Читать книгу "Путешествие в страну смерти - Барбара Хэмбли"

Исидро не ответил.

«Мой Мастер велел показать тебе это место», – сказал мальчишка.

– А нельзя найти тайное укрытие Мастера этого города?

Он бросил на нее ироничный взгляд, как бы говоря: «Тем же способом, каким вы нашли мое укрытие в Лондоне?»

– Будьте уверены, их у него много. Учитывая то, что среди вампиров идет война, он скорее всего каждый раз спит в другом месте.

– Понимаю, – сказала Лидия. – Но если мы найдем хотя бы одно из них, это может дать нам ключ… Мы можем узнать что-нибудь об Антее, об Эрнчестере… или о Джейми.

– При условии, что Джейми не лежит с перерезанным горлом на дне гавани.

– Будь я в этом уверена, – огрызнулась она, – я бы уже возвратилась в Лондон.

Он склонил голову – то ли насмешливо, то ли с уважением.

– Так или иначе, – продолжила она, помолчав, – у меня нет навыков Джейми толковать со сказителями… не говоря уже о владении турецким. Здесь ведь изъясняются по-турецки?

– По-турецки и по-гречески – на улицах. Ученые – по-арабски.

– Поскольку здесь, наверное, нет и центрального архива, я, пожалуй, встречусь за чашкой чая с немецкими дельцами и выспрошу их о местных клиентах, странно платящих по счетам. Я не очень хорошо говорю по-немецки, но, как я слышала вчера, все они владеют французским. Не знаю только, начать с Оттоманского банка или же с Немецкого Восточного?.. – С каждой фразой Лидия вновь обретала уверенность в своих силах. Она уже сортировала слова, как карты. – Прежде всего: комиссионеры и корпорации, без нужды перепродающие векселя одних и тех же фирм. Затем – те, что предпочитают платить не серебром, а золотом и кредитками. Клиенты, не появляющиеся вообще или появляющиеся только с наступлением темноты. Примерно так. Приобретение строений с обширными подвалами – наподобие того резервуара в старом дворце. – Она приостановилась, глядя на бесстрастное лицо Исидро. Его молчание длилось и длилось, становилось тягостным.

Наконец он сказал:

– Даже если мы обнаружим одну из его нор и выйдем на Чарльза и Антею – этого мало. Необходимо понять, что же все-таки происходит в этом городе. Коль скоро Кароли здесь, то, стало быть, сделка еще в силе.

Часы на камине пробили четыре. За окном в темноте кричали чайки. Исидро продолжал:

– Все, что вы перечислили, я исключу из своего обихода, как только вернусь в Лондон. Заодно поинтересуйтесь – так, к слову, – у этих немецких дельцов, не заказывал ли кто в большом количестве серебряных прутьев и посеребренных замков. Война без пленников не обходится, а их ведь надо где-то содержать… И еще узнайте, – добавил он, – не оплачивал ли кто окольными путями установку в старых дворцах современного центрального отопления.

– Центрального отопления? – Абсурдная картина возникла в ее воображении: граф Дракула, как его изображают в театрах Запада, обсуждающий с герром Хиндлом модели паровых котлов.

– Сам факт, что кто-то осмелился бросить вызов Бею, уже заставляет предположить, что Бей… слабеет. Утрачивает хватку. Это трудно представить, – добавил Исидро, – и тем не менее такое вполне возможно. Возраст даже бессмертным не на пользу. Со временем вампир начинает страдать от холода и от боли в суставах. Зима – на пороге. Город скоро будет под снегом. Мастер неминуемо должен был снабдить теплом одно-два своих укрытия. Тем более если он привык брать себе в слуги смертных. – Он говорил это, глядя в окно. Затем вновь повернулся к Лидии. – Понимаете ли вы, – сказал он, – что, даже если эти ниточки выведут нас на Эрнчестера, вы можете и не найти вашего мужа, сударыня?

Она взглянула на свои руки, облитые лунным светом.

– Понимаю. Но я надеялась, – помолчав, продолжала она, и голос ее был тих, словно Лидия говорила сама с собой, – когда шла вчера в посольство, что сэр Бернуэлл скажет: «О, конечно, он остановился в Пера неподалеку от дворца». И день кончился бы ужином на террасе и разговорами в постели… – Она стиснула кисти щали, чтобы пальцы перестали дрожать.

– Вы никогда не были одиноки.

Это было совсем не то, что она ожидала услышать в ответ (если вообще ожидала). Кивнула, не поднимая глаз.

– Ну, я была одинока долгие годы, пока не встретила его. Но, наверное, в детстве все испытывают чувство одиночества. Я знала его… он был вхож в дом моего дяди Амброуза… мне было пятнадцать, шестнадцать… Не помню, когда я в него влюбилась, но знаю, что ни с кем другим не смогла бы связать свою жизнь. Помню, как я плакала, узнав, что мне нельзя выйти за него замуж. Я была несовершеннолетняя. А он ни о чем не просил. Он пытался уберечь меня от гнева родителей и не хотел, чтобы я по его вине лишилась наследства…

– Осмелюсь предположить, что ваш отец изложил бы все это несколько иначе. – Мягкий голос Исидро был подобен слабому дуновению ветерка. – Чем же кончилось дело?

– Отец лишил меня наследства в связи с моей учебой. Джейми был в Африке. Там как раз шла война. Кто-то… кто–то сказал мне, что его убили. Это было ужасно… Многие женщины переживали тогда то же самое. Я не представляла, как я буду жить без него… Когда он вернулся, он сразу же предложил мне руку и сердце, потому что денег у меня уже не было. Отец согласился. Потом он переписал завещание…

– Но учебы своей вы так и не бросили? – Такое чувство, что вампир был слегка позабавлен.

Лидия вскинула голову:

– Конечно, нет!

Дон Симон разглядывал ее, казалось, с любопытством.

– Сказать по правде, – молвил он, – мы можем лишь то, что можем. Не хочу разрушать ваши надежды, сударыня, но не всяк Грааль мы находим неповрежденным. Если вообще находим.

– Да, – тихо сказала Лидия. – Я понимаю. Спасибо.

Он встал. Она протянула ему руку, как протянула бы ее брату (будь у нее брат) или другу. Помедлив, он взял ее в свои холодные, как смерть, ладони. Прическу Лидия разрушила, еще когда пила чай, волосы ее теперь развились, рассыпались по плечам, прямые, как морская трава на пляже после шторма.

Свободной рукой она поправила очки. Жест школьницы.

Вспоминая об этом впоследствии, Лидия так и не смогла понять: во сне или наяву узкая ледяная рука коснулась ее лица и отвела за ухо огненную прядь. Скорее всего во сне, потому что бодрствовать дальше Лидия уже была не в силах.

И еще ей потом пришло в голову, что совсем не в духе дона Симона заботиться о том, будут разрушены чьи-либо надежды или же нет.

* * *

Торговцы медью обосновались на четвертой или пятой улице от главного входа на Большой Базар. Так, во всяком случае, сказал продавец розового масла, к которому обратилась Лидия.

– Чуть ближе, чуть дальше… – добавил он на отличном французском, расколов свое темное лицо ослепительной улыбкой, напомнившей Лидии рояль с недочетом в клавишах. – Но зачем прекрасной мадемуазель эти медяшки? Пфуй, медь! Вот розовое масло, несравненные ароматы Дамаска и Багдада, услада сердца, сладчайший дар Аллаха! Всего тридцать пиастров… Эти жалкие жуликоватые сыны армянских погонщиков верблюдов всучат вам за полсотни медный наперсток, который и не медный вовсе, а жестяной, лишь слегка покрытый медью. На поверку он такой же настоящий, как честное слово грека… Тридцать пиастров? Пятнадцать!