Читать книгу "К черту тревожность. Как не стать «лягушкой в кипятке» и справиться с паническими атаками и депрессией - Марина Иннорта"

испытание, с которым предстоит столкнуться каждому из нас, будет в том, чтобы удержаться на этой грани, а не упасть в пропасть.

Пема Чодрон

Потеря равновесия

В сентябре дни пролетают незаметно. Я знаю, что это только в моей голове, что они ничем не отличаются от того последнего дня июля, но для меня они похожи на катящийся снежный ком, который невозможно остановить. Время летит слишком быстро: мой творческий отпуск подходит к концу, а я все еще не приняла решения.

Не думаю, что смогу вернуться на неполный рабочий день – все еще пытаюсь принять решение. Даже не знаю, действительно ли хочу этого, смогу ли выдержать. Прошло девять месяцев с последнего дня работы в офисе. Девять месяцев, за которые я сделала все возможное, чтобы выздороветь. Вовремя приходила к психотерапевту, занималась йогой, медитацией, бегала в парке. Посвятила себя своей страсти, регулярно вела блог. Примирилась с темными днями, когда даже спуститься выбросить мусор казалось слишком трудным, но не давала слабину при плохом самочувствии: ходила на йогу по утрам, когда тошнило и болела голова, ходила за покупками, даже когда тело дрожало и хотелось убежать. Изо всех сил пыталась найти равновесие между тем, чтобы принимать тревогу или прислушиваться к ней, но не поддаваться. Возможно, я проиграла некоторые битвы, но в целом ситуация улучшилась. Я вылечилась? Можно ли вообще от этого исцелиться?

Меня больше всего мучает то, что я до сих пор не уверена, смогу ли быть самостоятельной. Мне потребовалось время, чтобы разобраться в себе и понять, что именно это пугало меня больше всего с того дня, как я пришла к врачу со своими сорока двумя килограммами и ощущением, что моя жизнь разваливается на части.

Это не первый раз, когда мои проблемы с тревожностью начинают меня калечить. Я потеряла счет встречам, которые пропускала или откладывала, ожидая, когда пройдет паническая атака, но тревожность никогда не мешала мне работать и зарабатывать на жизнь. Я всегда была способна трудиться и делала это на протяжении последний трех очень долгих лет, становясь слабее из-за все более тяжелых симптомов, но никогда полностью не теряя контроль над своей жизнью. Благодаря этому я всегда чувствовала себя в безопасности: не важно, что будет, я могу хоть в ад отправиться, но при этом сохраню себя. Я способна работать, зарабатывать деньги, достаточно есть и спать. Минимальные условия для выживания гарантированы.

Но теперь у меня нет уверенности. Я будто нахожусь на краю пропасти. Мне, конечно, лучше, намного лучше, чем было девять месяцев назад, но что будет, когда я снова выйду на работу?

Вероятно, если бы я очень любила свою работу, тревожность никогда не довела бы меня до того, чтобы ее бросить. С другой стороны, если бы не страдала от тревожности – наверняка смогла бы продолжать работать даже без особого удовольствия.

 Но сочетание этих двух вещей: с одной стороны, тревоги, а с другой – неудовлетворенности – дало гремучую смесь. Я серьезно думаю уволиться, бросить постоянный, безопасный и гарантированный заработок почти в пятьдесят лет без малейшей перспективы.

Это безумие. Идея бросить работу меня пугает и одновременно привлекает. Рассуждая прагматически, я, возможно, смогу прожить несколько лет без дохода: есть зарплата мужа, есть накопленные деньги. А потом? Неизвестность, от мыслей о которой у меня кружится голова.

Одним вечером я была в центре с Катериной, в одном очень красивом месте, где едят рыбу и пьют вино. Сентябрь подходит к концу, но все еще чувствуется лето. Приятно сидеть на свежем воздухе здесь, с подругой, болтать и пить вино. Я не пила уже несколько месяцев, потому что употреблять алкоголь и бензодиазепины – не самая лучшая идея. Теперь, когда я больше не принимаю Ксанакс, я могу снова насладиться бокалом вина, это приятно. Другими словами, есть чему радоваться: тревожность снизилась, лекарства не нужны, приятный теплый сентябрь, столики на свежем воздухе, белое вино, вкусная еда, хорошая компания. Мне бы хотелось расслабиться, но я чувствую напряжение, нервозность, неуверенность. Мой разум уже совершил тысячу шагов вперед: будто уже конец октября, и я в панике, потому что не знаю, как решить вопрос с работой.

Неопределенность утомляет. Когда есть сомнения, неизвестность, неясный исход, тревожность находит место, где можно надежно обосноваться. Эта острая потребность в упорядоченности, предсказуемости жизни, в том, чтобы все шло так, как мы ожидаем, противоречит самой природе жизни, которая на самом деле непредсказуема, переменчива и временна.

 Мы, люди с тревожностью, кое в чем хороши – мы ничего не оставляем на волю случая. Мы непобедимы, когда речь идет о прогнозировании проблем и возможных путях их решения.

Вероятно, тревога является эволюционным преимуществом людей: визуализация опасности и поиск решений, позволяющих справиться с ней, без сомнений полезны для выживания. Но когда тревога слишком сильна – если абстрагироваться от того полезного, что она иногда приносит, – жизнь становится плохой, потому что хочется, чтобы мир подчинился вашим ожиданиям. Как бы хорошо ни делались дела, даже если все распланировано и все ловушки обнаружены, реальность всегда более изобретательна, чем самый творческий из человеческих умов, и в конце концов она нас переиграет. Нет другого пути, кроме как отказаться от контроля и принять неопределенность жизни, попытаться убедить эту милую даму из миндалевидного тела, что иногда она тоже может расслабиться.

 Вероятно, единственный разумный способ уменьшить тревожность – это перестать думать о завтрашнем дне, расслабиться в настоящем моменте и позволить будущему оставаться неопределенным и туманным. Но я не могу этого сделать.

Именно поэтому я разговариваю со своей подругой про неполный рабочий день, который я, пожалуй, хочу, но не уверена, смогу ли получить, и о том факте, что, возможно, я хочу уволиться, не вижу перед собой никакого будущего и так далее. Говорю, чтобы успокоить тревогу, но в реальности только разжигаю ее. Катерина меня слушает, но, кажется, раздражается. Пытается сказать мне что-то, что я не могу понять, а в конце выпаливает:

– У тебя еще два месяца отпуска. Но если ты будешь продолжать так напрягаться, то даже не получишь от них удовольствия.

Она права; это как в июле, когда из-за пары облаков я отказалась от своего последнего дня отпуска, потому что мысли ушли далеко вперед. В этот раз тоже понимаю, что веду себя так из-за неуверенности, боюсь