

Господи, помоги! Скоро он окончательно лишится рассудка и разучится читать.

«У меня перехватывает горло.

— Сводишь с ума, — говорю я ей, и она тихо смеется.

— Нет, Ларкспур, еще только собираюсь свести тебя с ума. И первым шагом на этом пути станет избавление от одежды».

Хелена расстегнула на нем брюки и спустила их на пол.

— Признаюсь, невеста из Ларкспура чрезвычайно мне симпатична: смелая и целеустремленная женщина.

В следующее мгновение трусы последовали за брюками, откровенно обнажив степень его желания. С чувственным смехом Хелена прижалась, потерлась грудью о его руку и положила ладонь на рвущееся в бой копье.

— Отступаешь от текста, — прорычал Гастингс.

— Знаю. Но в твоей истории героиня становится на колени слишком рано. Я не могу себе этого позволить — репутация обязывает.

Она погладила напряженную плоть, и он застонал от наслаждения. Поцеловала в плечо, склонилась и лизнула сосок. Он дернулся, однако путы держали крепко.

— Не забывай читать.

— Больше не могу.

— Но я не опущусь на колени до тех пор, пока этого не сделает невеста из Ларкспура.

Он подчинился.

«Скоро я оказался полностью обнаженным. Она упала на колени».

Хелена зашла спереди, встала на колени и вопросительно посмотрела снизу вверх.

Он огласил следующий пункт инструкции:

«Она высовывает язык и лижет кончик пениса».

— Что, так и написано? — уточнила Хелена. — Мне помнится несколько иначе.

— Так и написано, — не моргнув глазом соврал Дэвид.

Она понимающе улыбнулась, но все-таки сделала именно так, как он сказал, и коснулась влажным языком самой нежной, самой чувствительной точки.

У него задрожали ноги.

«А теперь она открывает рот и принимает меня, насколько позволяет природа».

В следующее мгновение райские врата распахнулись и впустили страждущего. Ощущение сводило с ума, но и само зрелище производило впечатление не менее сильное. Хелена уже не улыбалась, а смотрела со страстью, ничуть не уступающей его собственной. А когда она застонала, словно умирая от жажды, он вздрогнул и позволил ей испить все, до последней капли.

Как только Хелена его освободила, Дэвид толкнул ее к столбику, связал руки той же лентой и расплатился сполна — несколько раз подряд. А потом отнес в постель и подарил медленное, изысканное наслаждение.

Позже, придя в себя, она со смехом прижалась к его плечу.

— Теперь можешь спросить, понравился ли мне твой непристойный роман.

Он повернулся и поцеловал любимую в лоб.

— Итак… понравился ли тебе мой непристойный роман, дорогая?

— Должна признаться, сэр, — ответила Хелена с напускной важностью, — что еще не дочитала до конца. Но те главы, с которыми удалось ознакомиться, представляют собой поистине гениальное творение. Право, тонкость в изображении характеров, постоянно нарастающее напряжение, искусное использование шелковых пут любви в качестве символа брачных уз… я восхищена, сэр. Да-да, восхищена!