Читать книгу "Черная вдова - Анатолий Безуглов"

Мансур Ниязович всю дорогу чему-то улыбался, тихонько напевал.

— Вижу, вы сегодня в настроении, — заметил профессор. — Добрые вести из дома получили?

Жена Иркабаева чуть ли не каждый день слала ему письма, звонила. И вообще, как понял Скворцов-Шанявский, его узбекский друг был завзятым семьянином, чьи мысли целиком занимали дела детей. И хотя Валерий Платонович был чужд этого, но сочувственно наблюдал за Мансуром Ниязовичем.

— Представляете, сын прислал деньги! — с удовольствием откликнулся на любимую тему Иркабаев. — Ахрорджан!.. Пишет: папа, не отказывай себе ни в чем. Понимаете, самому в Москве нужно на кино, мороженое, а он…

— Ну, положим, вашему сыну мороженое уже не по возрасту как бы, — улыбнулся Скворцов-Шанявский. — Девицу следует водить в ресторан.

— Это я так, — засмеялся Мансур Ниязович. — Он для меня ещё пацан.

— Из каких это заработков он отвалил вам? — поинтересовался профессор.

Про своего первенца и гордость Ахрора Иркабаев прожужжал профессору все уши, и тот знал об аспиранте почти все.

— Статья большая вышла, — ответил Мансур Ниязович. — Научная. Гонорар получил.

— Внимательный у вас парень. Другой бы прокутил да ещё постарался содрать с родителей, а он…

— Ахрорджан молодец! — с гордостью произнёс Иркабаев. — Очень самостоятельный. Вот с таких лет… В детстве мы его не баловали, не на что было. Я — мэ-эн-эс…

— Младший научный сотрудник, — кивнул профессор. — Сто пять рублей в месяц.

— Семьдесят.

— Да-да, — вспомнил Скворцов-Шанявский. — Тогда были жутко низкие ставки.

— Ну, а Зульфия ещё училась в педтехникуме. Хорошо, нам её родители помогали. Они в кишлаке жили. Деньжат, правда, не очень подкидывали, в основном — натурой, что в саду и огороде росло. Не хватало, конечно. Тесть привезёт осенью виноград, дыни, говорит: айда, Ахрорчик, на базар продавать. Сынишка любил торговать. Да и мы с Зульфией считали, пусть учится жизни.

— Не боялись, что разовьются не совсем правильные наклонности? — осторожно спросил профессор. — С малолетства привыкать к торгашеству…

— А лучше было бы, если бы он крутил собакам хвосты и рос бы потребителем? — усмехнулся Иркабаев. — Нет, я считаю, дети с раннего возраста должны понимать, что к чему и почём фунт лиха! Хочешь в кино или мороженое — заработай!

— Ну, работа работе рознь. Я понимаю ещё сдавать макулатуру, металлолом… — начал было Валерий Платонович.

— Продавать на базаре честно выращенные дедушкой овощи не зазорно! — прервал его Мансур Ниязович. — Мыть посуду в столовой или подмести улицу — в этом тоже ничего постыдного нет. Мы кричим на каждом углу, что детей надо приучать к труду, что любой труд — чистый. Понимаете, чистый! Лишь бы ты своими руками. Но растим-то их белоручками: это, мол, непрестижно, позорит родителей. А я, признаюсь, когда Ахрор сказал мне однажды, что иногда в студенчестве — он тоже окончил сельскохозяйственную академию — грузил сахар на товарной станции, мне было как маслом по сердцу! Домой не писал: пришлите денег. У меня были, не волнуйтесь. Нет, ночь не спал, а заработал на модные туфли. Ведь, в сущности, дело не в каких-то там рублях…

— Ну, положим, и в них тоже.

— Да-да, я хотел сказать, не только в них, — поправился Иркабаев. — Гордость у человека появляется. Другие дети как: дай, папа, дай, мама… Что выйдет из такого? Попрошайка, иждивенец! Самолюбия ни на копейку! И у самих родителей положение не очень хорошее — выходит, ты сыну или дочери подачку даёшь, любовь покупаешь… А знаете, что заявила мне недавно дочка? Зачем, говорит, ты все время твердишь мне: учись, учись, читай побольше книжек, а то школу не закончишь, в институт не поступишь? Не нужен мне институт, ты и так сделаешь меня директором кинотеатра.

— Почему именно кинотеатра?

— Очень кино любит, — пояснил Иркабаев. — Это же страшно! Соплюшка совсем, а уже знает, что в жизни существует блат.

— Страшно, — согласился Валерий Платонович, — это вы верно выразились… Сейчас твердят: будьте активны, проявляйте принципиальность, стойте на честной гражданской позиции… Откуда им взяться? Ведь столько лет взращивалась, культивировалась беспринципность и приспособленчество!

Они не заметили, что уже не только добрались до лесопарка, но и углубились в него. Пронизанный тропинками, он поражал диковинными деревьями и кустарником. Тут росли редкие экзотические растения — сосна Веймутова, самшит, уксусное дерево.

Забыв о мирских заботах, проблемах, профессор брёл по лесопарку, вертя головой направо и налево, очарованный необыкновенной растительностью. Мансур Ниязович тоже весь отдался созерцанию. Народу было здесь не очень много, не как в самом Трускавце, но все же нельзя было сказать, что место уединённое.

— Где же кабаны? — спросил Скворцов-Шанявский.

И не успел он произнести эти слова, как послышались крики, шум и на тропинку, по которой они шли, выбежали мужчина и молодая женщина. Они были возбуждены, о чем-то громко спорили.

Приблизившись, наши спутники увидели следующую картину: мужчина задрал разорванную штанину, а женщина перевязывала ногу носовым платком, сквозь который сочилась кровь.

— Говорила же тебе, не подходи! — всхлипывала женщина.

— Да брось, Таня! — успокаивал её пострадавший. — Ничего страшного. Он же ручной.

— Ничего себе ручной! — дрожащим от пережитого волнения голосом продолжала женщина. — Страшилище этакое! Клыки — как у быка рога! Подденет в живот — все кишки наружу!

Иркабаев спросил, что случилось, не нужна ли помощь.

— Спасибо, ничего не надо, — ответил мужчина. — До свадьбы заживёт.

— Ишь, храбрец нашёлся! — поднялась с корточек женщина и пояснила: — Представляете, идём по парку — кабан выскочил. Морда — во, клыки торчат, как кинжалы. Федя решил почесать его за ушком. Ну, что, доигрался? — повернулась она к своему спутнику.

Происшествие это подействовало на профессора не самым лучшим образом.

— Что, медведи тоже разгуливают на свободе? — спросил он Иркабаева, когда они отошли от пострадавшего.

— Нет-нет, — заверил Мансур Ниязович. — Да вы сами сейчас увидите.

Валерий Платонович бодрился, не подавал вида, что ему расхотелось гулять по лесопарку, пытался даже насвистывать весёлую мелодию, однако мысли о возможности встретить полудикого вепря не давали покоя.

Скоро они подошли к ограде, внутри которой была клетка. В ней и находились медведи — пара довольно крупных животных.

«Слава богу, — облегчённо вздохнул Скворцов-Шанявский, глядя на двойное ограждение. — Эти-то не вырвутся».

Посмотреть на косолапых собралось десятка полтора людей. Мишки знали, что от любопытствующих можно получить подачку, и вели себя соответственно. Как всякие попрошайки. Сладости, которые кидали им в клетку, подхватывались чуть ли не на лету и тут же отправлялись в рот.