Читать книгу "Лабиринт. Войти в ту же реку - Александр Забусов"

Обостренный слух вычленил звук каблучков в пустом коридоре и легкий торопливый шаг. Ее шаг! Клекот ключа в замочной скважине, заставил соскочить с широкого подоконника и в три прыжка оказаться у двери. Вошла. Наконец-то!..

— Оля!..

— Миша, я тут подумала…

Не важно, о чем подумала. Сдерживаться уже не мог, скрал ее в объятья, приник губами к ее губам, ощущая ее запах. Химия!

Сдалась. На поцелуй, ответила поцелуем. С тихим стоном выдавила слово:

— Дверь…

Эта чертова дверь. Как в тумане справился с замком. Наконец обнял любимую женщину, отвечавшую его желаниям. С нетерпением подавил последнее, уже слабое сопротивление. Рука почувствовала материю тонкого шелка, узкую полоску, последнюю границу между ними. Пальцы нащупали мягкий волос, дотянулись до горячей, влажной нежности женской плоти…

Наверное, им обоим некуда было торопиться. Он умостился на крашенной поверхности широкого подоконника, на руках держа любимую женщину, совсем незаметно, едва ощутимо баюкая ее. Мысль о том, что в прошлой жизни не женился именно из-за нее, пришла внезапно. Да-да! Он влюбился в нее еще тогда, а потом всю жизнь искал в каждой женщине черты характера и лица Ольги. Сейчас его идеал спокойно угнездился в его объятиях и закрыв глаза, чему-то мило улыбался.

Наклонившись, прикоснулся губами к ее векам, заставив открыть глаза и взглянуть на него. Спросил:

— О чем ты думаешь?

— Ты знаешь… я ни о чем не жалею.

— А о чем нужно было жалеть, по-твоему?

— Ну! Ты еще мальчик…

Ладошкой потрепала короткий чуб на его голове. Усмехнулся в душе. Знала бы ты, сколько этому мальчику лет, здорово удивилась. К тому же, он помнил советский менталитет, представлял, что потом может твориться в ее душе.

— …может так случиться, что поразмыслив, ты посчитаешь меня гадкой и… распутной женщиной. Хотя… Каретников…

— Да, Ольга Евгеньевна?

— Откуда ты такой взялся на мою голову?

— Сами знаете. Я ведь ваш ученик.

— Миша, то, что ты в меня влюблен, знают не только в классе, над этим подсмеиваются учителя. Но какова я?..

— Ага! Начни самоедствовать, себя корить. Мол, совратила малолетку. Как теперь жить?

— А действительно, как?

— Счастливо. Счастливо, Оля!

— Глупенький! Кто же это позволит?

Приник к губам, поцелуем заставил замолчать. Оторвавшись от уст партнерши, рукой убрал со щеки прядь ее волос, в растрепавшейся прическе.

— Не нужно торопить события. Пусть пока идет все как идет. Тем более, что подождать совсем немножко осталось.

— Глупенький. Я для тебя, считай старуха уже.

Снова приник к губам подруги. Михаил рукой потянулся к подолу платья, подвинул материю вверх. Ладонь легла на шелк волос между ногами, заставив Ольгу раскинуть в стороны согнутые в коленях ноги.

— Ох!

Его пальцы проникли в горячую влагу половых губ и неторопливо задвигались, заставляя вздрагивать тело женщины.

— Я еще хочу.

Ответ не заставил себя ждать.

— Я тоже…

Дед как знал, встретил Каретникова у дворовой калитки. Повел носом, скривил лицо в улыбке. Гипс с ноги сняли, но старый еще подхрамывал. Пропуская внука во двор, изрек:

— Сразу в душ ступай.

— Чего-о?

— Того! Мишаня, от тебя бабой пахнет. Не дай бог и мамка запах учует, хлопот не оберешься.

— Что, так заметно?

— А, то! Что ж ты думаешь, твой дед совсем в маразм впал? Не дождешься! Я тебе сразу сказать могу, что не со школьницей баловался…

— С чего такой вывод.

— Духи. Настоящие французские, если не ошибаюсь, «Paloma Picasso».

— Да, ты знаток.

— Чего тут знать? Наши такого не производят. Явно цветочно-шипровый аромат. Подходит для вечернего и дневного использования, а ведь сегодня повсеместно баб поздравляют.

Снова носом повел. Удовлетворенно кивнул.

— Точно! «Paloma». Лимон с розой и гвоздика, чуть добавился запах удовлетворенной женщины. А еще, что-то характерное. Вроде бы сандаловое дерево с мимозой. Была у меня одна ведьмочка… Эх! Все. Мыться ступай!

Перед матерью предстал аки агнец Божий, чистым, пахнущим земляничным шампунем. Мамуля сама только час назад с сэйшена, проводившегося на предприятии, заявилась. Была слегка под шафэ, и вряд ли разобралась бы в посторонних ароматах. Ну, дед! Перестраховщик.

— Что в школе?

— Короткий день.

— Повезло!

— Ага. Учителям. Сейчас на банкете водку употребляют и про учеников треплются.

— Почему же сразу водку?

— Не сразу. Как водится, с шампанского начнут.

— Ну, в кого ты у меня такой…

— В тебя, мама! Исключительно в тебя. От папы мне разве что, то что между ног болтается, досталось.

— Мишка! Еще одно слово и я рассержусь.

— Молчу. Кстати, у нас полкласса сегодня на всенощную у Игорька Самарина собираются. Надеюсь, ты меня не отпустишь? Так я хоть высплюсь по-человечески.

— Еще чего! Все, так все! Бирюком растешь. Пойдешь как миленький! И чтоб обязательно танцевал, за девочками ухаживал. Даже бокал сухого вина выпить разрешаю.

Во, понесло! А, стал бы отпрашиваться, обязательно на мозг присела. Да, что? Да, как? Да, почему? Отпустить отпустила бы, только инструктаж на час затеяла. Нет! Все-таки психология, великая сила.

— Ма, я там в летней кухне букет роз видел… Неудобно, как-то, с пустыми руками приходить. Сейчас цветы купить, проблема.

— Бери.

— Спасибо!

— Кто она?

— Цветы беру, только для собственной значимости. Остальные до этого вряд ли допетрят.

— Тюфяк ленивый. Бери.

Дед как партизан, дождался внука за дверью. Подсмеиваясь над простодушием невестки, всего лишь уточнил:

— Тебя когда ждать?

— Завтра.

Каретников выбросил из головы все мысли о предстоящей «партии» между ним и Советом корректоров. Перестал думать, как и когда он сделает первый ход. До этого еще было далеко. Сейчас для него было главным — он и Ольга. И эти понятия не разделялись.

Шифруясь, из школы разошлись в разные стороны, при этом обоим повезло никого не встретить из знакомых. У судьбы можно было смело урвать две недели безоблачного счастья. Ольгин муж уехал в командировку в Польшу.

…Кто бы сомневался. Городская номенклатура давно облюбовала центральный район города. Каменные, декорированные лепниной дома с богатыми по советским меркам квартирами, ютились в гуще старых каштанов. Когда был здесь зимой, даже не думал о таких мелочах. Выходит так, что и дом Ольги находится на главной улице города. Стоянка у дома полнехонька двадцать четвертыми «Волгами», даже «Мерин» чей-то, мозолит глаз синим цветом и узнаваемыми контурами «морды». Хорошо живут, «слуги народа»! Вот он, второй подъезд. Зашел. Толстые стены, наверняка хорошая звукоизоляция вместе с высокими потолками и полным набором коммуникаций. Это не «хрущебы», и даже не «брежневки». Сюда если посчастливилось въехать, то живи и радуйся! Но для того чтобы получить такую квартиру, в таком доме, нужно быть в «обойме». Судя по всему, Олин муженек в ближнем кругу обосновался надежно. Правда следует отметить, что некоторое число простых граждан все-таки получала квартиры в элитных домах, но… Опять это пресловутое «но»! Эти простые люди, на поверку оказывались совсем не простыми. Партхозноменклатура. Ну, да Бог им судья!