Читать книгу "От испанки до COVID-19. Хроники нападений вирусов - Валерий Новоселов"

Таким образом, я усматриваю причины омоложения всех возрастзависимых патологий в том, что они тесно сцеплены с механизмами старения при современном образе жизни. Это не генетические изменения, которые за такой короткий срок не могут произойти, это эпигенетические изменения, некая норма реакции адаптации в новых условиях. Особенно часто происходит изменение гомеостатических механизмов энергетического метаболизма по типу болезней у жителей мегаполисов: это диабет второго типа, артериальная гипертензия, атеросклероз, ожирение. Вероятно, болезнь Альцгеймера тоже в их числе. Эти заболевания взаимозависимы, например, диабет второго типа вызывает развитие атеросклероза, а он является одним из факторов деменции по типу болезни Альцгеймера.

Конструктивные особенности патофизиологических механизмов углеводного обмена и кислородного обеспечения человека, на мой взгляд, являются явными и первоочередными подозреваемыми на быстрое вмешательство в механизмы старения. И это заметили не только геронтологи, но и вирусы, и именно в эту мишень была предпринята атака новой инфекции.

В стареющий мир пришел вирус. Он вызывал болезнь, которой больше были подвержены люди в возрасте. И государства решили укрыть их от угрозы. Не вызывает сомнений, что это был правильный шаг. Но вот дальше все стало гораздо сложнее.

Заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии и иммунологии РАН В. В. Зверев рассказал специальному корреспонденту «Интерфакса» Вячеславу Терехову 3 мая 2020 года следующее: «Журналист: Я недавно разговаривал с врачом-геронтологом. Он в ужасе от условий изоляции, в которых находятся пожилые люди. Они лишены движения, а это одно из условий работы легких. Зверев: Ваш собеседник абсолютно прав. Надо дать им возможность спокойно гулять. Парки, например, можно открыть не для массовых гуляний, а для индивидуальных прогулок. Не надо бояться, что пожилые люди вдруг станут водить хороводы. Можно выделить им определенные часы для прогулок в парках или на улице, если рядом нет парка или сквера. Все будут знать: сейчас время для определенной категории людей! Будут ли это утренние или вечерние часы? Не знаю, но это должно быть время, когда на улице бывает меньше всего прохожих» (184).

В этом интервью идет речь о моем высказывании, что, закрывая людей пожилого и старческого возраста в квартирах, мы совершаем непоправимую ошибку. Этот административный шаг всенепременно приведет к росту числа и увеличению скорости развития возрастзависимых патологий, ускорит течение имеющихся заболеваний, приведет к росту смертности среди старших возрастных групп.

Сегодня жизнь человека может протекать в двух формах: здоровья и болезни. Причем в состоянии болезни или болезней, особенно возрастзависимых, человек сегодня может жить довольно долго. В отдельных случаях этот период составляет до 30–40 % всей жизни (185).

И чем сложнее организован вид, чем дальше его организм развился по сравнению с простым скоплением клеток, тем больше у него будет патологических (болезненных) реакций. Сочетание и оформление этих реакций будет зависеть от вида. Способность организма человека, как, впрочем, и всех живых систем, отвечать с помощью определенных механизмов на изменение внутренней среды, предполагает, что болезнь как реакция не является простым нарушением здоровья. В патологическом процессе заложен не хаотичный, а именно системный ответ организма, точнейшие настройки которого закреплены в эволюции вида. При этом реакция организма идет по определенному и точному сценарию, здесь нет многообразия, наоборот, характерна типичность ответа.

Это типичные (не подразумевает простоту) программы. Они касаются и физиологического ответа, и патогенетических механизмов, являются следствием филогенеза приспособительных реакций отдельного вида в условиях множественных воздействий внешней среды. Именно поэтому на определенной стадии развития науки о человеке на смену частной патологии пришла новая наука — общая патология, которая стала изучать не отдельные заболевания, а типовые реакции и изменения при разных заболеваниях.

Мы не можем состоять из малодифференцированных клеток с неограниченными размерами и постоянным ростом. Эволюция, используя правило подчинения отдельных клеток и тканей общей задаче целостного организма и вида, создала такой высокоинтегрированный организм, для которого дифференцировка[53] и старение есть неизбежная реальность. Старение человека — это плата за интеграцию, оно встроено в механизмы жизнеобеспечения этой интеграции (186).

И, следовательно, если человечество создает сегодня самые идеальные условия для долгой жизни в старости, а значит, существования в состоянии болезней, то оно продлит и существование условий, благоприятных для того, чтобы пришел очередной вирус и уничтожил часть нашего вида. Человек ближайшего будущего должен жить дольше в состоянии здоровья, и даже при атаке вирусов качество его жизни не должно заметно снижаться.

Давайте посмотрим на современного 75-летнего человека более внимательно. Например, высокофункциональный и независимый человек — с одной стороны, и хрупкий (с синдромом старческой астении) человек в том же возрасте — с другой стороны. В обоих случаях это старость «по паспорту», но какая огромная разница! Само по себе это уже говорит, что настало время разделить и классифицировать старость не только по возрасту внутри периода старости (75–89 лет), но и по ряду других признаков, например, по функциональным возможностям, зависимости от помощи окружающих, снижению когнитивных функций, коморбидности и наличию гериатрической симптоматики.

Одним из интересных способов определять начало старости является оценка не того, сколько человек прожил, а сколько человеку предстоит прожить (согласно данным таблиц дожития для определенной когорты). Исходя из этого и зная, что россияне живут значительно меньше европейцев, можно полагать, что старость в нашей стране наступает раньше, чем на Западе. Можно сравнить наши данные с данными по продолжительности жизни в Чехии, Венгрии и Польше и сказать, что старость у россиян начинается заметно раньше. Возможно, что возрастная компонента смертности от COVID-19 в России несколько другая, чем в Европе, в силу вышесказанного.

Российское население стареет сегодня и будет продолжать стареть завтра. Если сейчас медианный возраст жителя страны составляет 39,6 года, то уже к 2035 году он достигнет 44 лет. Есть еще одна особенность, которую видит врач-гериатр: средний россиянин имеет больше заболеваний на подходе к старости, чем наши соседи. Исходя из прагматизма профессии гериатра, я делю старость на успешную и старость, требующую вмешательства и заботы. Так, если пожилому человеку не нужен гериатр, то это здоровая или успешная старость, и как только индивид начинает нуждаться в помощи, то это уже состояние нездоровья в старости. Средний россиянин также раньше становится подвержен синдрому старческой астении, т. е. меньшей жизнеспособности, чем европеец в том же возрасте. И новый вирус, возможно, заметил, что это состояние нездоровья у россиян сегодня наступает несколько раньше.