Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

- Надо бы научить тебя правильно краситься, и по магазинам с тобой съездить. Да и вообще так многому не мешало бы тебя обучить. Как держать лицо, спину, - поддевает она пальцем мой подбородок. Подозреваю, это и есть расплата за мои необдуманные слова.

- Спасибо, - отталкиваю её руку. Вот прямо очень придало мне уверенности в себе, но пусть разберётся сначала со своими проблемами. - Я как-нибудь сама.

- А ты гордая, - догоняет она меня уже в дверях. - Хоть и наивная.

Но мне искренне плевать на её шпильки и совершенно не до неё.

У входа в маленький зал стоит отец Алекса, а мой муж поднимается из-за стола ему навстречу.

45. Алекс

Не знаю, с чего Вика решила, что мы с отцом похожи. У меня нет ощущения, что я смотрю в зеркало. Хотя в жизни Александр Анатольевич Тимофеев определённо интереснее, чем на снимках в интернете. Нина даже нашла мне интервью трёхлетней давности. Короткое, на три минуты, но я посмотрел его раз двадцать, готовясь к этой встрече. Чёрт!

Наверно, я должен что-то сказать или сделать. Но я стою истуканом и просто вглядываюсь в его уставшее лицо, в прядь волос, что так же, как у меня, падает на лоб, в стиснутые губы, упрямый подбородок.

Мы начинаем двигаться одновременно, но он оказывается решительнее. Стискивает меня в своих объятиях.

- Рад встрече... сын.

Меня душат его сильные руки, запах его терпкого одеколона и его слова. Горло сжимается, но я так и не могу сказать ему в ответ «отец». Впрочем, он и не ждёт. Отпускает. Я приглашаю его к столу.

- Деда! - радостно кричит Макс.

- Здорово, Максим, - протягивает ему дед руку.

А я представляю ему по очереди всех гостей.

- Александр, - представляется он по очереди. - Можно без отчества.

- С моей женой вы уже знакомы, - сжимаю, поглаживаю худенькие плечики жены, давая понять, что всё в порядке. Всё хорошо, родная. Всё хорошо! - А Екатерина Валерьевна?

- Нет, моей жены не будет, - выбирает отец стул между мной и Славкой. - Полина, ничего не хочешь сказать?

- Алекс, - прочищает она горло. И мне кажется или она зарёванная? - Мы тут приготовили тебе небольшой подарок. В общем, вот, - протягивает она перевязанную бантом коробочку. - С днём рождения! А сейчас слово твоей жене.

Вика выдыхает и вдруг направляется к маленькой сцене.

Переговаривается вполголоса с музыкантами и получив несколько согласных кивков подходит к микрофону.

Чёрт! Я-то почему волнуюсь? Слышу, как она слегка покашливает, потом вдыхает в микрофон.

- Хэппи бёз дэй ту ю, - слегка хрипит её низкий голос. И все мои внутренности словно поднимаются вверх к горлу, когда она поднимает на меня блестящие глаза. - Хэппи бёз дэй ту ю. Хэппи бёз дэй, мистер Алекс Берг. Хэппи бёз дэй ту-у-у-у ю-у-у-у!

Музыканты подхватывают последнюю ноту торжественными аккордами. Зал - аплодисментами. А я просто подхватываю со сцены мою охренительную женщину.

- Моя великолепная жена, господа! - произношу я в микрофон, пока она прячется у меня на груди. А потом кланяется. А потом для нас исполняют одну из потрясающих композиций, кажется, Мэрилин Монро, а может, Далиды. Я в этом плохо разбираюсь. Я знаю, что мне нравится этот вечер. Этот праздник. Этот день рождения - лучший за все мои тридцать семь лет.

И какое-то странное, необычное ощущение вдруг накрывает меня за столом. Я вдруг осознаю, что у меня есть семья, у меня есть друзья, моя жизнь сама по себе стала что-то значить независимо от того, богат я или беден, успешен или не очень, преуспеваю или у меня ничего не получается. Я сам по себе, такой как есть, кому-то нужен, важен и необходим.

И в порыве этого всепоглощающего чувства я беру на себя смелость и делаю звонок, без которого праздник этот всё же выглядит неполным.

- Да, она приедет, - обнимаю Вику, которая нервно кусала губы, пока я говорил с мамой Полины.

- И Роману тоже позвони, - прижимается она ко мне покрепче в прохладном пустом вестибюле.

- Зачем? - заглядываю в её глаза, удостовериться, что она не шутит.

- Она страдает.

- Ладно, - ищу нужный номер. - Позвонить позвоню, только дальше пусть разбираются без меня. И без тебя, - грожу, пока идут длинные гудки.

- Не-а, - качает моя упрямая головой. - Без меня там никак. Но разреши мне с ним танец.

- Нет, - качаю головой. - Роман, привет! Это Берг.

- Один, - показывает она, уже выскользнув из рук и пятясь.

- Нет, - произношу одними губами. Только она уже исчезает за дверью.

Колчановский соглашается так просто, что я охотно понимаю, как парень мирится со всякими неудобствами, когда мотается по миру. В его послужном списке преподавание в школе в Боливии, спасение черепах в Таиланде, работа с беспризорными детьми в Перу, а ещё Гондурас, Мексика, и, конечно, Корпус мира, с которым он объехал больше тридцати стран.

Наверно, только моему отцу мог не понравится этот Человека Мира. Хотя имею ли я право судить. Вот когда будет у меня взрослая дочь, я сам захочу ли ей такого мужа, который к тому же женится на каждой встречной?

И я ещё додумываю свою мысль, когда мой отец присоединяется ко мне в вестибюле.

- Я не знал, - садится он рядом со мной на лавочку у большого, во всю стену, окна.

За окном темно. Тихо шуршит дождь. В маленьком мокром палисаднике создают уют бледные круглые фонари. И я киваю вместо ответа.

- Я приезжал. Не буду врать, будто чувствовал про беременность, про ребёнка. Даже не подозревал. Но я просто её любил. И, может, если бы настоял, дождался, не поверил твоей бабке, что она замужем, - он вздыхает. - Что уже теперь. А ведь я потому и приехал, что никак не решался жениться. Стоял у запертой калитки за глухим забором и всё думал: если она сейчас выйдет, я её ни за что не отпущу. И гори оно всё синим пламенем. Заберу, увезу, не буду даже спрашивать её согласия.

- Мать ей даже не сказала, что ты приезжал. Но она тоже тебя ждала, - сердце сжимается от его откровений.

И эта скользкая, жалящая мысль, что ведь и правда всё могло сложиться не так. Только кто же знал.

- Не повторяй её ошибок со своей дочерью, - хлопаю его по ноге и встаю.

- Саша, - окликает он меня. Я замираю, разворачиваюсь. И хоть с языка рвётся привычное «Алекс», не поправляю его. Первый раз не возражаю. Он протягивает мне старенький снимок. - Это единственная фотография, что у меня была.

Они такие молодые. И такие счастливые на этом блестящем свежеструганными перилами мосту.

- Я однажды спросил, почему она назвала меня Саша, - вглядываюсь в мамино лицо. А ведь я думал, что её забыл. Но нет, она именно такой и осталась в моей памяти. Красивой, женственной, всегда улыбающейся.