Читать книгу "Небесные мстители - Владимир Каржавин"

– Балезин, – тихо, без особого удивления произнес Разумовский. – Я ждал встречи с тобой, но не думал, что она произойдет так скоро.

– Может, ты предложишь мне войти? – послышалось в ответ.

Они расположились друг против друга на стареньких стульях.

– За тобой хвоста не было? – спросил Разумовский.

– Думаю, что нет. Я прошел через подсобку и кухню.

– Кто-то провел?

– Да, нашлись добрые люди, помогли.

– Рискуешь.

– Больше всего рискует тот, кто не рискует.

Разумовский поднялся, закрыл форточку, словно боялся, что их разговор услышат за окном, снова присел и спросил:

– Сколько же мы с тобой не виделись?

– С семнадцатого, если не считать мимолетную встречу в октябре тридцать пятого в вашем посольстве в Москве.

– Да, помню. Тогда была годовщина образования Чехословакии, и в посольстве устроили прием. Ты стоял в одном углу зала, я в другом.

Разумовский оперся локтями о край стола, обхватил голову руками и проговорил:

– Как быстро летит время. Ты знаешь, Алексей, я много повидал эмигрантов. Одни в разговоре о России ностальгировали по белому снегу, другие вспоминали дом над косогором, третьи – церковь, где их крестили. А я вот вспоминаю родной Камышин и сочные волжские арбузы. Здесь, в Европе, они, конечно же, есть, но совсем не такие.

Балезин вопросительно глянул на человека, сидящего перед ним.

– Послушай, ты искал встречи со мной, наверное, не для того, чтобы вспоминать про арбузы. Разумовский, у нас мало времени.

Юрий Арнольдович достал сигареты и спросил:

– Куришь?

– Бросил.

– А я вот курю. Не возражаешь?

– Нет.

Разумовский затянулся сигаретой, откинулся на спинку стула и спросил:

– Так что тебя интересует?

– Сначала завод.

– Я уже говорил твоему разведчику, что в городской черте завода нет. За это ручаюсь. Он где-то в стороне, под прикрытием гор. Что еще?

– «Ауэргезельшафт» и урановая руда – на территории Чехии и восточной части Германии. Запасы, процентное содержание.

– «Ауэргезельшафт» уже не существует. Что касается руды и урана в ней, то я готов предоставить такие сведения.

– Где они?

– В надежном месте.

– Что взамен?

Разумовский снова глубоко затянулся и ответил:

– Только не деньги. Домой бы, в Россию. Да боюсь, поставите к стенке.

– Ну ты загнул. Гарантий никаких дать не могу, скажу только одно: таких людей, как ты, у нас не расстреливают. Если, конечно, ты не ведешь двойную игру.

– Двойную игру? Ты же прекрасно знаешь, что я сотрудник полковника Моравеца.

– Знаю, чехословацкой, а теперь уже британской разведки.

– Вот пусть они и решают, веду ли я двойную игру, – заявил Разумовский, нервно дернул плечом и едва не выронил сигарету.

Балезин несколько раз махнул рукой, отгоняя сигаретный дым, и спокойно произнес:

– Ладно, не кипятись. Кто-нибудь еще интересуется чешским ураном?

– Естественно, англичане. У них урановый комитет действует.

– Знаю про комитет. А если англичане, то, значит, и американцы. Они теперь вместе работают по урану. Кстати, каково процентное содержание урана в Яхимове?

– Около трех процентов.

Балезин с трудом скрыл удивление. В СССР процент урана составлял не более восемнадцати сотых процента.

– А в Рудных горах?

– Не более одного процента.

– Так, понятно, – сказал Балезин, в упор глянул на Разумовского и неожиданно спросил: – Ты кого-то ждешь? У тебя с кем-то назначена встреча?

– С чего ты взял?

– Школа Батюшина. Ты ее тоже прошел.

Разумовский снова обхватил голову руками и предался воспоминаниям.

– Помню, как он учил нас определять душевное состояние человека по его внешнему виду. Великий был психолог.

– Не только психолог, но и контрразведчик. Единственный генерал по этой части. Он еще жив, находится где-то в Югославии. Ты с ним не встречался?

– Не довелось.

После небольшой паузы Балезин повторил вопрос:

– Так с кем у тебя предстоит встреча?

Несколько секунд Разумовский собирался с мыслями. Ему не хотелось рассказывать Балезину о встрече с Шульцем, который разоблачил его. Но он решился и сделал это.

– Завтра у нас новая встреча, – сказал Разумовский. – У меня нет другого выхода, как работать с ним. Иначе – арест.

– Ну и работай, – заявил Балезин, взглянул на часы и поднялся. – Но не забывай, что с этого дня ты работаешь на советскую разведку. Или я не прав?

– Ты прав.

– Вот и отлично. А все наши заклятые друзья должны знать, что месторождение в Яхимове дохлое. Урана в руде не более, чем, скажем, ноль три процента. Пойдет такой вариант?

– Пойдет.

– Во всех документах, отчетах и сводках должно значиться ноль три, а не три. Надеюсь, ты сумеешь это устроить?

– Сумею. Но ваша армия должна прийти в Чехию раньше англосаксов.

Балезин надел кожаный плащ, шляпу, подал на прощание руку и сказал:

– Не ваша, а наша армия. Не забывай, что ты русский!

Балезин вышел из гостиницы тем же маршрутом, что и пришел туда, то есть через кухню и подсобку. В надвигающихся сумерках он разглядел чуть поодаль две фигуры. Это были братья Антон и Вацлав.

«Ребята знают свое дело», – подумал Алексей, добродушно усмехнулся и быстрым шагом пошел им навстречу.

Тридцати минут им хватило на то, чтобы покинуть территорию городка. Еще через полтора часа, чуть поплутав в ночи по лесным и горным тропам, все трое вышли в расположение отряда Коваленко.

Первым, кто их встретил, был майор Костров.

– Как вы? Удачно? – спросил он.

– Более чем удачно, – ответил Балезин, устало улыбнулся, подал майору руку и тут же добавил. – Вот теперь нам пора домой.

– Гюнше, что вы делали в гимназии? – грозным тоном спросил Вальц помощника, стоявшего перед ним.

Гюнше похолодел, но быстро взял себя в руки и ответил:

– Проверял помещения.

– Разве я давал вам такое задание?

– Прошу прощения, господин оберштурмбаннфюрер, но я случайно увидел, как у стен гимназии прогуливался Разумовский, а потом неожиданно исчез.

– Разумовский? Но группенфюрер Брайтнер запретил нам следить за ним и за Шнайдером-Раушем.