Читать книгу "Господа офицеры - Андрей Ильин"

— Чего в деревне-то? — спрашивали у него.

Он молчал, только глаза пялил.

— Голодно, поди, раз в Белокаменную подался?

— Ну...

— Чего ну-то? Тебя, дурака, спрашивают — в деревне как?

— Известно как — голодуха! — односложно отвечал он.

И от него отставали.

Жили они с дядькой на Хитровке, в какой-то конуре, среди таких же, как они, оборванцев, коим дела до них не было. Называлось их жилье нумера-с, хотя вместо пола была в нем голая, утрамбованная земля, а двери заменяла какая-то грязная рогожа. Днем они отсыпались: Митяй — вполглаза и вполуха, сжимая в руках гранату и вздрагивая и открывая глаза на каждый шорох. Ночами, как темнело, выбирались из своего убежища, отправляясь бродить по Хитровке, искать дружков-приятелей Анисима.

— Федька-то где? — спрашивал он, выцепив в очередной клоаке знакомца.

— А чего-сь надоть?

— Так дело у меня к нему.

Дружки подозрительно косились на родственника.

— Не боись, свой это! — нехотя отвечал Анисим, памятуя, что родственник грозился, ежели он хоть раз только невпопад пикнет, тут же взорвать его. И вращая глазищами, здоровущую бомбу показывал.

Анисим его боялся пуще черта, не забывая, как он его чуток не задушил, и веря, что тот верно рванет свою бомбищу, ни себя, ни его не пожалев.

— Ну так чего-сь — где Федька-то?

— Да был вроде. Панкрат Кривой сказывал, что намедни его видал.

— А Панкрат иде?

— Так туточки, рядом...

Но Панкрат, от всего открещиваясь, уверял, что, где теперь находится Федька, не знает и ведать не ведает, но грозился при случае передать тому, что его Анисим ищет.

Как известно, земля слухами полнится. А Хитровка — не земля, она поменьше будет...

Федор объявился через два дня. Но не сам. Прислал заместо себя какого-то бойкого, лет тринадцати пацаненка.

— Ты, что ль, Федьку-то ищешь? — спросил тот беспокойно зыркая по сторонам вострыми, как булавки, глазками.

— Ага, — кивнул Анисим. — А ты кто такой будешь-то?

— Не твоего ума дело! Говори, чего от Федьки надоть?

— Об том я токма Федьке скажу, а тебя я знать не знаю!

— Как хошь, а тока Федька все одно с тобой говорить не станет, — осклабился пацаненок.

— Чего ж так-то? — удивлялся Анисим, косясь на молчаливого, будто тот немой, родственника. — Чай, ране вместе были!

— Так, гутарят, будто ты чека продался! — ответил пацаненок, смачно сплюнув себе под ноги и лениво глядя на Анисима и его родственника.

— Хто гутарит? — не на шутку испугался Анисим.

— Ага, так я тебе прям и сказал! — ухмыльнулся Федькин посланец. — Ну говори, чего надоть, не то я счас пойду!

Шибко он хотел выглядеть старше, чем был.

Анисим растерянно взглянул на родственника.

Тот еле заметно кивнул.

— Дело у меня к нему. Купец у меня имеется.

— Чего за купец?

— Дюже богатый, — ответил Анисим заученной фразой, закатывая глаза. — Деньжищ у него видимо-невидимо.

— Ну а Федька-то тута при чем?

— При том, что он товар ишшет, который у Федьки имеется.

У пацаненка жадно заблестели глазки.

— Ну ладно, давай тогда евойный адрес! — сказал он, стараясь быть безразличным, пытаясь не выказать свой интерес.

— Не-а! — мотнул головой Анисим. — Тока Федьке одному скажу! Мне свово барыша терять неохота! Передай, что купец все, что у него есть, купит и хошь мильен заплатит.

— Ну уж! — усомнился пацаненок.

— А можа, цельных два! У него денег куры не клюют!

— Передашь?

— А чего не передать-то? Скажу, коли увижу.

— Где тебя искать, ежели чего?

— Так туточки я, у Емельяна в нумерах-с.

И шустрый пацаненок, вильнув бочком, скрылся.

Митяй дух перевел.

Теперь нужно было ждать. Сколько — кто знает?...

Два дня он теребил свою гранату, пугая Анисима, который мог запросто зарезать его во сне. А и зарезал бы, кабы не опасался, что его «родственник», помирая, выпустит из рук свою бомбу, которая разорвет их в клочки. А по-тихому убечь он не мог, потому как Митяй ложился поперек порога так, что никак его не переступить. Да и спал, чертяка, вполглаза, так что на любой шум вскидывался. До ветру и то вместе ходили да, стащив порты, бочком к бочку садились! Рази от такого сбечь?

Когда на третий день к ним в каморку сунулась голова, они так и спали — Анисим у стеночки на подстилке, а родственник прям на полу, подле порога, занавеску под себя подоткнув и руку в шаровары спротамши.

Первым проснулся родственник, когда только еще занавеска колыхнулась!

— Ей! — крикнула голова. — Слышь-ка, Анисим ты здесь аль нету?

— Здесь, — откликнулся Анисим, продирая глаза. — Кто это?

— От Федьки я.

Ага, значит, нашелся-таки!

— Ну и чего он сказал?

— Федька велел передать, что согласный он. Ежели хочешь с ним повидаться — айда теперь со мной.

Анисим вопросительно взглянул на Митяя.

Тот красноречиво пошевелил в портах гранатой.

— Счас, — сказал Анисим. — Погодь маленько, соберемся мы.

Голова уставилась на родственника, который стал натягивать на ноги башмаки.

— А этот чего? — указал он пальцем на Митяя. — Про этого уговора не было! Федька одного тебя велел кликать.

Митяй насторожился. Но Анисим сыграл все как надо, как учили.

— Без него я не пойду! Это он купца сыскал-то. Да ты не бойсь, свой он — племяш мой из деревни!

Пацан тут же куда-то скрылся, появился через десять минут.

— Ладно, — сказал он, — могете вдвоем иттить, Федька не против.

Выбрались из конуры, побрели гуськом по закоулкам «нумеров», мимо опущенных занавесок, за которыми возились, говорили, ссорились, кричали, любили друг дружку постояльцы Хитровки. В одном месте парень отдернул ткань, открыл дверцу стоящего подле стены шкафа, влез внутрь и, сдвинув в сторону заднюю стенку, стал спускаться куда-то вниз, по крутым, выбитым в земле ступенькам. Им даже на улицу выйти не пришлось! Вся Хитровка была изрыта подземными ходами и туннелями, которые соединяли подземелья подобно паутине, нередко уходя на сотни метров под город.

Пройдя по узкому сырому лазу, где, как в могиле, тяжко пахло сырой землей, а под ногами хлюпала грязь, выбрались в такие же «нумера», где, судя по пьяным крикам, звону бутылок и визгу марух, шла гульба.