Читать книгу "Осколки. Мир первый: Деймос - Игорь Николаевич Конычев"

яркий свет способен обжечь, а иногда и выжечь дотла. Зачастую паладины губят жизней больше, нежели спасают. Они стали заложниками своих же догматов.

Я вспомнил Отто. Незадолго до смерти он сказал мне, что вспомнил свои старые клятвы, и что он должен защищать людей, а не служить какой-то высшей цели. Выходит, другие паладины тоже запутались?

— А что насчет Катерины? Она с паладинами заодно или нет?

— И да, и нет, — неопределенно ответил Рональд. — Когда мир раскололся, и часть паладинов осталась на Деймосе, они не сложили оружия и начали кровопролитную войну с королем Алариком. Ни одна из сторон не могла победить. Люди гибли сотнями. Аларик набирал рекрутов из местных жителей. Но правитель Деймоса был жесток, он жаждал победы любой ценой и не считался с потерями. Все больше людей поддерживало паладинов. Они пополняли ряды армии Света, но все равно погибали. Тогда Аларик прибег к помощи сторонников Мрака и обратился к некромантии, став Черным королем. Он воскрешал павших, собирая армию нежити.

Я вспомнил живых мертвецов в ржавых латах, которых полно в катакомбах под землей. Значит, вот откуда они взялись.

Рональд продолжал:

— Аларик собирал обычных крестьян, казнил и создавал из них нежить, которая сражалась лучше, чем обычные люди.

— Это бесчеловечно! — я даже привстал. В голове не укладывалось, что человек может сотворить такое с собственными соотечественниками.

— Победа любой ценой, — напомнил мне Рональд девиз Аларика. — Но леди Катерина не разделяла рвения отца. Она предала его, чтобы избавить народ от смерти и страданий. Переметнувшись на сторону паладинов, Катерина не только уверовала в Свет, но и помогла создать первого из Стражей.

— Алого?

— Да. Алый Страж — вместилище множества истерзанных душ жителей Деймоса, средоточие их страданий, воли и гнева. Он был первым, потом появились и другие.

— Получается, Катерина просто сделала тоже самое, что и ее отец, но с другой стороны? Чем Стражи лучше нежити?

— Для паладинов — всем. — Просто ответил мне Рональд ехидным тоном.

Ну да: «вы не понимаете, это другое». Знаем, проходили.

— Тогда, если Катерина помогла паладинам, то почему хочет от них сбежать?

— Как я уже говорил — она уверовала в Свет и даже стала местной святой. Но позже Катерина поняла, что методы паладинов не слишком отличаются от методов ее отца. Она хотела для своего народа спасения, паладины же считали, что жители Деймоса должны заслужить прощение кровью. Со временем они начали считать Алого Стража воплощением Света, обожествлять его. Паладины следовали за новым предводителем, все больше уходя от своей истинной веры. Отрезанные от основных сил ордена, они потеряли на Деймосе себя.

— И Катерина просто пустила все на самотек? — я почти не знал эту девушку, но вроде бы сдаваться — это не в ее стиле.

— Нет. Она пыталась образумить паладинов. Даже устроила мирные переговоры. Именно на них Алый Страж нарушил данную Катерине клятву и напал на ее отца, убив его. Дальше он просто использовал Катерину для управления людьми Деймоса. Она стала его пленницей. Той, кто наполняет его новыми силами, питая душами погибших.

— И поэтому она хочет сбежать? Но на что она рассчитывает? Ей же никуда не деться с подводной лодки…

Клянусь, Рональд посмотрел на меня с недоумением. Да, у него не было глаз, но все же…

— С Деймоса, — пояснил я. — Отсюда же нельзя сбежать.

— Думаю, она не хочет просто сбежать. Она все еще жаждет спасти народ Деймоса. И теперь у нее появилась надежда — вы! — Рональд оживился. — У вас есть меч ее отца. Артефакт способен сразить Алого Стража. Именно поэтому Аларик передал его вам. Наверняка он жаждал мести, а вы, пусть и невольно, но стали ее воплощением.

— Просто работа мечты… — скептически заметил я.

— Не все так плохо. Реквием — мощный артефакт, наделяющий владельца невиданной силой. Кроме того, он способен возродить Нексус.

— Что это значит? — только я начал что-то понимать, появилась новая переменная.

— Нексус — не просто башня. Он способен перемещаться между Осколками. Сейчас он дремлет, но если меч Аларика пробудит печать…

Вот оно что!

— Значит, мне надо просто забрать Катерину, и мы сможем свалить отсюда?

Мысль о том, чтобы покинуть это темное и жуткое место меня очень порадовала. Но радость моя оказалось не долгой.

— Не совсем. — Сказал Рональд то, что я не хотел слышать. — Реквием — ключ. Точнее один из ключей. Но нужно много энергии, чтобы напитать печать силой и пробудить Нексус.

— И откуда взять эту энергию?

— Из Алого Стража, — услужливо подсказал Рональд.

Ну спасибо!

— Когда вы сразите Алого Стража, принесите его сердце в Нексус.

— Всего-то, — я удрученно вздохнул. Видимо, мне придется драться с Алым Стражем в любом случае. Ели учесть, что он — настоящая машина смерти, то перспектива весьма сомнительная.

— Кроме того, раскрыть сердце Алого Стража сможет только леди Катерина, так как она его и создала.

— Значит, другого выхода нет? — без особой надежды поинтересовался я.

— Вы всегда можете остаться здесь и составить мне компанию! — весело предложил Рональд. — Правда, не думаю, что ваша смертная оболочка продержится долго.

— Спасибо, я, пожалуй, выберу первый вариант. — Торчать в пыльной башне с гармом и говорящим черепом до самой смерти мне не улыбалось.

Кстати, о гарме!

Мне захотелось ненадолго сменить тему:

— Почему эта псина не пытается меня сожрать? — я похлопал спавшего щенка по макушке.

— Он чувствует Реквием, — пояснил Рональд. — Видите ли, по приказу короля Аларика вывели особую породу гармов, верную лишь ему. Если честно, я удивлен, что они до сих пор существуют. Не удивлюсь, если этот щенок последний.

— С другими гармами он не дружит, — мне стало немного жаль бедного пса.

— Не удивительно. Они враги, пусть и относятся к одному виду. Поэтому я и удивился, увидев это создание — после смерти Аларика большинство его сородичей должны были пожрать дикие гармы.

Ага, дикая природа удивительна.

— Но есть и хорошие новости, — поспешил добавить Рональд. — Гармы Аларика славились своей преданностью королю. Этот щенок сослужит вам отличную службу. Разумеется, если проживет достаточно долго.

— Хочешь сказать, мне стоит оставить его себе?

В детстве я, конечно, хотел собаку, но не пса-убийцу.

—