Читать книгу "Ловушка для Артемиды - Алексей Евтушенко"

– Вот под землей на танке я еще не ездил, – признался Харик Симусу, когда двигатель умолк, и Кана Кейра снова появилась на броне и махнула им рукой, подзывая к себе. – Правда, и по земле тоже. Жег их – это да, бывало. А вот ездить не доводилось.

– Мне тоже, – сказал Батти. – Но ты лучше вслух больше не упоминай о том, что ты их жег, ладно? Могут неправильно понять.

– Танк здесь вполне пройдет, – определила Кана Кейра. – Все лучше, чем топать пешком. Что это вообще за ход?

Ей объяснили, что это – высохшее русло подземной реки, которое тянется до самой Трещины, и по которому в Трещину и можно попасть.

– Ваш город сестер-гражданок именно так и был захвачен, – любезно добавил Харик. – Две с половиной тысячи наших бойцов прошли по этому руслу до Трещины, а потом поднялись снизу на воздушных шарах.

– Ловко, – согласилась Канна, холодно глянув на Су.

Раненый ей нравился больше. С одной стороны, меньше треплет языком, а с другой – и ростом не слишком велик, как раз ей под стать, стройный и черты лица… приятнее, что ли, мягче. Да и во взгляде Симуса Батти, когда Кана время от времени чувствовала его на себе, читался явный интерес, и пару раз лейтенант поймала себя на том, что от этого взгляда у нее учащается сердцебиение, и даже, кажется, приливает к щекам румянец.

– И что, это русло до самой Трещины такое широкое? – спросила она.

– Не знаю, – сказал Харик. – Если откровенно, я раньше вообще здесь не был.

– Я был, – ответил Симус. – Там дальше есть места поуже, но, по-моему, танк пройдет. Правда, не совсем понятно, как его потом из Трещины вытащить. Но если по Трещине проехать сотни полторы – две километров к северу или столько же к югу, то там она мельчает. Сам я так далеко по ней не ходил, но пластуны рассказывали, что есть в той стороне один-два удобных и не очень крутых выхода на поверхность. Не знаю, правда, в какую сторону пойдут все наши – на юг или на север. Впрочем, догоним – узнаем.

– Ваши – это кто? – спросила Кейра. – Вы здесь не одни?

– А что бы мы тут делали одни? – удивился Симус и коротко рассказал о событиях вчерашнего дня.

Как бы там ни было, а до утра решили немного поспать. Все очень устали и немедленно пускаться в малознакомую и темную подземную дорогу – пусть даже и на танке – никому не хотелось. Но, прежде чем устроиться на ночлег, Кана Кейра решила похоронить своего механика-водителя, – благо, земли для устройства могилы хватало с избытком, а возить с собой мертвое тело неизвестно сколько времени не было ни смысла, ни желания.

– Прости нас, – сказала лейтенант над импровизированной могилой, стащив с головы шлемофон. – Ты честно выполнила свой долг, и пусть о твоей душе позаботится Великая Матерь. А мы, если будем живы, тебя не забудем. Покойся с миром.

Наскоро перекусив тем, что нашлось среди общих запасов, улеглись вчетвером спать на корме танка, которая еще долго сохраняла тепло от двигателя. Уже окончательно уплывая в сон, Кана почувствовала, как Симус осторожно ее обнял и придвинулся ближе. Это было приятно, и отстраняться и убирать со своей груди его руку она не стала.

* * *

О том, что армии больше нет, они узнали ночью.

Сначала из разрозненных и во многом противоречивых радиосообщений, а затем эту же весть донесли те немногие очевидцы, которым удалось вырваться, как они сами говорили, из ночного ада на полпути между городом и северным горным хребтом. По словам тех, кто выжил, остался при своем уме и в твердой памяти, все, что произошло, напоминало фантасмагорический кошмар, который не мог никому из них привидеться в самом горячечном бредовом сне.

Когда на занимаемые армейскими подразделениями по всему, более чем пятидесятикилометровому фронту, позиции хлынули тучи и полчища громадных и донельзя злых и голодных ворон, крыс и собак, – это были цветочки. И, хотя потери, особенно среди незащищенных броней стрелков, были довольно велики, армия продолжала держаться.

Мало того, в какой-то момент ей даже удалось ценой сотен жизней и совершенно расточительной и безудержной траты боеприпасов приостановить обезумевший вал животных и превратить его в бесконечное, сочащееся кровью, визжащее, хрипящее, каркающее и рычащее, сплошь покрытое трупами и ранеными, поле.

Конечно, всех не перебили. В лучшем случае половину. А скорее всего, и того меньше. Но все равно, те животные и птицы, которые прорвались сквозь огненный заслон, уже не обладали ни прежней агрессией, ни изначальным атакующим порывом – десятки километров трудного пути по горам и над горами и кровавая баня сразу после этого поумерили пыл даже самых неистовых особей.

И вот, когда уже многим показалось, что с жуткой напастью вот-вот, стоит приложить еще чуть-чуть сил и мужества, удастся справиться, враг нанес ответный удар.

Выглядело это так, словно вся армия одновременно сошла с ума и в припадке неконтролируемой ярости принялась уничтожать саму себя.

Танки, БМС (боевые машины стрелков) и бронекары Службы FF били друг по другу из пушек, расстреливали из пулеметов и давили гусеницами стрелков, пытались сбить и сбивали немногие оставшиеся к тому времени в ночном небе гравикоптеры. Стрелки в ответ успешно огрызались из гранатометов, жгли боевые машины ПТУРСами и напропалую поливали всех и вся огнем из автоматов. Не минули общего безумия и гравикоптеры, атаковав наземные цели из всех видов бортового оружия.

Рев моторов, разрывы снарядов и ракет, крики умирающих и атакующих, визг и свист пуль, скрежет металла о металл, – расстрелявшие боезапас, экипажи танков, БМС и бронекаров, не задумываясь, шли на таран – слились в один нестерпимый, полный ярости и боли, грохочущий и воющий стон.

Выбраться из этого кошмара удалось очень и очень немногим – лишь тем, кто вовремя среагировал на телегипнотическую атаку, действуя строго по инструкции, помогая себе криком или бешеным визгом, не дал чужой воле захватить контроль над сознанием, и немедленно покинул поле боя с наивозможной скоростью.

Два гравикоптера, четыре танка, пять бронекаров и шесть БМС – к трем часам ночи это было все, что осталось от армии сестер-гражданок и сумело доползти и долететь до города.

«Нет предела ни человеческим силам, ни его же эмоциональной выносливости, – размышляла Первая, уже не вслушиваясь особо в окончание доклада командира оперативной группы Службы FF Мары Хани, одной из тех, кому удалось без потерь уйти из-под телегипнотического удара. – Еще каких-то два часа назад мне казалось, что уже не могу, все, наступил предел. А вышло, что могу. И на ногах до сих пор держусь и даже что-то соображаю. Если, конечно, это можно назвать соображениями…»

– … в наушниках гремела рок-музыка. Я ее очень люблю, – уловила она окончание фразы Мары Хани и вернулась в действительность.

– Так-так, – заинтересовано попросила Йолике. – А ну-ка, Мара, еще раз об этом расскажи. И поподробнее. Это может быть очень важным.

– Подожди, Йолике, я хочу сначала уточнить, – вмешалась Первая. – Что, все-таки, с командующей? С Поллой Нези? Жива она или погибла?