Читать книгу "Последний Дозор - Сергей Лукьяненко"

Дэв вздрогнул. Свободной рукой почесал грудь,куда пришелся удар. Тонкие струйки дыма вились за его ладонью будто волосы.Потом дэв принялся хохотать, по-прежнему сжимая член, уже увеличившийся доразмеров бейсбольной биты. От дэва шел жар — не живое тепло, а горячий воздух,как от разгоревшегося костра.

Не такой уж он и безмозглый. Куда глупее я,ударивший знаком смерти существо, которое и так не является живым.

— Ай, шайтан, шелудивый пес, порочныйотпрыск больного глиста! — раздался за спиной дэва знакомый голос. СтарикАфанди ухитрился-таки войти на второй слой Сумрака! И мало того что вошел —крепко ухватил дэва за хвост и попытался оттащить от меня!

Чудовище медленно повернулось, словнонедоумевая, кто посмел обращаться с ним так бесцеремонно. Прекратило чесаться —и занесло над стариком сжатую в кулак ручищу. Он же его по уши в землю вгонит!

А я судорожно просеивал хлам, скопившийся вмоей голове. Все, что касалось големов, от первых занятий и до когда-тоуслышанных от Семена баек. Дэв — это тот же голем. Големы уничтожимы! Голем…големы… големы каббалистические, големы мотивированные и свободные, големы дляразвлечений и забав, големы деревянные… о невозможности создания пластиковогоголема… заклинания против големов… Ольга однажды рассказывала… никому больше ненужное умение… а заклинание-то в принципе несложное, только Силы много берет…

— Прах! — выкрикнул я, выбрасываяруку в направлении дэва.

Теперь все зависело от того, правильно ли ясложил знак. Как обычный кукиш, широко использующийся в магических пассах,только мизинец выставлен вперед, параллельно большому пальцу. Не зря, ох не зрянас целый месяц учат растягивать пальцы. Любой пианист позавидует…

Монстр застыл. Потом медленно развернулся вмою сторону. Красный огонь в его глазах погас. Дэв тонко заскулил, будто щенок,которому прижали лапу. Разжал ладонь. Пенис отвалился и рассыпался горой искр,будто вылетевшая из костра головешка. Затем стали осыпаться пальцы на руках.Дэв уже не скулил — всхлипывал, протягивая ко мне беспалые руки и мотаяослепшей головой.

Вот так их и укрощали великие маги Востока…

Я держал и держал знак Праха, позволяя силетечь сквозь меня. Долго — минуты три по времени второго слоя, пока дэвокончательно не обратился в горстку пепла.

— Холодно, а? — сказал Афанди,приплясывая. Подошел к останкам дэва, вытянул руки, потер их, согревая. Потомплюнул на пепел, пробормотал: — У, сын греха и отец мерзости…

— Спасибо, Афанди, — сказал я,поднимаясь с заиндевелой земли. На втором слое и впрямь было ужасно холодно.Хорошо хоть, каким-то чудом я ухитрился даже не потерять сумку с вещами, онатак и болталась у меня на плече. Хотя… не было ли это чудо наложенным Светланойзаклинанием сродства? — Спасибо, дедушка. Пойдемте отсюда, вам трудно тутдолго находиться.

— Ай, спасибо, могучий воин. —Афанди просиял. — Ты сказал мне спасибо? Я буду гордиться этим всю своюбесцельную жизнь! Победитель дэва похвалил меня!

Я молча взял его под локоть и потащил напервый слой. В уничтожение дэва я всадил столько Силы, что и мне самому былотрудно находиться в Сумраке.

Глава 4

В чайхане было сумрачно и грязно. Подпотолком, вокруг слабых лампочек в загаженных абажурах, кружили с жужжаниемжирные мухи. Мы сидели на засаленных и пестрых не то подушках, не то маленькихматрасиках вокруг низенького, сантиметров пятнадцать от пола, стола. Самогообычного стола, только с укороченными ножками. На столе была скатерть — яркая,но тоже грязная.

В России такое кафе мгновенно бы закрыли. ВЕвропе посадили бы владельца в тюрьму. В США собственнику влепили бынемыслимого размера штраф. А где-нибудь в Японии хозяин подобного заведения отстыда сам сделал бы себе сеппуку.

Но таких вкусных запахов, как в этоймаленькой, совершенно не туристической чайхане, я нигде не слышал!

Оторвавшись от преследования, мы разделились.Темный ушел искать своих и докладывать о происшедшем. Валентина Ильинична иНодир отправились собирать Светлых, состоящих в резерве Дозора, отзваниваться вТашкент, просить подкрепление. А мы с Алишером и Афанди поймали такси идобрались до этой чайханы на окраине Самарканда, рядом с небольшим базаром. Уменя зародилось подозрение, что базаров в Самарканде больше десятка и уж точнобольше, чем музеев и кинотеатров вместе взятых.

По пути я наложил на себя заклинание личины истал двойником Тимура. Молодые маги почему-то считают дурной приметой приниматьвнешность покойника. Поверья с этим связаны самые разные, от «скоро умрешь» идо «чужих привычек нахватаешься». Можно подумать, что привычки — это блохи,которые после смерти хозяина разбегаются по сторонам в поисках кого-томаксимально похожего… Я никогда не был суеверным, так что принял внешностьТимура без колебаний. Все равно надо было замаскироваться под местного.Приезжий с европейской внешностью и в этой чайхане выглядел бы так же нелепо,как папуас на сенокосе в русской деревне.

— Здесь очень вкусно кормят, —объяснил Алишер вполголоса, сделав заказ. Я, не понимая по-узбекски ни слова, вприсутствии молодого парнишки-официанта молчал. Афанди, к счастью, тоже: тольковременами крякал, потирал залысину и гордо поглядывал на меня. Видимо, взглядподразумевал: «Как мы этого дэва, а?» Я послушно кивал в ответ.

— Верю, — ответил я. У стены стоялаздоровенная китайская магнитола с огромными хрипящими динамиками и мигающимиразноцветными лампочками. Играла кассета с чем-то национальным, исходноинтересным, но безнадежно испорченным переделкой в ритмы поп-музыки и качествоммагнитолы. Но зато громкость звука была достаточной, чтобы спокойно говоритьпо-русски, не рискуя вызвать удивленные взгляды соседей. — Пахнет вкусно.Только, извини, грязновато тут.

— Это не грязь, — ответилАлишер. — Точнее, не та грязь. Знаешь, когда в Россию приезжают изЗападной Европы, тоже морщатся: мол, грязно у вас везде. А ведь грязно неоттого, что не убирают! В России почвы другие, больше эрозия земли, в воздухеот этого пыль и она повсюду оседает. Вымыл тротуар с мылом, так в Европе он тридня останется чистым, разве что клочок бумаги ветром принесет. А в России хотьязыком вылизывай, пыль через час снова осядет. В Азии пыли еще больше, поэтомуи европейцы, и русские говорят: «Грязь, бескультурье, дикость!» Неправда это!Просто местность такая! В Азии если пахнет хорошо — это не грязь. В Азии надоверить не глазам, а носу!

— Любопытно, — сказал я. —Никогда не задумывался об этом. Наверное, поэтому на Востоке глаза у людейузкие, зато носы большие?

Алишер мрачно посмотрел на меня. Потомвымученно рассмеялся: