Читать книгу "Благословение святого Патрика - Вера Колочкова"

– Да, смешно… А ты никогда не задумывался, Саш, что по принципу красных штанов жить легче? Единым, так сказать, организмом… Сегодня у меня бархатные штаны, завтра у тебя… Вполне понятная организация жизни, мотивированная на благополучие. Все для человека, все ради человека. А мы с тобой в этой организации – лишние элементы, как не удаленный вовремя аппендицит… Ну признайся – ведь мы ни там и ни сям? Вот скажи, к примеру…

Она дотянулась до подоконника, хлопнула о столешницу томом Антона Палыча, прикрыв его сверху ладонью.

– Скажи, зачем мне это дано? Вот эта привязка к текстам Чехова именно мне – зачем? Почему и для чего я его так чувствую, будто была с ним лично знакома и даже любила когда-то? И вопросами этими бесконечно задаюсь… Почему не лечился, если, как врач, все знал о своей болезни? Зачем потащился на Сахалин, три месяца в кибитках мучительно трясся по плохим дорогам… И это его выражение – каждый день по капле выдавливать из себя раба! Я так думаю, ведь это он про себя говорил, не иначе! Почему эти вопросы так меня мучают, Саш? Зачем это мне, скромной медсестре хирургического отделения? Может, было бы лучше, если бы я надела красные бархатные штаны, пошла к психологу, научилась морды царапать направо и налево?

– Лизонька, но этому же радоваться надо, что тебе дано…

– Да я понимаю! Я радуюсь! Я счастлива даже! И я застываю в ступоре у телевизора, когда, к примеру, идет передача с литературоведом Мариэттой Чудаковой или дает интервью композитор Софья Губайдуллина и рассказывает, как она из ничего, из воздуха, из космоса, свою музыку слышит… Почему я там, с ними, а не здесь, в красных бархатных штанах? Ведь для моей жизни красные штаны более удобны и приемлемы, правда? Зачем мне все это дано, не понимаю? Должна же быть какая-то причинная связь…

Он ничего не успел ей ответить – в комнате зазвонил Риткин стационарный телефон. Впервые после ее отъезда зазвонил. Глянув на Сашу, она удивленно подняла брови вверх:

– Кто это может быть? Из наших знакомых этого номера никто не знает, мне все на мобильный звонят… Ладно, пойду, отвечу…

– Лизка! Господи, Лизка, как хорошо, что ты трубку взяла…

Риткин голос звучал слабо, как через вату. Она даже и не узнала его сразу, таким он был глухим, пришибленным расстоянием.

– Лизка, а я тебе на мобильный никак не могу дозвониться… Срывает все время.

– Господи, Ритка! – закричала она в трубку, зачем-то прикрыв ее ковшиком ладони. – Ты чего так долго на связь не выходила? Я тебе тоже звонила, ты трубку не берешь… И почту каждый день проверяю…

– Ой, да тут такие дела, Лизка… В общем, попала я в переплет. Не было у меня возможности отзвониться, этот придурок меня практически в плену держал… Он чуть не убил меня, Лизка! Вот, с трудом вырвалась, потом расскажу… Лизка, я тебе из аэропорта звоню, из Гонконга, здесь у меня пересадка… Самолет через три часа, завтра к обеду уже дома буду, надеюсь. Ты квартиру мне освободи, ладно? Извини, Лизка, мне одной надо побыть, в родных стенах себя ощутить… Очень хреново себя чувствую…

– Да, Рит, конечно…

– Потом, когда в себя приду, встретимся… Ну ладно, пока! У меня деньги на телефоне кончаются!

– Пока, Рит…

Аккуратно положила трубку в гнездо, обернулась. Саша стоял у нее за спиной, глядел выжидающе.

– Это Ритка… Она приезжает завтра. Просила квартиру освободить. Надо собираться, Саш…

Произнесла последнюю фразу и отвела глаза, будто испугалась плеснуть в него растерянностью. Да, собраться, конечно, можно… А куда идти? Надо другую квартиру снимать, это понятно… Или хотя бы комнату… А денег где на комнату взять? Одолжить у знакомых? Да, надо одолжить… Надо срочно звонить по знакомым… А если денег никто не даст? Сейчас август, все после отпусков, безденежные… Борис Иваныч бы дал обязательно, но он вчера на семинар в Пермь укатил…

Сглотнула нервно, потерла ладонями виски, пытаясь утишить бьющиеся внутри колокольцы отчаяния. И опустила руки в изнеможении…

Саша подошел, обнял ее крепко-крепко.

– Тихо, Лизонька. Успокойся, мы что-нибудь обязательно придумаем. Я завтра поеду к своему приятелю, займу денег…

– А если он не даст тебе денег? Ведь может быть такое, Саш? Господи, что же нам делать…

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, Лизонька. Обязательно.

– Да… Мы что-нибудь придумаем… Мы сейчас как Гуров с Анной Сергеевной из чеховской «Дамы с собачкой». Мы обязательно, обязательно что-нибудь придумаем… Только что мы придумаем, Саш?

Она обхватила его руками, заплакала, уткнувшись в плечо. И сама себе разрешила – совсем чуть-чуть надо поплакать. А потом… Потом надо жить как-то. И впрямь что-то придумывать.

И вздрогнули в унисон от короткого звонка в дверь, оторвались друг от друга. Она смахнула слезы со щек, произнесла с досадой:

– Неужели опять Герман? Боже, как не вовремя…

– Оставайся здесь, я сам с ним поговорю, – решительно шагнул в прихожую Саша.

Села на диван, чутко прислушиваясь, что происходит в прихожей. Голоса… Нет, это голос не Германа… Неужели… Женя?!

– Проходи… Проходи в комнату. Да, Лиза дома…

В проеме дверей появилась Женя, ласково подталкиваемая в спину Сашей. Лиза вскочила с дивана, улыбнулась ей навстречу:

– Женечка… Как хорошо, что ты пришла. Здравствуй…

– Здравствуйте, тетя Лиза. Да, я поговорить с вами пришла. С вами и с папой.

– Да, конечно… Конечно, поговорим.

– А вы что, плакали?

– Нет… То есть да, немного… Да ничего, ерунда, Женечка. Просто нам надо завтра квартиру освободить… А мы не знаем, куда идти… Так получилось, совершенно неожиданно.

– А чего не знать-то? Собирайтесь, идите в бабушкину. Я, собственно, поэтому и пришла… Дело в том, что я завтра собираюсь к нотариусу пойти, написать отказ от завещания.

– Жень, ты что… Как тебе такое в голову пришло? – тихо спросил Саша, удивленно глядя на дочь. – Ты представляешь, как мама к этому отнесется?

– Да уж… Я думаю, она, мягко говоря, не одобрит. Но ведь это моя квартира…

– Нет, Женечка, дорогая, нет! – Лиза решительно замотала головой, осев на диван от такой новости. – Нет, что ты… Папа правильно говорит…

Женя взглянула в ее заплаканное лицо, села в кресло напротив, заговорила тихо, чуть насмешливо:

– Вы сейчас носом шмыгнули, как маленькая бездомная девочка, теть Лиз… Я думаю, так оно и есть на самом деле – вы маленькая бездомная девочка, с добрым и чистым сердцем… Да и папа, по сути, такой же. Как там, теть Лиз, у Булгакова, про дом? Я забыла, напомните…

– Вот твой дом, вот твой вечный дом… – автоматически произнесла она, снова шмыгнув носом. И тут же опомнилась, махнула рукой: – Да при чем тут это, Жень… Мы же не Мастер с Маргаритой, брось…