Читать книгу "То, что сильнее - Мария Метлицкая"

– Эх, – крякнул он, – если бы мне было лет двадцать пять, а не сорок два, да если бы я был дипломат или, скажем, начинающий ученый или доктор, а не то, что я есть… Если бы жизнь моя была устойчивой и надежной… – Он замолчал. – Если бы, если бы… Эх, зачеркнуть бы всю жизнь да с начала начать…

– Что «если бы»? – кокетливо спросила она.

– Я бы сделал тебе предложение, – серьезно ответил он, – предложение руки и сердца. Но у меня не хватает наглости. – Он улыбнулся, а потом добавил: – На тебя можно положиться. А это в жизни главное.

Она ответила ему:

– За таких, как вы, не выходят. С такими только путаются.

Он от души развеселился.

– И откуда в такой хорошенькой головке столько мозгов? И это в восемнадцать-то лет?

Она соглашается:

– Что есть, то есть. – И добавляет: – Я предпочитала бы выйти замуж по любви.

Он почему-то грустнеет:

– Нет, не так уж много мозгов. Все-таки возраст есть возраст. Иллюзии – пока еще твои верные спутники.

– Посмотрим, кто окажется прав, – уверенно отвечает она.

Он смотрит на нее долго и внимательно.

– В конце концов это принесет тебе сплошные разочарования, но поможет выстоять в жизни. Ты – настоящая. А настоящих сейчас немного осталось. Я очень-очень желаю тебе любви, девочка. Счастливой любви. Но, увы, шансы невелики. Такова жизнь!

– А вы похожи на Азнавура. – У нее слегка заплетается язык, и она снова говорит ему «вы».

– Знаю, – кивает он, отчего-то определенно-грустный.

Они допивают кофе и спускаются по белой мраморной лестнице в холл. Он помогает ей надеть дубленку, целует руку, и они выходят на улицу. Там он сажает ее в такси.

– Побольше здорового эгоизма, – на прощание напутствует он.

Машина плавно двигается с места.

Она оглядывается и видит его худощавую одинокую фигуру. Он машет ей рукой. И ей почему-то становится жаль этого человека. На улице идет красивый, крупный, «киношный» снег. Все.

Они не виделись больше никогда. К чему? Все точки над «i» были расставлены. Слишком разные люди, слишком разные судьбы. Разные пути и ориентиры. Что, кстати, не исключает взаимных симпатий и взаимопонимания. В ее жизни, собственно, было много из того, что предсказал этот худосочный, мерзнущий «пророк»: большая любовь, большие иллюзии, большие разочарования.

На нее вполне могли положиться и друзья, и близкие. С годами ушла жестокая конкретика – о, как мы бескомпромиссны в молодости! Появилось желание, нет, не желание – способность примерить на себя чужую шкуру и понять чужую, чью-то, непонятную правду. И еще появилась способность оправдать, а не осудить или хотя бы понять вектор чужих побуждений и поступков. Рассталась ли она к середине жизни с иллюзиями? Вряд ли. Не до конца – воспитание…

Что касается любви, то любовь в итоге помогла ей выстоять. Тогда, когда почти уже не было сил – ни на что. Даже на саму жизнь. Было и такое.

И еще когда – иногда – ей встречаются редкие по нынешним временам палатки с вывеской «Пончики» и она отчетливо слышит запах подгоревшего масла и аромат сахарной пудры, в голове тотчас возникает смешной и нелепый словарный ряд: пончики, Азнавур, Балаклава.

«Господи, сколько в голове ерунды!» – с раздражением думает эта уже немолодая женщина. Она глубоко вдыхает знакомый с детства запах и ускоряет шаг. Только бы не остановиться! Ну не по возрасту эти соблазны и не по здоровью. Потом она замирает и останавливается. Резко разворачивается и, почти ненавидя себя, подходит к палатке. И несколько секунд мучительно думает: три или два? И опять не верит в победу здравого смысла над слабой человеческой натурой.