Читать книгу "Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская"

class="p1">Мужчины переглянулись.

— Но ведь даже если община будет распущена… — медленно проговорил Алекс.

Суржиков подхватил:

— Даже если по указу его царского величества общину ликвидировали, всех из Псковской губернии не вышлют! Ну, десяток самый главных, тех, кто носил белые балахоны, остальные-то останутся. Если они под себя всю губернию подгребли, там и женщины были наверняка, ведь так? — Софья кивнула. — Ну вот! Значит, нужно просто договориться с кем-то…

— Мам, да что тут думать? — в столовую как-то незаметно вдвинулся Макс. — Тётке Марии напишешь, ну, и денег пошлём! Делов-то…

— Пошли мне терпения Великая Матерь… Ты заниматься пошёл!

— Ма-ам!

Набрав на коммуникаторе номер господина Шнаппса, Алекс подождал минуту — экран светился синим, играла бодрая музычка — и хотел уже отключиться, когда лицо нового клиента высветилось вместо заставки.

— Добрый день!

— Добрый, добрый, господин Верещагин!

— Альфред Францевич, я завершил предыдущее дело и готов встретиться с вами.

— Замечательно! Встретиться… Ну, в конторе у меня не поговоришь, — заказчик покосился вправо; оттуда доносилось чьё-то монотонное бубубу. — Приглашаю вас пообедать со мной, заодно и о делах поговорим.

— Хорошо, так и сделаем, только, если можно — пораньше. На сегодня я свободен до четырёх часов, потом у меня встреча.

— Хорошо. В половине первого вас устроит?

— Отлично. Не возражаете, если я буду с помощником?

— Не вопрос. Жду к половине первого.

Жил виноторговец совсем недалеко, в Кривоколенном переулке. Попрощавшись, Алекс достал из стола блокнот и перекинул его Суржикову:

— Это дело начнёшь ты. Здесь веди записи, когда такая возможность будет. Если почувствуешь, что свидетеля записи напрягают, блокнот демонстративно убери. В том шкафу, — он кивнул в сторону массивного книжного шкафа с откидывающимися полками, — в нижнем отделении несколько коробок. В той, которая с синей полоской, записывающие кристаллы.

— Такие же, как ты мне давал к Шорну?

— Нет, эти пишут только звук. При начале разговора сразу активируй амулет и пусть фиксирует всё. Вообще всё, даже обсуждение меню в кафе или сортов табака.

— Ладно, — Суржиков пожал плечами. — И чем мы на сей раз будем заниматься?

— А вот подумай: жила-была молодая весёлая женщина, вторая жена богатого виноторговца. Муж уехал по делам на месяц, а когда вернулся…

— Загуляла?

— В таком случае купечество не к частным сыщикам обращается, а к вожжам и строгой диете из хлеба с водой! Нет, всё не так однозначно. Почтенный господин Шнаппс — обрати внимание, пишется и произносится с удвоенный «п», а не так, как тебе захотелось! — вернувшись, обнаружил, что супругу ему словно подменили. Была весёлая румяная купчиха, а стала бледная постная богомольщица. Твои предположения?

— Говоришь, месяц его не было?

— Угу.

— Тогда одно из двух: неудачная беременность или секта.

— Давай, расскажи развёрнуто! — Верещагин откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и соединил кончики пальцев.

Рассуждения помощника были ему необыкновенно интересны, потому что свежий взгляд на любое дело — треть успеха. Ну, ладно, четверть.

— Первый вариант может быть двояким, — неторопливо начал Суржиков. — Если беременность от мужа с последующим выкидышем, и тогда это психоз, депрессия и что там бывает у женщин…

— Это у купчихи? Депрессия? — скептически покачал головой Алекс. — Ну-ну.

— И, тем не менее, мы не можем сбрасывать такое вариант со счетов! Ну, а если беременность от любовника с последующим абортом, то или тот же психоз, или что-то медики напутали и целители недоцелили.

— Ладно, принято. И кого по таким поводам надо расспрашивать?

— Прислуга, аптекарь, лучшая подруга. Правда, аптекарь вряд ли ответит, у них магическая клятва о неразглашении…

— Как и у целителей. А вот у помощников их ассистентов — нет.

— Хорошо, — кивнул Влад. — Я понял. Ну, а последний вариант — секта… тут надо для начала с самой женщиной поговорить, послушать, посоглашаться, посочувствовать… Этакий «Мнимый больной» наоборот. — Он помолчал и добавил: — Опять секта?

— Судьба, — пожал плечами Алекс. — Ладно, я пойду гляну, всё ли подготовлено у мальчишек в комнате, да и двинемся мы с тобой в Кривоколенный…

Конечно, всё было готово и у близнецов, и в гостевой, где разместится Катя. Даже веточка сирени стояла на столе в стакане.

Верещагин усмехнулся:

— Аркадий!

— Аю?

— Ты пятилепестковую сирень-то нашёл?

— А как же! Три штуки, — домовой обстоятельно стал загибать пальцы. — Одну — чтоб удачно съездить и с невестой поладить. Вторую — чтобы дети домой вернулись здоровыми и в порядке. Третью — чтоб работа у тебя была. А больше и искать не стал, нечего богов дразнить. — Тут Аркадий Феофилактович встрепенулся: — Слушай-ка, я ж тебе не рассказал, что оставляю в хозяйстве! Смотри: в холодильнике тушеное мясо, буженина и томатный соус. В стазисном ларе — пироги…

Довольно быстро Алекс понял, что без домового и он, и дети, и даже неистребимый Суржиков пропадут, как бульки на воде, поэтому сделал суровое лицо и сказал:

— Вот что, Аркадий! Я всё запомнил, езжай спокойно и не волнуйся. Если к твоему приезду что-то понадобится сделать, ты ж сможешь сообщить?

— Ну, понятное дело, через старшего нашего.

— Вот и хорошо. А сейчас иди, проверь, всё ли собрал, а мы с Владом пойдем работать!

Дописав все отчёты по делу о двойном убийстве, инспектор Никонов отложил ручку и потянулся. Он справедливо считал себя большим молодцом: за неделю раскрыть сложное дело, найти и убийцу, и заказчика, да ещё и доказать всё так, что ни один Астапов не придерётся — это, как ни крути, красиво. Это, можно сказать, высший пилотаж. В звании, конечно, не повысят, но на премию можно рассчитывать. Ну, хотелось бы, во всяком случае.

А теперь — он посмотрел на часы — можно пойти и пообедать.

Тут у него на столе дрынькнуло сигнальное устройство и голосом секунд-майора сказало:

— Никонов, живо ко мне!

Глеб цапнул дописанный отчёт, запер папку с делом в сейф, закрыл дверь на магический замок и через ступеньку побежал вверх по лестнице. Перед пустующим секретарским столом три раза выдохнул, пригладил волосы и энергичной походкой вошёл в кабинет.

— Вызывали, Сергей Иванович?

Секунд-майор стоял возле окна и смотрел на ярмарку, кипевшую вокруг Сухаревой башни.

— Садись, — сказал он, не поворачиваясь. — Ну что, рассчитываешь на повышение?

— Никак нет! — лихо отрапортовал Никонов, после чего всё-таки сел. — А что?

— Правильно не рассчитываешь. Потому как дело твоё не закончено. Сегодня в одиночной камере покончил с собой исполнитель, Марк Райзен.

— Не может быть, — вырвалось у инспектора.

— Да? — Бахтин отвернулся от заоконного пейзажа. — А почему ты считаешь, что этого быть не может, расскажи мне?

— Кто угодно, но не Райзен. Я его вчера допрашивал вместе с Кулиджановым: твёрдый, очень упёртый, даже с