Читать книгу "Стакан молока, пожалуйста - Хербьерг Вассму"

Она перевела дух и замолчала, глядя на что–то невидимое между ними, потом заговорила снова:

— Собственно, я всегда должна быть начеку. Иногда, пойми меня, Дорте, я так устаю, что, наверное, предпочла бы остаться в Москве на улице. Там я хотя бы могла быть собой.

— Неужели ты в самом деле так думаешь? — прошептала Дорте.

— Нет! Конечно, это все чепуха. Сентиментальная глупость! Чтобы я когда–нибудь добровольно вернулась в тот мороз, грязь или адскую жару московского асфальта? Я ненавижу Москву!

— Как по–твоему, есть люди, которые могут говорить обо всем? Я имею в виду… о том, чего они стыдятся?

— Наверное, нет, — задумчиво ответила Лара. — Но ведь не многим есть чего стыдиться.

Взгляд Дорте упал на что–то, лежащее между подушек дивана. Это был очищенный грецкий орех. Он был похож на засохший мозг маленького животного.

— Ладно, мы сделали все, что от нас зависело! До поры до времени. А теперь давай поговорим о чем–нибудь приятном, о чем–нибудь нужном! — заявила Лара и допила чай. — Я принесу из чулана матрас. Лишнее одеяло у меня тоже найдется. Знаешь что? Мы можем завтра съездить в «ИКЕА» и купить тебе раскладное кресло! Я видела такое кресло в каталоге… Не помню только, куда я его дела… Они не очень дорогие. Конечно, тебе придется экономить, ведь ты пока не работаешь. Но и банкротами нас с тобой тоже не назовешь.

— Что такое «ИКЕА»?

— Магазин. Там можно купить все что угодно. Класс! Тебе понравится. — Лара выбежала в спальню и открыла чулан под скошенным потолком. Оттуда виднелся только ее зад, похожий на большой махровый оранжевый апельсин. Потом что–то зашуршало, появился матрас в полосатом чехле и занял почти всю спальню.

— Нет, это слишком хлопотно. Лучше я буду спать в гостиной на диване, — сказала Дорте, стоя в дверях.

— Об этом не может быть и речи! Гостиная — для того, кто не спит или хочет побыть один. Смотри! Мы немного передвинем мебель и положим его здесь у стены, — с удовлетворением выдохнула Лара.

Вскоре она все сделала по–своему, и спальня выглядела так, словно предназначалась для двоих. Секретер отгораживал железную кровать от матраса.

— Знаешь что? Мы купим в «ИКЕА» какой–нибудь красивый плакатик и приклеим его с твоей стороны секретера. Чтобы тебе было на что смотреть, когда проснешься!

30

Зазвонил мобильник. Чертыхаясь, Лара с трудом нашла его в темноте. Прозвучало несколько коротких фраз. А потом уже было слышно только прерывистое дыхание Лары.

— Где он теперь?.. Забрали?.. О, господи! А что случилось? Уехать? Почему?

Лара была взволнована, во время разговора она зажгла свет и свесила ноги с кровати, потом вышла в гостиную и продолжала разговор уже там. Наконец она вернулась и остановилась посреди спальни в белой кружевной ночной сорочке. Она обхватила себя руками и смотрела куда–то сквозь Дорте и матрас на полу.

— Они забрали девушек, когда Андрея не было дома. К счастью, он заподозрил неладное, увидев у подъезда полицейскую машину. Он не пошел в квартиру, смешался с толпой на тротуаре и смотрел, как полиция выводит девушек. Он уезжает из страны. Тома взяли в аэропорту. Дурак! Я ему говорила, что нужно ехать на север, через Финляндию. Они посадили его! — Лара неверным шагом вернулась в гостиную и упала на диван.

Дорте встала и пошла за ней, стараясь представить себе, какое лицо было у Тома, когда его забирали. Скорее всего оно было совершенно невозмутимым. Как во время их поездки. Добрым. Они должны понять, что он не совершил никакого преступления, и отпустить его.

— Нужно стереть их номер из моего мобильника, — пробормотала Лара и принялась за дело. — Нужно стереть все номера… — прошептала она, словно полиция уже стояла за дверью. Пальцы стучали по клавишам, как мягкие барабанные палочки.

— Чьи номера?

— Клиентов. И все остальные…

— Ты сказала, что вы договорились выбросить свои телефоны или вставить новые карты, — прошептала Дорте.

— Да! Это днем, а сейчас… Я не могу остаться без телефона.

Вдали послышался шум бульдозера или какой–то другой тяжелой машины. И ровный гул автомобилей. Казалось, они едут прямо в комнату. Как будто за Ларой. И за Дорте тоже. Между тем мягко постукивала клавиатура телефона и карандаш что–то царапал в блокноте Лары. Наверное, она переписывала номера телефонов, боясь, что забудет их.

— Ведь они могут найти и блокнот!

— Замолчи! Не дергай меня! Если надо будет, я его съем!

Дорте не осмелилась больше мешать ей. Но для нее было очень важно, что она находится рядом с Ларой, когда та улаживает дела. Конечно, она все уладит. Ей всегда все удавалось.

Но Том? В тюрьме. Каково ему там? Может, и ему приходится спать там на матрасе, как ей у Лары? Вряд ли Тому приходилось раньше спать на матрасах. Она представила себе его худое, свернувшееся калачиком тело, прикрытое байковым одеялом. Как, интересно, выглядят одеяла в норвежских тюрьмах? А как в литовских? Кто знает, но наверняка в норвежских они гораздо лучше. Спать он, конечно, не может, лежит в темноте и смотрит в потолок.

Закончив возиться с телефонными номерами, Лара как будто замерла в оцепенении. Глаза, казалось, вот–вот вылезут из орбит. Наконец она заговорила, но скорее сама с собой, чем с Дорте:

— Они не знают, где я… Нет, это им неизвестно! Они даже не догадываются, что искать следует именно меня. Но если девушки… Нет, у них нет моего номера телефона.

— А у девушек есть телефон?

— Помолчи! Нет! Но они могут меня описать… рассказать, как я выгляжу. А если полиция схватит Андрея? И он все расскажет? — Ей было трудно дышать.

— Что же тут страшного? Что он такого может сказать?

— Не приставай ко мне со своей дурацкой болтовней! — огрызнулась Лара.

— Но… Что такое знает Андрей? — все–таки прошептала Дорте и осторожно присела на старое кресло.

— Вот именно, что он знает? Дай–ка подумать…

— Он знает, где ты живешь?

— Нет. Не знает! Но Том знает. Во всяком случае, приблизительно.

— И он расскажет об этом полиции?

— Может быть… Если решит, что это я его заложила. Нельзя доверять даже другу, если его допрашивает полиция.

— В чем же они могут тебя обвинить? — Голос Дорте был еле слышен.

Лара издала звук, похожий на грохот камня в цинковом ведре. Должно быть, она редко плакала. Это больше было похоже на бешенство.

— Я помогала Тому три года. Занималась девушками, связывалась с клиентами, принимала от них деньги и хранила их, если Том был в отъезде. Он всегда мог на меня положиться. Без меня он бы со всем не справился. Но не думаю, что сейчас для него это важно.

— То, что ты делала… это незаконно?