Читать книгу "Станция Лихо - Надя Сова"

гвардейцев не ответил.

Вообще никто из южного сопротивления не мог оценить иронии.

Этот Юра был только похож на того: немного внешне – тот же типаж. И немного характером – управлял не управляя. Но самое главное было то, что он мешал. И Лев решил убрать еще одного Юрия с дороги. Ратник его в этом поддержал.

Лев был благодарен этому странному миру за знакомство с Ратником. Вот где оказалась настоящая воля и хватка.

– Интересно, похож ли Виктор Петрович на Ратника? – рассуждал Юра, пока машина неслась по шоссе. – Наверное, нет, ведь Петрович только намекнул, как избавиться от конкурента, а Ратник сказал прямым текстом.

Вместе с Юрой были еще трое, какой-то парень в длинном бежевом пальто, девчонка с огромными испуганными глазами и толстяк, который вцепился в топор так, словно это была волшебная палочка. В небе висела Охота. Льву было спокойнее, когда гвардейцы ее вызывали, черные птицы давали ощущение защищенности.

За спинами этой компании маячил тот самый бомж, Лев его видел впервые спустя два года. Противное существо, но Ратник его уважал, а значит, надо было уважать и Льву. Видимо, как бомж этот директорский совет: ничего не говорит, но от его финансирования зависит будущее. Когда-нибудь Лев займет его место.

Пока он трясся в машине по разбитой дороге, придумывал речь – яркую, богатую на метафоры, чтобы Юра сразу понял, что все потерял. А стоило выйти на улицу, как вся речь тут же испарилась.

Еще и птицы в этот момент попа́дали с неба, Лев даже случайно наступил на одну, пока снимал шлем. Этот жест должен был быть эффектным, но не получилось.

– Про́клятые, – процедил он, старательно делая вид, что все идет по плану.

Парень в пальто кого-то напоминал, а Лев никак не мог понять кого. Кого-то очень знакомого, тесно связанного с этим миром.

– Я не понимаю. – Юра пытался говорить уверенно и зло, получилось халтурно.

– А тебе и не дано. – Льву доставляло огромное удовольствие отчитывать «друга детства» точно так же, как когда-то отчитывали его самого. – Ты прекрасно справился со своей незаурядной ролью, утащив себя на дно.

– Что? Какое дно? Это я веду наше движение, это меня слушаются!

Никакой уверенности в голосе Юры и в помине не было, Лев слышал. Еще бы, у него за спиной не стоял целый отряд, а на помощь не вызывали Охоту.

А на фига ты нужен? – Как прекрасно было говорить эти слова! – Ты больше не ведешь, авторитет свой потерял на бессмысленных взрывах. Люди тебе больше не верят. А в любой оппозиции главное – чтобы люди ей верили. Есть прогресс или нет.

Лев выдержал паузу, осмотрел стоявших. У девочки был такой вид, будто она сейчас в обморок хлопнется.

– Это неважно, – продолжил он, – должна быть иллюзия того, что что-то меняется. А какой ты лидер, если не можешь удержать даже слепую толпу? Если тебе врут свои же? Все считают, что ты погиб под завалами, не рассчитал закладку, сглупил в последний раз. Не поверишь, но даже твой близкий друг, с которым вы все делали вместе, поверил в эту легенду. Ах да, это была его идея эту легенду сочинить, выглядело очень правдоподобно. Дурные привязанности тебя погубили. Всем было очевидно, что ты будешь искать возможности связаться с нами.

Юру затрясло:

– Ты врешь! Я всегда чувствовал, что ты предатель! Сеешь смуту!

Из машины вышел еще один человек, одетый в бежевое пальто, как у Егора. В руке он держал рацию, точь-в-точь как у Юры.

– Лев? – Юра вопросительно посмотрел на друга.

Лев выгнул бровь дугой, та сломалась, наткнувшись на шрам.

– Лев, что происходит?

– Смена власти, – неспешно проговорил незнакомец с рацией. – Твое время прошло, мой сладкий.

Юра сглотнул.

Молодой человек в пальто что-то шепнул девочке и стал толкать ее в сторону метро, но Льва они уже не интересовали. Он вершил свою судьбу снова. Вспомнил то чувство эйфории, когда душил на балконе лучшего друга детства.

Лев улыбался: его цель стояла прямо под носом и тряслась, потеряв все остатки самообладания. Это даже лучше, чем в первый раз. Сейчас его боялись.

– Жа-аль, – протянул его напарник. – Я думал, его смерть будет хоть каким-нибудь событием, он столько складов попортил.

– О, он темная лошадка, – улыбнулся Лев, – в любой момент может выдать какой-нибудь сюрприз.

Юре нечего было терять, и он кинулся вперед, сбил с ног Льва, повалил на землю, вдавив его голову в тело упавшей птицы. Тело лопнуло, во все стороны брызнула черная жижа, и Лев заорал от боли, ужасающей жгучей боли. На помощь кинулись гвардейцы, а напарнику с рацией в голову прилетел топор от толстяка.

Лев хотел убить Юру сам, так же как и в первый раз, но от боли не мог пошевелиться, только успел приказать гвардейцам, чтобы они его оттащили.

Жуткий бомж сам закончил работу. Юра снова задохнулся, а Лев потерял сознание.

В полубредовом состоянии он смотрел, как Лихо пожирает тело.

– Я просто стану таким же, как он, – прошептал Лев, когда гвардейцы уносили его подальше от места битвы. – Нет, лучше. Намного лучше. Виктор Петрович будет мной гордиться, назовет сыном. Я буду править всеми, кто живет здесь! Этот мир создан для меня!

Он закашлялся и застонал, с головы лоскутами слезала кожа.

Его нашли в канаве, не стали спрашивать, что случилось, а сперва внимательно осмотрели ожоги. Принесли к Яку, тот обмазал раны какой-то глиной и нарисовал один из своих дурацких знаков.

– Не успела столетница в городе появиться, а уже кого-то спасла, – разнес Стас по всему сопротивлению.

«Такой хороший и верный Як, – думал Лев, – вот бы такого напарника туда, на защиту проектов. Хотя на фиг все эти проекты, теперь мой проект тут, и я тут босс».

– Я БОСС!

– Босс, босс, только не дергайся, – ворчал Як, колдуя над ожогами.

В рации голос Норы звал всех в Измайлово.

Гл. 17

Пока я еще была дома, мне снился сон. Очень странный сон. Я шла по лесу, вокруг меня росли грибы. Я не очень в них разбираюсь: лисички от шампиньонов отличить смогу, в магазине видела. Но всякие подберезовики, белые или подосиновики навсегда остались для меня загадкой.

Сон подсказывал, что это точно не благородные грибы, которые можно аккуратно срезать и с картошкой пожарить. Эти грибы лучше вообще не трогать, не дай бог обидятся. В подтверждение моих слов они вдруг стали