Читать книгу "Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер"

К нехватке еды прибавились еще и изменившиеся эпидемии. В крупных европейских городах случилось несколько опасных эпидемий чумы: в Милане (1629), Венеции (1630), Севилье (1647), Осло (1654), Неаполе и Генуе (1656) и Вене (1679). Лондон пережил сразу несколько крупных эпидемий в 1603, 1625 и 1665 гг., а Амстердам – в 1624, 1636, 1655 и 1663–1664 гг. Оспа, ранее считавшаяся детской болезнью, стала куда более смертоносной примерно в 1630 г., превратившись во вторую по опасности болезнь и для взрослых, и для детей. Из-за голода и болезней смерть стала играть еще более значительную роль в жизни людей: отбирая младших братьев и сестер, родителей и детей, она заставила всех снова задуматься о Боге.

Катастрофичность отчасти объясняет парадокс этого столетия и его одновременно случившихся золотых веков. Люди ужасно страдали, но позже этот период вспоминали не по перенесенным страданиям, а по тому, что делали, чтобы их избежать. А они были готовы буквально на все. Мужчины, которые больше не могли обеспечить едой голодающие семьи, работая на земле, многие поколения кормившей их предков, бросали ее и уходили в город: количество приезжих в Лондоне ежегодно увеличивалось примерно на 6000 человек. Множество людей эмигрировали: к 1700 г. население американских колоний составляло более четверти миллиона. Пятая часть взрослых мужчин Шотландии оставила страну, причем многие из них отправились искать лучшей жизни в Польше. Примерно четверть миллиона португальцев покинула родину и отправилась искать счастья в других местах Португальской империи[101]. Многим французам и испанцам война была только на руку. Рост четверти миллиона солдат в армии Людовика XIV в 1690-х гг. едва достигал 170 сантиметров – из-за голода в детстве они росли с задержкой, – но, громя города Рейнской области, несомненно, радовались, что им не нужно возвращаться в Париж и страдать там от хронического недостатка хлеба[102]. Что же касается голландцев, то их золотой век связан не только с победой в Восьмидесятилетней войне с Испанией, но и с огромным богатством их империи.

Колоссальное неравенство в богатстве во всех этих странах тоже способствовало культурным достижениям, стимулируя конкуренцию среди всех – от бизнесменов и архитекторов до писателей и музыкантов – и благодаря ему появилось богатейшее наследие. Художники той эпохи, окруженные пустыми глазами голодной бедноты и чопорными улыбками нарождающейся буржуазии, не могли не чувствовать жалости и презрения. Последующим поколениям передалось в первую очередь чувство невероятной интенсивности жизни в тот период. В мире, где все пытаются выжить и продвинуться по карьерной лестнице, самым талантливым приходилось эксплуатировать свой талант на полную. Перефразируя знаменитые слова Эндрю Марвелла, английского поэта XVII в., люди отлично знали, что не «вечны наши жизни». Им нужно хвататься за каждую возможность, выдумывать, экспериментировать и помогать таким образом самим себе.

Научная революция

В XVI в. ученые начали понимать, что прославленные тексты древних авторов содержат ошибки. Расхождения между анатомией Галена и настоящим человеческим телом мы уже упоминали, равно как и пробелы в географии у античных географов. Обеим дисциплинам прошлось пройти через длительный процесс экспериментов, чтобы обнаружить границы древних знаний. Мореплаватели, путешествуя между континентами, поспособствовали научному прогрессу, потому что им требовались более продвинутые математические методы для определения своего положения, направления и скорости в море. Они привезли в Европу неизвестные ранее растения из Нового Света, что, в свою очередь, заставило ботаников провести новые исследования флоры. Кроме того, эти открытия поставили новые научные вопросы. Те, кто были действительно заинтересованы в понимании истинной природы вещей (а не просто ссылались на древние авторитеты), начали использовать подход, который сейчас называется научным методом: формулировали исследовательский вопрос и находили данные, которые позволяли выдвинуть гипотезу, а затем проверить эту гипотезу и отбросить ее в пользу новой, если прежняя оказалась неверной. Подобная модель исследований была изложена в Англии Фрэнсисом Бэконом в «Новом Органоне» (1620), но к тому времени ее уже применяло большинство натурфилософов по всему континенту. Историки обычно называют этот сдвиг Научной революцией.

Из всех наблюдаемых явлений, которые заставили людей мыслить по-новому, наибольшее внимание привлекли звезды, для исследования которых приходилось применять более продвинутые методы. «Новая звезда», или сверхновая 1572 г., описанная Тихо Браге, не вошла в атмосферу Земли. Из этого следовало, что она была новой, подвижной частью небесной тверди. Подобное явление прямо противоречило учению Аристотеля, согласно которому звезды формировали прозрачную сферу вокруг Земли и планет. Браге построил лабораторию и составил карту всех найденных им звезд, чтобы попытаться объяснить форму и состав небес. Незадолго до его смерти в 1601 г. к нему присоединился молодой немецкий астроном и математик Иоганн Кеплер, который и сам увидел «новую звезду» в 1604 г. Используя данные Браге, Кеплер сформулировал первые два знаменитых закона движения планет и опубликовал их в книге «Новая астрономия» (1609). Это были научно проверенные теории: данные Кеплера о движении планеты Марс помогли ему определить, что она движется по эллиптической орбите; что, в свою очередь, дало ему возможность предсказать ее дальнейшее движение. Когда-то движение планет было объектом изумления и веры, теперь же стало делом научных знаний и понимания.

Пока Кеплер работал над «Новой астрономией», Иоганн Липперсгей, изготовитель линз из голландского Мидделберга, создал подзорную трубу, которая увеличивала изображение втрое. В 1608 г. он запатентовал идею. Очень скоро слухи о его изобретении разнеслись за пределы страны. Годом позже в Англии Томас Хэрриот собрал телескоп, с помощью которого смог наблюдать поверхность Луны. В Италии Галилей сконструировал телескоп, который увеличивал в 33 раза, и с его помощью разглядел четыре крупнейших спутника Юпитера. Результаты он опубликовал в 1610 г. в книге Sidereus Nuncius («Звездный вестник»). Название очень подходящее: телескопы, подобно кораблям, дарили новые виды и знания, о которых ранее люди и мечтать не могли. Кеплер присоединился к Галилею в изучении спутников Юпитера, построив улучшенный телескоп в 1611 г. и тогда же опубликовав результаты своих исследований. В 1627 г. он издал сборник измерений более тысячи небесных тел, сделанных им и Браге, под названием «Рудольфинские таблицы». Они позволили другим астрономам самим убедиться, действительно ли планеты обращаются вокруг Солнца по орбитам, описанным Кеплером.

После этого в XVII в. начался настоящий бум астрономических изобретений и экспериментов. Обсерватории построили в Лейдене (1633), Гданьске (1641), Копенгагене (1637–1642)), Париже (1667–1671)) и Гринвиче (1675–1676). Экспериментируя с телескопами-рефракторами, Ян Гевелий понял, что чем длиннее инструмент, тем больше мелких деталей можно увидеть с его помощью. В 1647 г. он построил телескоп длиной 3,5 метра, который увеличивал изображение в 50 раз. В 1673 – 45-метровый, заключенный в деревянную трубку. Новое чудесное изобретение оказалось не слишком практичным, потому что использовать его можно было только на открытом воздухе (он свисал на веревках с 27-метрового столба), а от малейшего ветра начинал дрожать, но этот телескоп дает нам представление, на что были готовы астрономы того времени. Но для настоящего научного прорыва понадобился гений, и этим гением стал Исаак Ньютон, изобретший в 1668 г. телескоп-рефлектор: он увеличивал в 40 раз, хотя имел длину всего лишь 30 см. Имея в своем распоряжении такие инструменты, астрономы начали систематическое изучение космоса. Имена многих из них известны нам до сих пор: Джованни Кассини из Генуи, который помог оборудовать Парижскую обсерваторию и открыл спутники Сатурна; Джон Флемстид, первый английский королевский астроном, который внес в каталог втрое больше звезд, чем Браге; и Христиан Гюйгенс. Последний работал во многих отраслях, но конкретно в астрономии благодаря своей работе с линзами и телескопами первым увидел кольца Сатурна, а также измерил расстояние от Земли до Солнца, которое получилось равным 24 000 земным радиусам (ошибка составила всего 2,3 процента).