Читать книгу "Ночь, с которой все началось - Марк Леви"

– Отлично! Чтобы немного снизить градус серьезности, предлагаю тебе представить себя в шкуре Джеймса Бонда и слушать меня так же внимательно, как он слушает агента Кью… Даже когда ничего не понимает из его объяснений.

Матео с улыбкой выдвинул ящик стола, достал какой-то электронный компонент и положил под микроскоп.

– Ритм колебаний сопроцессора задают внутренние часы, кварцевый кристалл которых посылает импульсы, если к нему поступает ток. При каждом импульсе сопроцессор выполняет действие, соответствующее определенной команде. Эти команды разделяются на категории. Если коротко: доступ к памяти; арифметические операции – сложение, вычитание, умножение, деление; логические операции; операции контроля. Команды передаются с помощью прямоугольных транзисторов на кремниевой подложке, помещенных в корпус с выводами. Эти маленькие пластинки, напоминающие многоножек, называют чипами. Не сомневаюсь, что мое объяснение показалось тебе крайне увлекательным; теперь я наконец могу объяснить, как совершается волшебство. Среди этих транзисторов всегда находятся дефектные. Наши слабые звенья! Их можно без труда обнаружить под микроскопом. Выявив дефекты, мы кладем наш сопроцессор на эту пластину, которая уже привлекла твое внимание. Она подключена к лазеру – вот к этой маленькой черной коробочке рядом с ней. И теперь наша шахматная партия превращается скорее в морской бой. Мы «обстреливаем» дефектные транзисторы лазером – бах, ранен, убит! Оболочка сопроцессора пробита, и теперь у нас есть доступ к электронному мозгу, – мы можем взять его под контроль и давать любые команды, какие пожелаем.

– Ты можешь полностью его контролировать на расстоянии?

– Именно! Представь, что нам удалось стащить у Барона смартфон, скажем, минут на десять. В этом кейсе – вот он, на краю стола – все инструменты, необходимые для того, чтобы его разобрать, извлечь сопроцессор, отыскать дефектные транзисторы и, как только мы их уничтожим, сделать точную его копию, добавив маленькую программку собственного изготовления. Эту копию мы ставим в телефон, – и вуаля, можно управлять ею на расстоянии, она работает синхронно с оригиналом.

– Хочешь сказать, что можно разобрать смартфон, взломать процессор, изготовить копию и собрать все обратно за десять минут? Да ладно!

– Рекорд, установленный в этой лаборатории – восемь минут и двадцать девять секунд. На работу в поле можно накинуть еще полторы минуты, по-моему, вполне реально. Хочешь, продемонстрирую на твоем?

– Нет, лучше поверю тебе на слово.

– Можешь мне верить, – с гордостью в голосе подтвердил Матео.

– И как же ты рассчитываешь незаметно стянуть у Барона мобильник на десять минут?

– Ради этого мы и прилетели в Рим… ну еще и ради прогулки по Пьяцца Навона, разумеется.

Екатерина не ответила на подколку, предпочтя последовать зову любопытства. Но не успела она склониться к микроскопу, как ее смартфон завибрировал – и телефон Матео тоже.

– Чем в это время занималась Дженис?

– Тем, что было для нее хуже всего – ждала. Она решила больше не нарушать данное Виталику обещание: не возвращаться на серверы JSBC до следующего дня. Чтобы скрасить ожидание, она собрала в один файл все, что узнала, зашифровала и переслала Матео и Екатерине, сопроводив просьбой ознакомиться с его содержанием как можно скорее. К выводам, сделанным ее единомышленниками перед отъездом из Лондона, она еще не пришла, но отныне все трое стали настоящей командой. У меня даже сложилось впечатление, что в этой тройке верховодила именно она. В этом сообщении она не только велела им продолжать расследование, но и напоминала, что их участие обязательно. И назначала новую встречу на форуме в полночь по Гринвичу. Екатерина подтвердила получение файла и пообещала заняться расшифровкой в ближайшее время. Но Дженис этим не ограничилась, предчувствуя, что им потребуется помощь…

– Диего и Корделии?

– Да. Свои ряды сжимали не только хищники.

26

День четвертый, Лондон

Оглушенная Корделия постепенно приходила в себя на полу у своей кровати. У нее сильно болела левая щека, а когда она приложила к ней руку, боль стала еще острее. Нападавший сидел на стуле верхом, напротив, и молча, с улыбочкой, похлопывал по ладони телескопической дубинкой. Приземистый мужчина, слишком в тесном для него клетчатом костюме из дешевой и чересчур толстой для лета материи, жирный живот собрался в две складки между пуговицами рубашки, лицо квадратное, глубоко посаженные глазки под плоским лбом, широченные брови, на голове короткий ежик.

Он обратился к Корделии с обманчивой доброжелательностью, поинтересовавшись, все ли в порядке. Он надеялся, что не слишком сильно ее ударил. Но, добавил он, не стоило ей драться, она чуть было не вырвала ему глаз. И чего ради? Это заведомо проигрышная партия, никому еще не удавалось отбиться от Малвейни. Малвейни – это он, пояснил мужчина. Он был пугающе спокоен и уверен в своем превосходстве. Корделия достаточно долго жила в Лондоне, чтобы узнать его акцент – бандит из Брикстона. Наверное, один из коллекторов, к чьим услугам обращаются букмекеры.

– Чего вы хотите? – выговорила она.

– Скоро мы до этого доберемся. – Он вытащил из кармана пиджака какую-то фотографию, бросил на нее взгляд, засунул обратно и цокнул языком.

– Размытая, но все ж таки сходства побольше, чем с малышкой. Так и думал, что она врала.

– С какой малышкой? – спросила Корделия.

– Да брось, ты прекрасно знаешь, зачем я тут. Малвейни не сомневался, что ты вернешься в гнездышко, все они так делают, даже если чуют опасность. Мне этого не понять. Скажу тебе, если б Малвейни за мной охотился, я б запрыгнул в первый же поезд, убрался как можно дальше отсюда и не возвращался в Лондон до конца своих дней.

Корделия гадала, что за психическое расстройство у этого типа, раз он говорит о себе в третьем лице.

– Если подумать, храбрая была девчушка. Я мог бы этим и ограничиться, свое я отработал; большинство парней так бы и сделали, но Малвейни – перфекционист. Красивое слово, перфекционист, а? Видишь ли, меня насторожила одна маленькая деталь. Девчонка не вписывалась в обстановку квартиры. Конечно, в темноте на улице разобраться сложно. А вот когда я пришел сюда, сразу сказал себе – что-то неладно. Тут все так скромненько, понимаешь ли, джинсовая куртка, пестрые штаны, шарф на шее, как у хиппушки, да еще запах пачули, не вяжется это с обстановкой. Зря она утверждала, что это ее дом, Малвейни подумал, что-то ты врешь, малышка моя. Если говоришь с Малвейни, тут главное – честность, а не то можно и схлопотать. Не подумай, что мне нравится насилие. Вовсе нет, я всегда говорю ребятам, без толку начинать с кулаков. Можно и по-хорошему договориться, мы же не дикари, так ведь? Вот, например, если ты мне расскажешь все, что я хочу узнать, так и незачем будет тебя снова бить. А вот если упрешься, дело другое. Усекла?

– Да, – буркнула Корделия.