Читать книгу "Эффект искажения - Диана Удовиченко"

– Стриксы, стриксы! – кричали они.

Это слово, подхваченное десятками, сотнями глоток, летело над городом, превращалось в многоголосый, полный ужаса вопль. Паника так же заразна, как и злоба. И вот уже те, кто лишь недавно горел праведным гневом, давили себе подобных, спеша убраться из опасного места. Ступали по головам, отшвыривали стоявших на пути, бежали под защиту домов, прятались, запирая двери на засовы.

Паоло несся вслед за убегающими людьми, хватал, грыз, упиваясь кровью и мстя за разрушенную жизнь. Вдруг чутким звериным слухом среди воплей и визга он различил знакомый голос, со стоном повторявший его имя. «Луиджи!» – пронеслась стремительная мысль. Командир наемников, с его искренней привязанностью и фанатичной преданностью, был слишком ценным воином. Паоло уже не раз пожалел, что не обратил верного слугу. Он считал Луиджи мертвым, но оказалось, того еще рано сбрасывать со счетов.

Пробравшись туда, откуда доносился стон, граф увидел валяющееся под стеной дома скрюченное тело. Одежда Луиджи была изорвана и покрыта запекшейся кровью, переломанные руки и ноги согнуты под странными углами, отчего слуга походил на небрежно брошенную деревянную куклу. Из груди, с левой стороны, торчал окровавленный кол, каким-то чудом не пронзивший сердце. Лица у Луиджи не было – оно превратилось в ужасную маску из волдырей и оголенной плоти: кто-то факелом поджег ему голову.

И, несмотря ни на что, гигант все еще жил и звал своего господина. Паоло схватил исковерканное тело, рывком перекинул за спину:

– Терпи, Луиджи!

Он стремительно несся по улицам Милана, с обеих сторон от него, поддерживая раненого, скакали два стрикса. Остальные окружали вожака, разрывая всех, кто попадался на пути.

У городских ворот стражники попытались загородить стае путь. Схватка была короткой и жестокой: оставив позади груду искалеченных тел, стриксы вырвались из города.

Преодолев несколько селений, жавшихся к Милану, словно цыплята к курице, твари оказались в лесу.

Бережно опустив бесчувственного Луиджи на сухую траву, Паоло приник ухом к его груди и услышал прерывистое, слабое дыхание. Несмотря на все перенесенные страдания, слуга все еще цеплялся за жизнь.

Граф вонзил зубы в шею Луиджи, стараясь не обращать внимания на исходящий от него запах горелого мяса. Дождавшись, когда стекающий по клыкам яд проникнет в рану, поднял голову и сплюнул – кровь охранника имела отвратительный привкус.

– Вы думаете, еще не поздно, господин? – прошептал Руджеро, наблюдавший за этим действом с любопытством истинного ученого.

– Будем надеяться, – мрачно ответил Паоло.

Он приказал разбить лагерь в лесу: Луиджи требовался покой. Стриксы, довольные и сытые после устроенной в Милане резни, с удовольствием предались сладкому безделью.

Несколько дней Паоло и Руджеро не сводили глаз со слуги. Обращение свершалось медленно. Поначалу даже казалось, что ничего не происходит. Луиджи оставался бесчувственным и изуродованным – он словно завис между жизнью и смертью. Но к вечеру второго дня чернокнижник, внимательно осмотрев его, сказал:

– Процесс пошел, господин. Кожные покровы на лице начали восстанавливаться.

Взглянув туда, куда указывал палец колдуна, граф увидел, что на правой щеке Луиджи образовалась тонкая розовая пленка молодой кожи.

Дальше процесс заживления ускорился. Быстро восстанавливалась кожа, и через пару дней лицо слуги если не обрело прежний вид, то сделалось узнаваемым. Срослись кости рук и ног, заросли ужасные раны на груди. Спустя пять дней чернокнижник по приказу Паоло извлек из тела Луиджи кол. За сутки рана зажила.

Но слуга все не приходил в сознание.

– Это странно, мой господин, – в который раз уже говорил колдун. – Он как овощ на грядке: такой же здоровый и такой же бессмысленный.

– Подождем, – возражал Паоло.

Но и его самого начинало тревожить состояние новообращенного. Не то чтобы граф испытывал к Луиджи привязанность или благодарность – просто не хотел лишаться идеального слуги, да и жалел потраченных на него сил и времени. Устав наблюдать за бесчувственным телом, Паоло послал двоих стриксов на поиски ближайшего селения, наказав привести в лес молодую женщину.

– И не смейте сами приложиться, – напутствовал он, многозначительно скаля клыки. – Больному нужна свежая, сочная пища.

Дождавшись ночи, твари отправились на охоту. Вернулись к утру, ведя за собою напуганную юную крестьянку. Ее грубоватое, но красивое лицо было заплакано, длинные черные волосы растрепались и рассыпались по плечам. Высокая пышная грудь с виноградинами крупных сосков тяжело подрагивала под тонкой рубахой – несмотря на промозглую сырость, другой одежды на девушке не было.

– Хороша, – сглотнув слюну, сказал Руджеро, успевший проголодаться за неделю.

– Остынь, – оборвал Паоло.

Он жестом приказал подвести девушку ближе и усадить возле Луиджи. Сам придвинулся, взял ее двумя пальцами за подбородок, заглянул в глаза – миндалевидные, цвета переспелой вишни, полные слез. Под взглядом графа крестьянка задрожала, с губ сорвался страдальческий стон. Усмехнувшись, Паоло щелкнул пальцами, вытянул перед собою руку, наблюдая за тем, как на ней вытягиваются кинжальные когти. Повернул голову девушки так, чтобы видеть голубую линию жилы на шее, полоснул когтем по смуглой коже. Наклонил крестьянку, и бьющая из ранки струйка крови попала на лицо Луиджи. Слуга задышал глубже и повел носом. А спустя секунду облизнулся, открыл глаза и, схватив девушку в объятия, прижался лицом к ее шее.

– Жив, бродяга, – расхохотался Руджеро.

– Кровь – самый сильный живительный эликсир, – улыбнулся Паоло.

Кровь не только насыщает стрикса, она дает ему нечто большее – жизненную силу, силу души. И чем чище душа человеческая, чем она добрее и светлее, тем больше силы черпает стрикс из крови.

Восьмой закон детей ночи: кровь – источник и цена вечной жизни и молодости стрикса.

Глава 5

Владивосток, ноябрь 2009 года

Дорога до рыбачьего поселка заняла почти пять часов. Сергей с Вовкой вели машину по очереди. Как ни проверялись, никаких признаков слежки заметно не было.

Наконец, когда уже стемнело, Вовка, сидевший за рулем, кивнул на знак с надписью «Любшино»:

– Приехали.

Свернув под знаком, еще минут двадцать тряслись по разбитой гравийной дороге, пока не въехали в поселок. Глядя на проплывающие мимо убогие деревянные хибарки, Сергей начал сомневаться в правильности принятого решения. Может быть, стоило поискать для сестренки более комфортабельное убежище? Каково будет Дашке в такой вот развалюхе?

Но Вовка проехал через весь поселок, за которым вдруг началась вполне приличная асфальтированная дорога, приведшая к добротному кирпичному коттеджу, обнесенному кованой оградой. Остановив машину, друг посигналил.