Читать книгу "Ассимиляция - Алексей Имп"

Седевшие напротив сгорбленные зайцы лакали завтрак непосредственно из тарелок. Пока мужчина рассматривал по сторонам и думал, как поступить, подруга уже закончила трапезу и с завистью гипнотизировала его миску или то место, над которым она лежала. Все же это как-то было не комильфо, не по-человечески, пожадничав, съесть похлебку одному, даже не предложив хотя бы из вежливости. Твердо решив поделиться едой, он демонстративно передал счастливой соседке плошку. Тут окружающие прекратили есть и уставились на парочку.

— Ты точно уверен, что хочешь этого и потом не передумаешь? — спросила лукаво Сэссилия, лучившись как комета вблизи солнца.

— Да, — помня о наставлении и «краткости таланта сестры», подтвердил одним словом.

Девушка, моментально вылизав все досуха, продемонстрировав свидетелям пустую емкость бросилась на шею Олегу и подарила долгий поцелуй на глазах у всех. Зайцы зашушукались, ничего непонимающий человек постарался аккуратно отстраниться, но деловая раббитша, уверенно взяв его за руку, потянула прочь из обеденного зала на улицу. Вдогонку неслись возмущения зайчих, которые сбили с толку окончательно:

— Какая бессовестная, окрутила глупого новичка.

— Он такой хорошенький, мог бы и получше выбрать, тут любая с ним согласилась попрыгать на травке.

— Почему она ему не рассказала правду, что завтра по жребию станет невестой у доггеров?

Добил последний аргумент, озвученный поварихой, рыдающей на выходе горючими слезами:

— Я ж ему намекала, с горкой наложила, а он — ей!

Отойдя подальше в заросли, полковник в заячьей шкуре удивленно спросил у забывшей про осторожность и важное дело девушке:

— Скажи, у вас не принято делиться едой? Почему они так отреагировали?

— Очень даже принято. Среди рабов есть незыблемая традиция, если мужчина отдает полную плошку еды другому мужчине, а он благодарно принимает, и все съедает, то они становятся побратимами.

— А, если женщине… — начал уже задавать вопрос Олег и внезапная догадка поразила его.

«Вот дурак, ну, дурак! Мало тебе Аши? Снова накосячил», — запоздало влез симбионт, мониторивший все мыслительные процессы.

— Да. Они становятся супругами, — нежным голоском ответила ушастая, снова бросившись на шею с поцелуем.

Заняв наблюдательный пост под кустом, напротив конторы смотрителя парка, «молодожены» по-своему переживали случившееся.

Девушка порхала в небесах, вытащив единственный на миллион билет в счастливую жизнь, а человек…

«Боже мой! Что на это скажет Аша? Хорошо, что она не скайррельша», — а что скажет Татьяна, Беркутову даже в голову не пришло подумать. Что толку беспокоится о далеком будущем, когда в ближайшем тебя ждут серьезные разборки.

Глава 37

Ждать пришлось несколько часов, все мысли о будущем были передуманы помногу раз. Мимо проходили редкие работники из сферы озеленения, таща на себе ручные инструменты и корзины с саженцами. Попадались и фуражиры, впряженные в садовые тележки, доверху наполненные экзотическими фруктами. Тут Олег внезапно вспомнил про ошейник, которого у него не было. Он перевел взгляд на проходящих мимо рабов, потом на довольную спутницу. У них тоже отсутствовал данный атрибут гардероба.

— Зайка, а почему на вас нет рабских ошейников?

— Зачем ты спрашиваешь? Потом тоже захочешь меня снова сделать рабыней? — внезапно испугалась она.

— Нет, что ты, просто удивило, по какой причине их на вас не одевают.

— Хозяину нет смысла тратится на этот дорогой артефакт. На самом деле, нам некуда бежать, только здесь мы в безопасности, пока исполняем свою работу. В городе без сопровождения нас может поймать любой поданный и сделать, что пожелает, таков закон Халифата. А следящие за порядком и повиновением доггеры только и ждут, когда им разрешат начать внеочередной Гон по улицам столицы. Пощады у них не жди, — успокоившись, но заметно погрустнев, объяснила она.

Тут в дверях показалась фигура толстого невысокого гоблейта, одетого поверх золотистого костюма в белоснежную расклешенную жилетку с множеством сверкающих пуговиц и оттопыренных карманов, с париком на макушке в виде шапочки щеткой вертикально торчащей копны черных волос.

Его в пешем строю сопровождал высокий коренастый наемник, с хищно вытянутым зубастым лицом, лопоухими висящими ушами спаниеля и мохнатым виляющим коричневым хвостом, при кирасе и полном вооружении, размещенном на поясе. Доггер что-то негромко подлаивал на ухо кивающему аристократу, периодически радостно взвизгивая и увеличивая частоту махания бунчука.

— Это Батыр Журес и Рыррлах-беспощадный, пошли на обход территории, — шепотом оповестила зайчиха, показывая на тропинку вслед удаляющимся начальникам.

Выждав на всякий случай еще несколько минут, человек взял за руку трясущуюся девушку и повел за собой к крыльцу конторки. Когда до дверей оставалось уже несколько метров, их вдруг окликнул властный голос:

— Эй, длинноухий! Не верти башкой как глухой болван, я тебе говорю! — с полсотни шагов от пары на породистом белом варане восседала верхом амазонка с колючими цепкими глазами и тонкими губами на жестоком стервозном зеленом лице. Может, оно и не было столь привлекательно в сравнении с привычными земными, но и уродливым назвать — покривить душой против правды. Вся закованная в надраенные до зеркального состояния с женскими чашечками латы, украшенные замысловатыми золотыми орнаментами, рунами и драгоценными каменьями.

— Это дочка самого Эмира, принцесса Лохардра, немедленно падай на колени, а то запорет до смерти, — прошептала Сэссилия и рукой одновременно прижала голову супруга к земле, а его уши к спине.

Варан ловко подскочил к распростертым зайцам, быстро сократив расстояние и щелкнув зубастой пастью, всадница осадила его за уздечку прямо перед ними. Не сделай она это своевременно, оба бы лишились своих «кожанных локаторов».

— Ты почему не по форме одет? — последовал строгий вопрос.

«…?…» — мелькнула недоумевающая эмоция в голове Олега, адресованная симбионту.

«Понятия не имеем, хозяин. Все встречные раббиты были одеты подобным образом», — отбрехался тот, уходя от ответственности.

— Тебя куда определили на работы, тупица? Ты глухой? Где твой бант? — повысила голос принцесса, теряя терпение.

— На кухнюс, в раббитскуюс столовуюс… Госпожас, — начал коверкать слова землянин.

— Это какой безмозглый мризский крюйг додумался годный, сносно разговаривающий для работы прислугой во Дворце товар изнашивать в заячьей тошниловке? — вконец взорвалась она. — Встань! Живо садись на варана за моей спиной.

— Но пресветлая госпожа… — попыталась встрять рабыня.

— Заткнись! Скажешь смотрителю, что я забираю его во Дворец, а тебе — «жэнди карабан»[5], пусть добавит еще работы, чтобы не бездельничала и не пререкалась со мной. Все, проваливай куда шла по своим делам! — в довесок подняв плетку для усиления сказанного.