Читать книгу "Пока мы не встретились - Карен Рэнни"

Кэтрин встречалась со страстью только в книгах, и даже само слово «страсть» знала только из книг. То, что сейчас она испытывала, было столь ново и поразительно, что ей хотелось замереть и как следует все прочувствовать.

Монкриф обвел пальцем внешние створки раковины, затем два пальца проникли внутрь, достаточно мощно, чтобы ей захотелось большего.

Потом он стал ритмично поглаживать ее изнутри, пробуждая дразнящие, почти мучительные спазмы, а губы и зубы тем временем не отрывались от ее грудей. Кэтрин чувствовала, как жар начинает сжигать ее внутренности. Кожа пылала и, казалось, стала прозрачной.

Монкриф перекатился вместе с Кэтрин через волну покрывала. Его колени стискивали ее ноги, руки сжимали голову. Он нависал над ней, как грозная туча. Его окаменевший стержень дразнящим движением касался тугих завитков волос на лобке.

Тело Кэтрин начало раскачиваться, как будто внутри у нее билась и рвалась на свободу пчела. Ничего подобного она в жизни не испытывала. Какая-то инстинктивная, древняя сила заставляла ее ритмично двигаться, но Кэтрин не подчинилась, а замерла, пытаясь полнее впитать в себя все новые ощущения.

Монкриф склонился над ней, коснулся губами шеи, потом плеча и вновь отстранился. Кэтрин рванулась ему навстречу, поцеловала, чувствуя губами его улыбку. Постепенно поцелуй становился все более чувственным, руки Монкрифа заметались по ее телу. Кэтрин и сама с восторгом касалась мускулов на спине, могучих плеч, чувствовала, как щекочут мягкие волосы на его груди.

Время то ускорялось, то замедлялось, измеряясь теперь не минутами, а прикосновениями. Монкриф снова и снова приникал к ее коже, как будто стараясь запомнить ее запах и вкус. Положив руки ему на плечи, Кэтрин закрыла глаза и эгоистично отдалась ласкам, позволяя себе только чувствовать.

Вдруг Монкриф оторвался от нее, встал с кровати, тут же опустился на колени между ее ног, резко раздвинул их и вперил обжигающий взгляд в ее лоно. Кэтрин хотела закрыться ладонью, страшась этой невероятной близости, но Монкриф мотнул головой, схватил ее за кисти и нежно поцеловал каждую из ладошек.

– Кэтрин, я хочу запомнить тебя такой, как сейчас. В свете огня из камина, с влажными от поцелуев грудями.

Почему он говорит с ней сейчас? Ведь у них же не застольная беседа! Этот глубокий голос окутывает ее, как волшебный туман, а слова волнуют, как поцелуи.

Кэтрин облизнула губы, и лицо Монкрифа вдруг изменилось. Он склонился к ней и повторил это ее движение, их языки встретились в страстной дуэли. Кэтрин вздохнула и закрыла глаза, а Монкриф впился в ее губы еще незнакомым, каким-то хищным поцелуем. Ее спина аркой выгнулась ему навстречу, груди жаждали новых прикосновений, но Монкриф снова оторвался от нее, взял ее кисть и стал внимательно рассматривать, как будто никогда прежде не видел ладоней!

– Кэтрин… – произнес он, поцеловал ладонь и вдруг снова навис над ней грозной тучей, сгреб обе ее кисти одной рукой, а второй направил свой стержень к цели, легко коснулся внешних пределов, заставив ее взмолиться:

– Пожалуйста…

– Как скажешь, любимая…

И Монкриф медленно вошел в нее, сдерживая стон. Потом продвинулся глубже, наполнив собой весь ее тайный грот, секунду помедлил, давая Кэтрин возможность привыкнуть к масштабам вторжения. Бедра Кэтрин рванулись ему навстречу, ноги сами собой раздвинулись шире, жар ее лона манил, зазывал, увлекал вперед.

И Монкриф начал размеренные, сдержанные движения, в мощи которых, тем не менее, угадывалась беспощадная и непреклонная сила. Ритм нарастал, Кэтрин взлетала ему навстречу, но он вдавливал ее в простыню все яростнее. Наконец он вцепился ей в бедра и словно бы натянул их на свой раскаленный стержень, но тут же высвободил его из сладкого плена..

Из губ Кэтрин вылетел долгий разочарованный стон, который превратился в возглас триумфа, когда Монкриф снова вошел в нее. Это новое вторжение продолжило сладкую пытку. Все тело Кэтрин наполнилось жаждой движения. Отчаянно билось сердце, как будто отмеривая границы ее терпения. Напряжение все росло и требовало скорой разрядки.

– Кэтрин, любимая, скоро, – прохрипел Монкриф и рванулся вперед, ускоряя ритм. Кэтрин стонала, впивалась ногтями в плечи Монкрифа и, ведомая древней силой инстинкта, устремляла бедра ему навстречу.

Но тут Монкриф опустил руку, быстро нашел самую чувствительную точку в вершине ее потаенной щели и несколькими движениями довел Кэтрин до кульминации одновременно с собой. Когда этот момент настал, в глазах у Кэтрин потемнело, и мир перестал существовать.

Монкриф притянул жену к себе, поцеловал ее веки и успокаивающим движением провел ладонью по лицу. Обессиленные, они долго лежали рядом. Кэтрин гладила его руку от мускулистого плеча до широкой ладони. Рука была твердой словно из дерева, и Кэтрин удивило, что Монкриф способен на такие нежные прикосновения, от которых у нее что-то таяло в груди.

Новые чувства переполняли Кэтрин. Она с наслаждением поглаживала мокрую от пота спину Монкрифа и думала о том, что никогда в жизни не испытывала ничего подобного, хотя всегда считала, что познала любовь. С Монкрифом все было иначе. Ничто не подготовило ее к тому, что пришлось испытать сейчас. Казалось, она попала в волшебную страну, о которой слышала, но сама никогда не видела.

Кэтрин медленно повернула голову и посмотрела на Монкрифа. Его глаза были закрыты, дыхание учащено, сердце гулко стучало. На Кэтрин вдруг нахлынула грусть, да такая всепоглощающая, что у нее выступили слезы. Нет, в этот момент она не оплакивала ни Гарри, ни свою прежнюю жизнь. Она горевала о чувстве, которое могла бы сейчас испытывать, если бы Монкриф ее любил.

Он тоже повернул голову, но не успел заговорить, потому что Кэтрин его поцеловала. Потом обняла за шею и снова поцеловала, потом еще и еще. И еще раз, потому что ей нравилось его целовать. И еще, потому что губы снова стали гореть, а сердце опять застучало быстрее.

Кэтрин проснулась, потянулась и, как делала уже семь дней подряд, проверила щиколотку. Боли не было. Вообще не было. Кэтрин чувствовала себя абсолютно здоровой. Она потянулась и… наткнулась на мужской локоть.

Монкриф.

Кэтрин повернула голову и заглянула мужу в лицо.

Монкриф – волшебник. Он заставил ее забыть все на свете: место, холод в комнате, собственное смущение. Вспомнив ночные ласки, Кэтрин возбудилась и снова закрыла глаза. Неужели она настолько испорченная женщина, что думает о таких вещах при ясном свете дня? Давно наступил рассвет и привел за собой белый день. Лучи солнца проникали сквозь щели между гардин, а у Кэтрин в голове еще роились ночные мысли.

О Боже, она ведь кричала! Как хорошо, что Монкриф догадался выбрать гостевую комнату в дальнем крыле замка. А вдруг кто-нибудь ее все же услышал? Кэтрин вытащила подушку из-под головы и положила себе на лицо.

Может быть, заявить, что она устала, и весь день пролежать в своих покоях? Слугам будет, о чем поговорить. Они решат, что Монкриф ее побил. Вот смешно!