Читать книгу "Эхо - Майнет Уолтерс"

Хью неопределенно пожал плечами, не зная, что и ответить:

— Они сообразительные девочки, — сказал он, но у Дикона сложилось впечатление, что на самом деле он хотел сказать «милые и симпатичные». — В общем, этот вопрос как-то должен быть решен, Майкл. Честно говоря, я сейчас живу, как в кошмаре. Насколько я что-нибудь понимаю, ситуация сложилась следующая. Твоя мать умышленно порвала завещание твоего отца, лишив, таким образом, детей наследства. За это она может отвечать по суду, если всю историю сделать достоянием общественности. Она изменила и материальную ценность поместья твоего отца, продав коттедж в Корнуолле и выделив сумму на образование девочек. Если бы все шло по закону, согласно воле твоего отца, Джулия отсудила бы у тебя половину наследства, а Клара — еще половину от остатка. Так что тебе бы осталась одна четверть от первоначальной суммы. Если я не ошибаюсь, они до сих пор могут претендовать на свою долю. — Он всплеснул руками, выражая, таким образом, свое полное отчаяние. — Итак, что нам теперь остается делать?

— Кажется, тебе не очень понравилось то, что сиделка мамы обходится вам очень дорого? — напомнил Дикон. — Ведь эти расходы тоже учитываются в вашем сложнейшем уравнении?

— Разумеется, — честно признался Хью. — Мы с чистой совестью приняли деньги для того, чтобы девочки получили образование. Мы наивно верили в безвозмездность этого дара. Только в дальнейшем выяснилось, что мы с Эммой должны выкладывать невероятные деньги на то, чтобы содержать эту круглосуточную сиделку, а вот этого мы, к сожалению, не можем себе позволить. Твоя мать заявляет, будто скоро умрет. Отсюда, казалось бы, можно сделать вывод: эти траты будут непродолжительными. Однако ее доктора уверяют нас в том, что здоровье у нее превосходное и лет десять она протянет запросто. — Он ухватился большим и указательным пальцами за переносицу. — Я пытался объяснить, что если бы мы могли оплачивать услуги сиделки, то, наверное, как-нибудь наскребли бы денег и для девочек. Тем более что никто не обязывал нас платить всю сумму сразу. Но она и слушать меня не стала. Пенелопа отказывается продавать свой дом и не хочет переезжать жить к нам. Ее интересуют только еженедельные денежные переводы, которые мы ей отправляем. — Голос его стал жестким. — Я, по-моему, скоро сойду с ума. Если бы я был посмелее, то задушил бы ее подушкой год тому назад, и все бы мне только спасибо сказали.

Дикон посмотрел на Хью с любопытством:

— Так каких результатов ты ждешь от моего разговора с ней? Если уж она и с тобой отказалась беседовать, представляю, как будет со мной.

Хью вздохнул:

— Самым лучшим выходом для нее было бы продать дом, вложить куда-нибудь свой капитал, а самой устроиться в дом для престарелых, где ей будет обеспечен идеальный уход. Но Эмма почему-то считает, что она скорее согласится с этим вариантом, если предложение будет исходить от тебя.

— А уж если я потрясу завещанием отца у нее над головой…

Хью кивнул:

— И это тоже могло бы сработать. — Дикон встал и потянулся за плащом. — Предположим, что в принципе, конечно, мне хотелось бы помочь вытащить тебя и Эмму из финансовой дыры. Но только мне непонятно, почему вы считаете, что весьма солидная доля отцовского богатства принадлежит вам? У меня есть встречное предложение. Продайте свой собственный дом и заплатите матери все долги. — Он улыбнулся, но эту улыбку никак нельзя было назвать дружеской. — По крайней мере, вы сможете смело смотреть ей в глаза в следующий раз, когда соберетесь назвать ее стервой.

Глава двенадцатая

В одном из холодильников супермаркета Дикон выбрал замороженную индейку и бросил ее в тележку. Как только они вышли из паба, Майклу показалось, что со стороны он больше напоминает медведя, которого донимает головная боль. Терри вел себя тихо и не тревожил его, хотя парня так и подмывало высказаться. Он успел только поделиться своим впечатлением, что ничуть не удивлен поступком отца Майкла, раз уж все женщины в его семье были такими невыносимыми коровами.

— Да что тебе об этом известно? — ледяным голосом произнес Майкл. — Неужели Билли сделал твою жизнь такой трудной, что никто не хотел познакомиться с тобой поближе? Впрочем, какая разница? Все равно ниже канавы не упадешь.

Примерно полчаса они оба молчали, но сейчас Дикон, уронив голову на ручку тележки, повернулся к подростку:

— Прости меня, Терри. Я немного не в себе. Неважно, что я сейчас очень зол, все равно у меня нет права грубить тебе.

— Но то, что ты сказал, правда. Ниже канавы никуда уже не упадешь, а за правду не принято извиняться.

Дикон улыбнулся:

— Ниже канавы еще много всего имеется. Канализационная система, ад, в конце концов, но ты находишься далеко от них. — Он выпрямился. — Да ты и не в канаве сейчас. Пока что ты живешь под моей крышей, поэтому давай наберем самой вкусной еды и поужинаем, как настоящие короли.

Через пять минут Дикон вернулся к вопросу, который мучил его уже некоторое время:

— Билли никогда не говорил тебе, сколько ему лет?

— Не-а. По-моему, он по возрасту годился мне в дедушки.

Но Дикон отрицательно покачал головой:

— Если верить патологоанатому, ему было немногим более сорока. То есть он ненамного старше меня.

Терри искренне удивился. Он так и застыл с пачкой кукурузных хлопьев, раскрыв рот:

— Да ты, наверное, шутишь! Вот дерьмо! А смотрелся как дряхлый старик. Я-то считал, что он ровесник нашему Тому, а ему уже шестьдесят восемь.

— Но он говорил тебе о молодежи семидесятых. — Ловким движением Дикон выбил пачку хлопьев из рук подростка, и она упала прямо в тележку. — А с того времени прошло всего двадцать лет.

— Да, но тогда меня ведь еще на свете не было.

— Не было. Ну и что?

— Ну, значит, это было очень-очень давно.

* * *

— Почему Билли сказал, что правда умерла? — задумался Дикон, когда они с Терри, погрузив купленные продукты в багажник, двинулись в обратный путь. — И какая тут связь с открыткой? — Ему вспомнилось высказывание Билли из беседы с доктором Ирвином. — «Я до сих пор пытаюсь найти истину».

— А я откуда знаю, черт побери?

Дикон с трудом сохранял спокойствие:

— Ты прожил рядом с этим человеком целых два года. Но теперь мне кажется, что за все время ты так ни о чем его и не спросил, ничем не поинтересовался. Где же твоя природная любознательность? Вот меня ты просто засыпал вопросами!

— Только потому, что ты на них отвечаешь, — отозвался Терри, с удовольствием поглаживая только что приобретенную куртку. — А Билли всегда раздражало, если я начинал свои «почему». Вот я и перестал его о чем-либо спрашивать. Мое любопытство не стоило его агрессии.

— Возможно, он имел в виду настоящее время?

— Что?

— Ну, то что правда не «умерла», а «является мертвой», поэтому ничто больше не имеет значения.