Читать книгу "Я - судья. Божий дар - Татьяна Устинова"

* * *

Голова слегка кружилась, в затылке чувствовалась неприятная тяжесть.

— Заболеваю я, что ли? — подумала Лена.

Ничего удивительного. Осень на дворе. Погода, располагающая ко всякого рода простудам. Дома — больной племянник, вполне может быть, что Лена от него заразилась.

«Надо будет по дороге домой заскочить в аптеку, что ли», — подумала Лена.

Аптечный киоск был и в здании суда. Но он почему-то почти никогда не работал. Во всяком случае, когда было нужно.

Столовая, напротив, работала. Правда, все более или менее съедобное с прилавка уже смели. Что поделаешь? Кто не успел — тот опоздал и наслаждается холодными котлетами и жиденьким борщом.

Лена поставила на поднос тарелку борща и тоскливо оглядела столовку, выбирая место.

— Лена! Добрый день! — Никита Говоров махал рукой из дальнего угла зала.

Лена улыбнулась и направилась к его столу.

С того дня, как слушалось дело Шипилова, прошла неделя. Всю эту неделю Лена хотела найти время и спросить у Никиты, откуда он вытащил этого свидетеля, как заставил его дать показания, как узнал про запись на мобильном… Но времени все никак не находилось. Перед тем как пойти в столовую, Лена как раз думала про Говорова, про то, как он рисовал-рисовал свои самолетики три часа, а потом всех умыл. И вот — пожалуйста, Говоров легок на помине, сидит над серыми столовскими котлетами.

Они немножко поболтали про погоду, про то, что в прокуратуре вроде бы обещают к новому году сменить компьютеры, про общих знакомых, про текущие дела. Ну и про дело Шипилова, разумеется.

— А все-таки, Никита, как вы про ту запись на мобильном узнали?

— Дружеские связи со смежниками и бутылка коньяку, — улыбнулся Никита.

Оказалось, прижать Анохина Никите помогла Федеральная служба по контролю за наркотиками. Говоров вел это дело с самого начала. Разумеется, он тоже собирал информацию — и о Шипилове, и об Анохине. Выяснилось, что Анохин — завсегдатай ночных клубов, хорошо известных службе наркоконтроля. Ну, Говоров и попросил ребят-федералов за Анохиным повнимательнее присмотреть. В итоге смежники прижали его в клубе при попытке приобрести дозу ЛСД. При обыске, помимо прочего, у Анохина нашли телефончик, а в телефончике — видео.

— Ну. Его и прижали. Своего рода сделка: Анохин дает показания против Шипилова, а смежники забывают об истории с покупкой наркотиков. Вот, собственно, и все.

— Здорово, — протянула Лена. — До сих пор вспоминаю, какое у этого адвоката было лицо, когда включили запись. Никогда бы не подумала, что вы любитель театральных эффектов.

— Я не любитель, с чего вы взяли?

— А почему тогда Анохина вызвали в самом конце? Три часа рисовали самолетики, а потом — опля! Шах и мат!

— Да я на самом деле просто хотел перестраховаться. Ждал, когда адвокат Шипилова все свои карты отыграет. Ведь всяко бывает… Кстати, это были чайки.

— Что?

— Я рисовал не самолеты. Это были чайки.

— С вертикальным взлетом и ракетами класса «земля-земля»?

Говоров расхохотался. Чайки с вертикальным взлетом, груженные ракетами, придет же такое в голову! Давно он так не смеялся…

Он вдруг подумал, что с Леной как-то очень легко. Легко говорить, легко смеяться. Наверное, с такой женщиной вообще легко по жизни.

Говоров посмотрел на нее. Отсмеявшись, Лена с несчастным видом бултыхала ложкой в тарелке с борщом.

Говорову стало стыдно.

— Слушайте, я вас заболтал совсем. Вы не едите, у вас все уже остыло.

— Да и ладно, Не очень-то и хочется.

— Что? Невкусно?

— Невкусно, — призналась Лена. — Кроме того, я борщ уже видеть не могу. Я его и тут ем, и дома готовлю постоянно, просто выть хочется от этого борща.

— Зачем?

— Что — зачем?

— Ну, зачем вы все время готовите дома борщ, если вам от него хочется выть?

— Из практических соображений. Стоит — долго, варить — просто. Накидал всего, вот тебе и борщ.

— Лена, возможно, я вас расстрою, но я просто обязан это сказать.

— Что? — напряглась Лена.

— Накидал всего — это не борщ. Это мешанина из свеклы с морковкой. Борщ должен быть как у Булгакова: пахучий, огнедышащий и непременно с мозговой косточкой, треснувшей вдоль…

Говоров так хорошо рассказывал, что Лена даже почувствовала запах этой самой мозговой косточки. Доедать столовскую бурду совсем уж расхотелось. А Говоров продолжал распространяться тоном змия-искусителя. О борще малороссийском на белом хлебном квасе, с мелко нарезанной копченой ветчиной. О борще польском с сушеными грибами и пряностями, со сметаной, которую добавляют в кастрюлю и нагревают, но не кипятят, чтобы борщ не потерял цвет. О борще из печеной свеклы с вином (в бульон из говядины и свинины, непременно от ребер, следует добавить белого французского вина, всего лучше — сотерна), о борще из сельдерея, для которого стакан муки жарят на сливочном масле и заправляют бульон…

— Никита, я вас умоляю, прекратите, а то я начну сейчас плакать, — взмолилась Лена.

В самом деле, сидеть над тарелкой с остывшей бесцветной бурдой и слушать о борще по-польски с сотерном было невыносимо. Или с сотерном другой борщ? А, неважно!

— Не плачьте. Лучше в другой раз, когда захотите борща, скажите мне.

— И вы дадите мне книжку Молоховец с рецептами?

— Нет. Просто отведу вас в одно хорошее место.

— Что за место?

— Вы наверняка не знаете. Один ресторанчик, тут, недалеко.

— Почему вы так уверены, что не знаю? Я что, выгляжу как женщина, которая сроду в ресторане не была?

— Да нет, что вы, я совершенно не это имел в виду, — улыбнулся Никита. — Вы как раз производите впечатление женщины, которая из ресторанов просто не вылезает. Но, глядя на вас, приходит в голову что-нибудь шикарное, типа «Галереи» или там «Аиста». А этот ресторанчик — он очень маленький, там зал на шесть столиков, и он во дворах, его мало кто знает. Я туда хожу как раз борщ есть. У них повар — настоящий хохол, Петро, мой друг, мы в армии вместе служили. Вот там борщ так борщ. Подают его в горшочках. А к борщу — деревенскую сметану, Петруха за ней сам на Дорогомиловский рынок ездит. А еще — ушки на отдельной тарелке.

— Ушки? Свиные?

— Нет, такие специальные пирожки, мелкие, как пельмешки, — с мясом, с грибами, с луком, с ливером… И жареную кашу… Собственно, это не совсем каша, а такие толстые оладьи, Петро их делает из гречки, безумно вкусные, уж поверьте…

— Оладьи, из гречки… — Лена, кажется, даже облизнулась.

— Ага, — кивнул Никита. — С чесночным маслом. Так что? Пойдете со мной есть борщ?