Читать книгу "Закон крови - Дмитрий Силлов"

Но мне повезло. Костяное лезвие не вскрыло мне трахею вместе с шейными артериями, а полоснуло выше, по лбу, разорвав множество кровеносных сосудов, пронизывающих эту область.

Кровь водопадом хлынула мне на глаза. Поганое ранение, часто используемое мастерами ножевого боя в уличных столкновениях. Один росчерк вдоль линии морщин – и противник, выронив оружие, орет благим матом в полной уверенности, что настал его последний час, наблюдая стекающую по его лицу кровавую мини-Ниагару. Опасности для жизни никакой, но внешний эффект более чем впечатляющий.

И сейчас этот внешний эффект, струящийся по моей и без того разодранной физиономии, вызвал во мне такой приступ бешенства, что я, не осознавая что делаю, нащупал рукой холодный словно мороженая сосиска язык кровососа и рванул его что было дури, насколько позволяла цепь наручников.

На асфальт мы рухнули одновременно – и я одновременно с новым приступом боли в запястьях почувствовал, что цепь больше не сковывает мои движения. Сведенные страшной судорогой челюсти вампира сомкнулись и перекусили ее вместе с основанием собственного языка.

Мои руки были свободны! Но что толку в безоружных руках, когда еще секунда – и на тебя набросится разъяренное крылатое чудовище, у которого на каждый квадратный дециметр тела по когтю, похожему на нож для разделки туши? Из удлиняющейся пасти монстра хлестала кровавая пена, но это не мешало ему стремительно превращаться в крылатый ночной кошмар шизофреника.

И тогда я снова прыгнул вперед. И ударил тем, что было зажато у меня в кулаке, так, как, наверно, каменным ножом мои предки били пещерного медведя. В правый глаз. Вогнать, а после добавить кулаком по торчащей рукояти с длинным кожаным ремешком на конце.

Рев вампира был страшен. Как и его последний удар недооформившимся крылом, пришедшийся мне в нижнюю часть груди, который отбросил меня на торчащее колесо микроавтобуса, заодно перебив дыхание.

Я медленно сполз по борту перевернутой машины на асфальт, пытаясь протолкнуть в легкие очередную порцию воздуха и одновременно не в силах отвести взгляда от жуткого зрелища – человек, наполовину превратившийся в крылатого монстра, пытается вырвать из глазницы свой собственный извивающийся язык.

А потом я увидел, как плоть вампира начала пожирать плоть человека.

Наверно, так раковая опухоль жрёт здоровые ткани организма. Верхняя часть туловища начальника Патруля практически уже стала полноценным вампиром, но тело от живота и ниже все еще сильно напоминало человека. И теперь по нижней части человеческого туловища от фактически полностью сформировавшейся верхней поползли толстые черные пульсирующие ветви, сминая кости, плоть и серую ткань униформы, которая так и не успела стать полноценной кожей кровососа.

Но процесс был явно неконструктивным. Вампир корчился от дикой боли, пока его верхняя половина тела постепенно пожирала нижнюю. Меньше чем через минуту от ног монстра ничего не осталось, и живые черные ветви, торчащие из его грудной клетки, слепо шарили по асфальту, собирая кровавую крошку и брызги мозга, выплеснувшиеся из черепа застреленного культуриста…

От взорванного вампирского джипа переменившийся ветер принес тяжелый смрад горящей плоти и завесу удушливого дыма, из которого вышел ликан с автоматом в руках. И не только светло-серая форма и шеврон на рукаве с вышитой головой волка выдавали в нем оборотня-воина. Нутром я чуял: малейший повод – и тело этого человека взорвется мгновенной трансформацией, перейдя в состояние, при котором автомат становится слишком неповоротливым оружием.

Но сейчас я был не особенно способен к сопротивлению. Проклятый вампир слишком адресно пробил мне в «солнышко», прежде чем превратиться в уродливое подобие осьминога. Поэтому сейчас я мог только сидеть пятой точкой на асфальте, рассматривая кроваво-черные круги перед глазами, за которыми маячил ликан. Которому, впрочем, до меня дела не было. Он тоже не отрывая глаз смотрел на кровососа, который корчился в муках, жутко и тонко кричал, будто полураздавленная крыса, – но продолжал жить.

Подошел второй оборотень и встал рядом с первым.

– Жуть, – сказал он. – Говорят, что в таком состоянии и они, и мы можем жить несколько дней. Прерванная трансформация. Ее в Средние века проводили специально обученные палачи, которые умели вырвать зуб или коготь и вогнать его в голову хозяина так, чтобы во время трансформации повредить мозг, но не убить. Я только слышал об этой казни, но никогда не видел. Вроде ее до сих пор проводят за особо тяжкие преступления.

– И не видеть бы такое никогда, – сказал первый ликан, направляя ствол на голову вампира и отворачивая лицо. – Это преступники пусть мучаются, ему же незачем. Пусть умрёт как воин.

«Вал» оборотня приглушенно стукнул несколько раз. Голова кровососа взорвалась, будто гнилой арбуз, подкрасив и без того невеселый натюрморт брызгами черно-багровой слизи.

– Зря ты это сделал, – сказал второй оборотень, отряхивая руку, на которую попал кровавый ошметок. – Он наверняка знал многое про Охотника.

– На кой нам теперь бесполезная информация? – пожал плечами его собеседник. – И так ясно – кто, кроме Охотника, может голыми руками замочить вампира? Жаль, конечно, что и кровосос ответил ему тем же. На всякий случай отвезем труп яйцеголовым на ферме, может, он им на что сгодится.

– Молодец Охотник, умер как воин, – сказал второй оборотень, глядя на труп убитого качка. – Ладно, с ним ясно. А со свидетелями что делать?

– Живых – на ферму, а с мертвыми пусть Чистильщики разбираются, – громко сказал старший оборотень.

Судя по всему, команда относилась и к остальным ликанам, подтянувшимся со стороны остановки. Не иначе двое вампиров, отстреливавшихся из-за второго джипа, отвлеклись на вопли начальника и были нашпигованы комбинированными пулями. Сейчас их тела, местами напоминающие кучи свежего фарша, валялись за машиной, сжимая в остывающих руках еще горячее оружие. Знакомая картина. Со стороны посмотришь – просто люди. Мертвые люди. Как и те, кто погиб в микроавтобусе или при попытке убежать подальше от места разборки нелюдей с нелюдями.

Я немного пришел в себя, да и кровь со лба на глаза вроде стала течь поменьше, но при этом не спешил слишком уж активно рекламировать свою дееспособность. Хотя бы для того, чтобы вкратце оценить ситуацию.

Итак, оборотни решили, что убитый качок – это Охотник, то есть я. Хорошее решение. По крайней мере, пока они разберутся, что к чему, у меня будет время, чтобы если не смыться, то выработать план, как бы это дело понадежнее осуществить. И даже если они усомнятся в том, что труп не есть я, узнать меня сейчас с разорванной и залитой кровью мордой будет затруднительно. Будем надеяться, что в ближайшее время никто не бросится меня умывать и штопать. И рассматривать мои запястья, на которые я украдкой как можно ниже натянул рукава куртки.

Тот ликан, что пристрелил начальника Патруля, подошел ко мне и довольно невежливо пнул меня носком ботинка в бедро. Я застонал, притворившись лишь отчасти: жестким рантом берца в бедренный нерв – это всегда не комильфо.