Читать книгу "Перстень альвов. Кубок в источнике - Елизавета Дворецкая"

– Вот он, Дракон Памяти! – с торжеством провозгласила ведьма и встала на ноги, протягивая кубок Торварду. – Выпей, брат мой, – и ты забудешь все, что нужно забыть, но будешь помнить то, что тебе суждено помнить!

Торвард попятился. Сверкающий серебряный кубок притягивал его: казалось, стоит только отпить из него один глоток, как тебе откроются все тайны Мимирова Источника Мудрости. Но только сумасшедший принял бы кубок из рук ведьмы! Дагейда засмеялась и отпила из кубка сама – над чашей полыхнуло ослепительное бело-серебряное пламя, и в лицо Торварду пахнуло свежим зимним холодом.

Дагейда опустила кубок снова к воде, и он мгновенно канул вниз, исчез с глаз. Ведьма выпрямилась, стряхивая с белых рук ледяные капли, и ее тонкие пальцы даже не порозовели.

– Я получила его! – с торжеством произнесла она, и Торвард понимал, что в свое время это было для нее большой победой. – Как я получила его, тебе не надо знать, но он вернулся ко мне! Много лет им владел род человеческий, но я вернула его в род великанов! И всю власть моего древнего племени, которое оно утратило, я верну себе! Так и передай ей! – Дагейда не хотела называть мать, но ненависть и чувство соперничества в ее голосе ясно указывали на кюну Хёрдис. – Белый Дракон уже у меня, и Черный Дракон будет у меня скоро, очень скоро! А потом ко мне вернется и Золотой Дракон! Ты принесешь мне его! Потому-то я и отпускаю тебя сейчас, чтобы ты принес мне его. Раньше или позже, но все будет так, как я хочу! У меня много времени впереди, мне некуда торопиться. Все три дракона, все наследство моего отца окажется у меня, хочешь ты того или нет! И весь Квиттинг будет принадлежать мне, только мне! В моих руках будет собрана вся власть над ним, видимая и невидимая! Власть великанов и власть конунгов! Уходи отсюда, Торвард сын Торбранда! Здесь – моя земля! Ни тебе, ни ей не владеть здесь больше ничем!

Дагейда теснее прижалась спиной к скале и вдруг исчезла. Там больше не было даже елки – только ветки можжевельника вокруг покачивались, словно кто-то маленький ловко проскользнул между ними.

Торвард потер лоб рукой. Перед глазами у него все мелькало и плыло, в лицо бил сильный запах древесной прели. В глазах рябило, очертания скалы и деревьев на ней мелькали, и мерещилось, что рядом с ним двигаются какие-то невидимые грани. От этого движения сам воздух стал ненадежным, в ткани бытия появились прорехи, и даже шаг сделать было страшновато из опасения угодить в одну из них.

О каких драконах она говорила? Торвард вспомнил меч своего отца, который звали Драконом Битвы. А у матери есть золотое обручье в виде дракона, его называют Драконом Судьбы. То и другое она принесла в приданое, и обе эти вещи обладают чудесными свойствами. И теперь Дагейда показала ему кубок, который называет Белым Драконом Памяти…

Пересилив нежелание, Торвард подошел к источнику. Тот играл прозрачными струями, золотистые песчинки кипели на дне, живая струя убегала прочь по пестрым камешкам, как будто дразнила, унося сокровища забытых тайн. Никакого кубка… но чем дольше Торвард смотрел на дно источника, тем сильнее ему мерещился серебряный блеск. Глубина затягивала взор, голова кружилась, ощущения окружающего таяли… Невидимые грани живее задвигались вокруг, открывая перед ним щель и грозя затянуть на иные стороны видимого мира… Встряхнув головой, Торвард повернулся и медленно побрел обратно к дружине.

Ехать к Великаньей долине уже ни к чему. Ничего более важного он там не узнает. Теперь он знал самое главное – знал, чем связана его мать со своими бывшими лесными владениями. И эта связь наложит неизгладимый отпечаток на его собственную жизнь. Лучше бы ему этого не знать. Но если ведьма чего-то от него хочет, то она найдет способ добиться своего. Принести ей Дракон Судьбы! Обручье, с которым кюна Хёрдис не расстается ни днем ни ночью, ни зимой ни летом, не снимает, как говорят, даже в бане! Так она и отдала его любимому сыну, чтобы он отнес его в подарок дочери, отнюдь не любимой! Дожидайся!

Это было даже смешно, и Торвард попытался усмехнуться, но ничего не вышло. Кюна Хёрдис сильна в колдовстве, и обручье ее, конечно, зачаровано от воров. Но как знать, не сильнее ли ее окажется дочь, дочь великана. «Я – Медный лес…» А ведь кюна Хёрдис боится ее. Боится, потому и скрывает ее существование от всех, даже от сына. И ее можно понять…

Как там говорила Эйра? «Я хотела бы переменить свою кровь…» Из этого свидания Торвард унес мучительно-тяжелое чувство, и достижение цели ничуть его не радовало. Хотелось уйти с этого проклятого полуострова и никогда больше сюда не возвращаться.

Глава 5

И вот Хельги ярл снова дома и снова сидит на материнском кургане, глядя, как заходящее за дальние горы солнце бросает на воду красную дорожку. «Хеймир сын Хильмира, конунг слэттов, и сын его Хельги ярл велели поставить этот камень по жене и матери, Хельге дочери Хельги, из рода Птичьих Носов, что с Квиттингского Востока»,– гласила надпись на камне, к которому он прислонялся плечом, и это была первая надпись, которую восьмилетний Хельги когда-то прочел самостоятельно. Каждую весну Хеймир конунг приказывал заново подкрасить рисунок на камне и надпись красным, черным и белым. Нарядный и яркий поминальный камень издалека видели со всех подплывающих кораблей. Зимой на снегу, летом на зелени, камень сиял блестящими красками, но это не радовало тех, кто сожалел об умершей: свежесть красок на камне и самой утрате не давала поблекнуть.

Но только здесь, возле этого камня, Хельги чувствовал себя по-настоящему дома. Теперь уже совсем лето, днем здесь слишком жарко, а сейчас, вечером, хорошо и прохладно. Еще светло, но воздух сер от сумерек, и вся земля прячется под серую дымку, таинственно подмигивает, будто обещает произвести с собой какие-то перемены и завтра утром предстать в новом, неожиданном виде. В детстве Хельги твердо верил, что земля и правда может измениться, если только захочет, да и сейчас еще в глубине души верил слегка. А главное – вечерняя дымка прятала все наперечет знакомые пригорки и крыши поселения Эльвенэс, множество кораблей на обоих берегах в устье реки, и Хельги легче было вообразить, что вокруг него снова расстилаются дикие горы Квиттинга, поросшие густым лесом, и та скала, что сплошь усеяна кристаллами граната, точно каплями крови.

После его возвращения домой прошло уже три дня, но только сегодня Хельги впервые выбрался посидеть на кургане. Перед этим он все три дня рассказывал о своей долгой поездке, о свадьбе Альмара конунга и о своем собственном обручении. Последнее, конечно, потрясло Эльвенэс гораздо больше и показалось чудеснее иной саги. Уж слишком походила на сагу и поездка в зачарованную страну Медный лес, и пребывание в гостях у ее повелителя-колдуна, и обручение с его дочерью, красавицей и тоже, конечно, колдуньей.

– Знаем, знаем мы, чем это кончится! – смеялись разговорчивые торговые гости, которых к праздникам середины лета собралось в Эльвенэсе видимо-невидимо. – Он женится на ней, у них родится ребенок, а его похитит чудовище, а она превратится в лебедя и улетит! И нашему Хельги ярлу придется лет семь их обоих искать, если не все двенадцать! На колдуньях лучше не жениться! До добра это не доводит!