Читать книгу "Назад в СССР 11 - Рафаэль Дамиров"

беглый взгляд… нет.

Мы испустили коллективный вздох разочарования.

— А на второй? Ты внимательнее смотри, Леша. Не торопись. Ну что там? А?

— Никита Егорович! — пыхтел Катков. — Не говорите под руку.

— Все, молчу, — шеф даже отошел от стола и заставил себя отвернуться и посмотреть невидящим взглядом в окно.

— Тексты отпечатаны на разных машинках, — выдохнул Алексей ему в спину.

— Твою дивизию! — Горохов резко развернулся и подскочил к столу криминалиста, будто пожалел, что отходил и оставил дело на самотек. — Ты это точно определил⁈

— Точнее некуда, — пожал плечами Алексей.

Но Горохов не отставал.

— Хорошо же! А ну-ка, сравни отрывок рукописи Светлицкого с текстом анонимки, которую изъяли в доме литераторов.

— Зачем? — недоумевал Катков. — Вы думаете, писатель сам накатал такое послание? На самого себя?

— Сравни, говорю! — нетерпеливо шикнул Горохов.

— Ну ладно, — Алексей вытащил из тумбы стола анонимку и положил рядом — третьим листком.

Водил лупой, сопел и что-то беззвучно бормотал, наверное, перечислял идентификационные признаки.

— Нет совпадений, — удрученно заявил он. — А различия есть.

— Точно? — нависал над ним Горохов, будто так он мог повлиять на наличие совпадений.

— Точно. Никита Егорович, вот смотрите, тут буква «к» кривая, и верхушка у не… — Алексей вдруг резко замолчал.

Передвинул лупу на другой листочек. Потом вернулся снова к первому. Пробежал глазами буковки, снова стал вглядываться во второй листик.

— Коллеги! А у нас есть совпадение! — торжественно заявил он, оторвавшись от лупы и подняв на нас счастливый взгляд.

— Ну вот! — Горохов потирал руки. — Я же говорил! Светлицкий это сам на себя написал!

— Да нет, — замотал головой криминалист. — Совпадение не с рукописью Всеволода Харитоновича, а с письмом от Литератора…

— Чего⁈ — вытаращился на криминалиста шеф.

— Анонимка на Светлицкого и письмо, в котором шифровка о Приходько — выполнены на одном печатном устройстве.

— Вот как? — Горохов шумно выдохнул и, плюхнувшись в кресло, ослабил галстук. — Это что получается? Литератор точит зуб на Светлицкого? Строчит на него анонимки?

— Похоже на то, — кивнул Катков. — Вот вам и мотив! Он убивает по сюжетам писателя, чтобы того подставить… Возможно, Литератор был помощником Светлицкого в прошлом. Но по каким-то причинам на него обозлился.

Все погрузились в размышления. А это ещё ребята не знали про самую свежеиспеченную версию с Рубилиным.

— А не проще ли ему убить самого Светлицкого? — спросил Горохов. — Сразу ударить по объекту мести, так сказать…

— Я думаю, он так и сделает в конце концов, — вмешалась Света. — А пока он хочет изрядно подпортить ему жизнь. Предварительно измотать.

— Мда-а… — Никита Егорович вытер рукавом вспотевший лоб. — Не думал, что в литературной среде такой серпентарий. Не зря говорят, что ничто так не радует писателя, как неудача коллеги… Вот что, товарищи! Срочно найдите этого теневого соавтора!

— Негра, — уточнил я.

— Что?

— Теневых соавторов «неграми» называют. Я по радио слышал. Не по нашему… — немного слукавил я, утаив свои знания из прошлой жизни.

— Неплохое название, — одобрительно покачал головой Горохов. — Вроде как батрачит, как раб за еду.

— Ага, — кивнул я.

В СССР слово «негр» было неразрывно связано с рабством, гнётом и расовой эксплуатацией со стороны США.

Дверь распахнулась, и вошел Федя. Он проплелся к своему стулу и плюхнулся на него, обмахиваясь ладонью. Набегался, бедняга.

— А что вы на меня так смотрите? — уловил он взгляд нескольких пар глаз на себе.

— Нашел автора анонимки? — спросил Горохов.

— Нет пока, но работаю… А что случилось?

* * *

На следующий день. Кабинет ОБХСС Литейского горисполкома.

— Разрешите? — после несмелого стука дверь приоткрылась, и в проеме показалось тревожное лицо Рубилина.

— Входите, Анатолий Игнатович, — улыбался с холодком оперуполномоченный капитан Сажин.

— Вы меня вызывали, — Толя положил на стол перед милиционером в гражданском костюме смятую повестку. — Мне начальство передало. Вот…

— Да вы не тряситесь так, — оперативник ОБХСС смотрел немигающе, как удав. — Присаживайтесь, у нас будут к вам некоторые вопросы, гражданин Рубилин.

— Там по мотоциклам неувязочка просто вышла, это кладовщики накладные перепутали, я все исправлю… Делов-то! — виновато улыбался Анатолий.

— Каким мотоциклам? — прищурился на него собеседник.

— Как каким? — пожал плечами Толя. — «Ява 350−638−00», новая модель, в этом году выпустили. Ее еще пеналом называют. Вы разве не поэтому меня вызвали?

— Вам знаком вот этот документ? — оперативник положил на стол перед Рубилиным потертую накладную.

Толя тревожно вчитывался в строчки, а потом лицо его расслабилось, и морщины на лбу разгладились.

— Да вы что? — всплеснул он руками, облегченно выдохнув. — Это же приход с 15-й базы, не моя подведомственность. У меня склады промтоваров, а тут овощи значатся… Да и нет таких у нас работников, чьи подписи я тут наблюдаю.

— Вы уверены? — от взгляда оперативника Толя поежился.

Милиционер хоть и молодой, около тридцати, но из-за «милицейских» усов, намечающейся лысинки и квадратных плеч казался гораздо старше своих лет.

Толя снова впился глазами в бумажку, но, поймав себя на мысли, что нового она ничего не родит, хоть засмотрись, поднял голову и уже гораздо увереннее кивнул.

— Товарищ капитан, да точно я вам говорю.

— Хорошо, — улыбнулся Сажин. — Пишите…

— Что писать? — растерялся Рубилин.

— Все, что вы мне сказали. Мол, знать не знаю про эту накладную, и вообще, такие должностные лица у нас не работают.

— Ага, понял, а ручку можно?

Оперативник протянул авторучку и листок. Толя принялся выводить каракули, но вместо букв появлялись лишь бесцветные штрихи от вдавленностей.

— Ручка у вас не пишет, — Толя поводил ей еще по бумаге, но все без толку.

Капитан поискал на столе глазами и вытащил из пластикового стакана с изображением вида московского Кремля другую авторучку.

Рубилин снова стал писать, но и эта попытка оказалась неудачной, даже листочек порвал, слишком усердно и нервно водя стержнем по бумаге.

— И эта не пишет… — растерянно пробормотал он.

— Что за напасть, — скривил тонкие губы Сажин. — Вы вот что, Анатолий Игнатович, напечатайте на машинке, а потом подпишите. А я