Читать книгу "Уроки вожделения - Элла Казанова"

– Он казался таким юным и чуть живым, очень слабым, измученным… а потом я… меня так… потянуло к нему. И, когда все началось, следовало убежать, сопротивляться, попытаться ударить его, вырваться, а вместо этого я… – она закрыла лицо ладонями.

– Бесполезно, – маркиз осторожно отвел ее руки, сжал их, – все это было бы бесполезно, ты бы уже не вырвалась. Говорю же, сходство с людьми обманчиво. С только, что насосавшимся под завязку инкубом дай бог если десяток мужчин справится, с просто сытым – в лучшем случае трое-четверо, но даже против этой оголодавшей особи у тебя не было ни единого шанса. Или не было именно потому, что он оголодал, а в таком состоянии инкубы полностью теряют страх и чувство самосохранения. К тому же, чем старше особь, тем сильнее. А данной конкретной было около двухсот пятидесяти лет: после определенного возраста они перестают меняться внешне. Большинство выглядит юношами от шестнадцати до двадцати, и ты никогда не узнаешь, что этот «юнец» заглядывался еще на твою пра-пра-прабабку. Сопротивляться ты не могла, потому, что так они действуют на слабый пол, мужчины к ним невосприимчивы. Есть хищные насекомые, которые впрыскивают яд в тело жертвы и, когда ее полностью парализует, принимаются за пир. Вот считай, что попала к такому хищнику. И красота его служит все той же цели – заманивать наивных мошек. Эти твари – дьявольски хитрые бестии.

Ара зажмурилась, оглушенная. А потом выхватила из этого потока информации коротенькое слово:

– «Было» около двухсот пятидесяти лет? То есть ты… убил его?

В глазах маркиза полыхнул огонь бешенства.

– О, безумно этого хотел. А перед тем переломать ему каждую кость, дать срастись и переломать снова, но… – он глубоко вдохнул, успокаиваясь, – нет. Просто снова связал: они очень не любят особый вид металла – титанид, только такими цепями их и можно удержать. А завтра утром заедут Чейн с Диком, и мы его увезем. Должны были еще два дня назад, но мне не хотелось делать это перед нашей поездкой к матери. Моя ошибка, моя вина. Но ты. Ты…

Огонь в глазах снова полыхнул, на этот раз выплескиваясь на Ару, и маркиз вдруг встряхнул ее за плечи, до звона в ушах, до мотнувшейся головы.

– Что я сказал не делать?! – рявкнул он, переходя на низкое утробное рычание, уже слышанное ею в театре и в лесу. – Р-разве не велел дер-ржаться подальше от подвала?! Еще бы пара минут, и…

Он резко поднялся, продолжая держать ее на руках, пересадил в кресло, а сам принялся нервно расхаживать туда-сюда, обжигая Ару яростными взглядами.

– Хорошо, что не стал задерживаться во второй раз в Картвилле до утра, как сперва планировал.

Он снова ездил в Карвилль? Зачем?

– Если бы не ты, он…

– Затрахал бы тебя до смерти! – прорычал Асгарт, резко останавливаясь напротив кресла и сверля ее глазами, пылающими так ярко, что в них больно было смотреть. – В самом прямом смысле, Ара! Хотя скорее всего ты бы умерла раньше – от разрыва сердца из-за нарушения договора. Глупая девчонка! Твоя неуместная доброта чуть дважды тебя не сгубила!

Ара съежилась, обхватив себя за плечи, но не от страха, а потому, что его эмоции буквально сносили, обрушивались осязаемыми потоками.

– Зато, когда-то она спасла тебя… – девушка потянулась, взяла его за руку и, поддавшись порыву, прижалась щекой к раскрытой ладони. – И ты не опоздал, ты успел вовремя и спас мне жизнь, – прошептала она, прикрыв глаза и чувствуя, как он опустился на колени перед креслом.

Потом медленно подняла ресницы и заключила его лицо в ладони, лаская щеки, на которых уже пробивалась щетина. Пригладила ему взъерошенные волосы, стерла поцелуем вертикальную складку меж бровей, нежностью прогоняя ярость из глаз, видя, как расслабляются крепко стиснутые челюсти. Провела пальчиком по его верхней губе, жесткой и теплой, потом нижней. Задумалась.

– Я видела, как его раны затягиваются прямо на глазах, и словно бы прибавляется сил, хотя он всего лишь трогал меня… – Маркиз по-звериному зарычал на это заявление, и Ара поспешила коснуться его губ своими – не поцелуй, а извинение, успокаивающая ласка. – Это значит, что инкубы могут забирать силы… питаться, не убивая?

– Могут, – Асгарт потянулся к держащим его лицо ладоням, словно хотел накрыть их своими, но в последний момент опустил руки. И не отрывая от нее взгляда, жестко докончил: – Но мы не любим сдерживаться. А если сильно голодны, то просто не в состоянии.

– Мы?

– Ты ведь уже все поняла, Ара. Поняла, что я тоже не человек, что такой же, как они. Так зачем спрашивать?

Да, наверное, поняла, и уже давно. Еще с той минуты, когда впервые увидела, как лицо маркиза заостряется, и в нем проступает жадный голод с примесью вожделения, на который, что-то внутри нее откликается…

– Нет, не такой, – покачала головой она. – Совсем не такой. Ты оставил меня в той подворотне, но не убил и не стал… пробовать деликатес. Хотя мог бы мгновенно излечиться выбросом силы, если он настолько мощный, как говоришь… А я ведь видела, что твоя рана перестала кровоточить, но не затянулась до конца. Ты взял ровно столько, сколько понадобилось, чтобы выжить. А потом вернулся вылечить меня. Тот монстр в подвале так бы не сделал, он бы не остановился, он бы не делился потом со мной своей силой. Ведь я права? Во мне сейчас нет и следа физической усталости, даже голова не кружится, хотя совсем недавно я даже шевельнуться не могла от слабости. И он совершенно точно собирался выпить меня досуха, до сморщенной кожи и рассыхающихся костей.

– Я такой, как они, – с нажимом повторил маркиз, снова поднявшись на ноги и отходя от нее. Даже руки за спину заложил, словно стремясь убрать их подальше от Ары. – По своей природе… почти. Полукровка. Отец был инкубом. Его вовремя успели стащить с матери. Или не вовремя, это, как посмотреть, – криво усмехнулся он, но за этим оскалом угадывалось вовсе не веселье.

– Ее волосы… – вспомнила Ара. – Ты говорил, Бланш поседела именно в ту ночь.

– Да, он много успел выжрать, – в голосе рассказчика прорвалась неподдельная ненависть. – В итоге сбежал, тварь, а она была так слаба, что думали, не выживет. Но она не только выкарабкалась, но, как довольно скоро выяснилось, еще и понесла, что крайне редко, но все же случается. Редко, потому, что девушки почти никогда не выживают после встречи с инкубом, особенно молодые красивые девушки. Но Бланш не пожелала сойти в могилу раньше времени, и эту жажду жизни поставили ей в укор. Куда приличнее было б помереть, а не покрывать позором семью. Плод скверны, как заявил ее отец, не веривший, что все случилось не по согласию, ведь, когда инкуба оттаскивали, она, уже сама полумертвая, все кричала и рвалась к нему…

Ара вспомнила, как жаждала отдаться монстру из подвала, и, какую боль испытала, когда Асгарт его оттащил. Как заходился в агонии ужаса разум, и, как безвольно было тело. И содрогнулась.

– Отец Бланш ведь был мужчиной, – презрительно фыркнул маркиз, – причем не из лучших. Не обременен балластами вроде сострадания и милосердия. Но все-таки мужчиной, а, значит, невосприимчивым к силе инкуба и не способным понять, как она действует на женщин. Что этому глубинному… зову невозможно противиться. Он решил, что ее падение стало следствием ее же распущенности.