Читать книгу "Крестоносцы. Первая полная энциклопедия - Вячеслав Шпаковский"

Очевидно, что, готовясь к съемкам столь важного в идеологическом отношении фильма, С. Эйзенштейн прочитал все русские летописи этого периода, а также получил соответствующие комментарии от историков, объяснивших ему, что означают слова «немцы обломишася». И то, что образ тонущих в полыньях всадников показался ему в высшей степени драматическим и кинематографически очень выигрышным, можно считать несомненным. Тут видна была, так сказать, «рука судьбы», к тому же это было в духе дня. Ведь недаром советские газеты в то время чуть ли не открытым текстом сообщали, что даже природа была на стороне советских трудящихся и колхозников, ведь «на Советской Украине – богатый урожай, а на Западной Украине – крайний неурожай»[12]. Кстати, не говорится в наших летописях и о том, что битва была на льду. В «Рифмованной хронике», напротив, говорится, что убитые падали в траву. Но какая трава в апреле? Речь, следовательно, идет о зарослях сухого тростника, окаймлявших берега озера. Иначе говоря, русские воины находились на берегу, а вот войско ордена подошло к нему по льду озера. А так как исследованиями его донных отложений было установлено, что в то время оно было много мельче, чем сейчас, то получается, что глубина там была по колено и крестоносцам там просто негде было утонуть!

Св. Христофор, роспись на стене Богородице-Успенского монастыря на острове Свияжск. Возможно, что изображение чешуйчатых доспехов на святых и князьях есть следствие византийской иконописной традиции

Однако следует заметить, что битва на льду, вот только не озера, а моря, в истории противостояния славян и Тевтонского ордена тоже была, причем именно ее с куда большим основанием можно называть «Ледовым побоищем».

А началось с того, что в 1268 году новгородцы организовали поход против Литвы, но из-за разногласий в командовании он не состоялся. Вместо этого войска вторглись в датские владения, подступили к замку Раквере (Раковор), затем отошли и обратились за помощью к великому князю Владимирскому Ярославу Ярославичу. Тот прислал своих сыновей и других князей, а в Новгороде началось изготовление осадных орудий для предстоящего штурма. Орденские епископы и рыцари из Риги, Вильянди и Юрьева прибыли в Новгород просить мира и поклялись не помогать раковорцам, но клятва (пусть даже и на кресте), данная еретикам и язычникам, рыцарями клятвой не считалась. Поэтому их войско вскоре выступило из Юрьева и после соединения с датчанами, которые располагали более значительными силами, заняло позицию на левом фланге против русских войск. Датчане же встали на правом фланге. Новгородская летопись приводит рассказ, отсутствующий в хронике, об ожесточенном бое в центре между новгородцами и железным полком противника, в ходе которого погиб новгородский посадник и еще 13 бояр, тысяцкий, а еще 2 боярина пропали без вести.

Между тем русские нанесли мощный контрудар. Состав его участников точно называет «Ливонская хроника» – 5000 воинов, однако рыцарям удалось малыми силами остановить его. В то же время летопись связывает с ним общую победу русского войска в битве и рассказывает о преследовании бегущего противника на протяжении семи верст (везде семь, не правда ли, это удивительно?!) до самого Раковора сразу тремя дорогами, потому что «кони не могли ступать по трупам».

Вечером к месту битвы подошел еще один немецкий отряд, но он ограничился разграблением новгородского обоза. Русские ожидали утра, чтобы сразиться с ним, но немцы отошли. Русские войска простояли под стенами Раковора три дня, не переходя к штурму. В это время псковская дружина князя Довмонта огнем и мечом прошлась по Ливонии, чиня грабежи и захватывая пленных. Так он отомстил врагу за нападения на его земли.

В 1269 году орденские войска предприняли ответный поход, 10 дней безрезультатно осаждали Псков, но затем отступили, узнав о приближении новгородского войска во главе с князем Юрием. Обе стороны договорились о мире, после этого поражения орден уже не мог серьезно угрожать мощным княжествам Северо-Западной Руси, но ему, в свою очередь, стали угрожать литовцы!

Литва в русских летописях была впервые упомянута в 1009 году, но в единое государство объединилась лишь около 1183 года. Но и тогда, и значительно позднее, а именно в ХIII в., и литовцы, и пруссы все еще оставались язычниками и не испытывали никакого желания принимать христианство. Однако за свободу воли приходилось расплачиваться и отражать нападения сразу с двух сторон. С запада на них наступали немцы, а на востоке русские княжества также покоем не баловали – например, совершили поход в литовские земли в 1258 году. Тем не менее литовцы упорно отстаивали и свою территорию, и веру отцов, а крещение приняли лишь в 1367 году. Литовцы очень рано начали вооружаться, причем особенно увеличилось число всадников. Они в мирное время жили фермерством и скотоводством, но были достаточно состоятельными, чтобы купить дорогое железное оружие. Часто всадники имели большие земельные наделы, арендовавшиеся по частям свободными крестьянами-общинниками, которые воевали в пехоте.

В случае военной опасности у литовцев собиралась племенная армия (karias). Согласно хроникам, седла у лошадей были низкими и более удобными, нежели громоздкие седла рыцарской кавалерии. Летом литовские военные формирования, подобно викингам, часто отправлялись в набеги за добычей (reyssa), захватывали скот, рабов и добывали себе славу, однако на чужие земли обычно не покушались.

Со своей стороны рыцари-крестоносцы скоро поняли, что лучшее время для войны с литовцами – зима, когда замерзают болота и реки, а леса с опавшей листвой не дают укрытия для постоянно ускользающих летом врагов.

Зимой литовцы, как и финны, совершали набеги на лыжах. Это давало им определенные преимущества, особенно в том случае, если снег был глубоким. Врагов-мужчин в таких набегах чаще всего убивали. А причина была в том, что их было сложно гнать к себе домой, а встав на лыжи, они становились чрезвычайно быстроходными. Литовцы предпочитали брать в плен женщин и детей, хотя из-за них возвращались назад в Литву слишком медленно. Такая добыча была всегда кстати, потому как пленных можно было выгодно продать торговцам как невольников. В один из таких походов «за добычей» литовцы и решили отправиться зимой 1270 года, как раз в день зимнего солнцестояния.

В начале 1270 года епископ эстонский Герман фон Буксховден узнал о выступлении большой армии языческих завоевателей из Литвы. Навстречу врагам были направлены войска епископа Тарту, приглашены датчане из Северной Эстонии и отряд рыцарей Тевтонского ордена под руководством Отто фон Литтербурга – магистра ордена в Ливонии.

Между тем литовцы прошли по замерзшему Рижскому заливу и захватили остров Сааремаа. По иронии судьбы, за 28 лет до этого войска крестоносцев, шедшие к Чудскому озеру в обратном направлении, также находились под предводительством духовного лица – епископа Тарту, тоже Германа, да еще и… дяди самого фон Буксховдена. В данном случае молодой Герман, видимо, не знал, что ему навстречу идет войско под руководством самого Великого герцога Литвы Трейдениуса, в составе которого много русских воинов, ветеранов битв с крестоносцами, которые настроены были очень решительно.