Читать книгу "Таймхакинг. Как наука помогает нам делать всё вовремя - Дэниел Пинк"

Барбер задавала ритм и, следовательно, руководила командой гребцов, обычно проходящей свою дистанцию 2 км примерно за 7 минут. На протяжении этих 400–500 секунд она командовала, задавая ритм гребли, что, по ее собственным словам, означает «готовность принимать на себя ответственность и сильный характер». Обычно в начале заезда гребцам нужно сделать 5 коротких гребков, чтобы стронуть с места стоящую в воде лодку. Затем Барбер следовало скомандовать 15 «мощных гребков», которые выполняются в темпе примерно 40 в минуту, после чего она переходила на несколько более спокойный ритм: «Взяли раз… Взяли два… Еще взяли!»

В оставшееся время заезда ее задачей было направлять корпус лодки, следить за стратегией борьбы и, самое главное, поддерживать мотивацию и слаженность действий команды. Вот как звучали ее призывы во время гонки с Университетом Дюкейн:

«Мы в отры-ы-ы-ы-ввве!

КЛАСС-но!

Рабо-отаем… ВПЕРЕД!

Ра-аз!

Два!

Загружай!

Три-и-и…

Уходим от них!

Четыре…

Мы отрываемся от них!

Пять…

Обогнали!

Шесть…

Давай!

Семь…

ДАВАЙ!

Восемь…

УПЕРЛИСЬ!

Девять…

Круто!

Десять…

Распрямились! Грузим!

Жгите, вашингтонские! Давайте на всех парах, ВПЕРЕД!»

Лодка не пойдет максимально быстро, если действия восьмерки гребцов не будут идеально синхронными. А без Барбер они не смогут эффективно синхронизироваться между собой. Скорость лодки зависит от человека, не прикасающегося к веслу, точно так же, как звук Хора Конгресса зависит от Симмонса, который сам не поет ни единой ноты. В групповой слаженности важнейшую роль играет босс, стоящий выше и отдельно от всех остальных.

Однако босс даббавала, их цайтгебер, не стоит за дирижерским пультом и не примостился на корме лодки. Он витает над их головами на железнодорожной станции и присутствует в их сознании на протяжении всего трудового дня.

По утрам Ахилу Адхав собирает бóльшую часть предназначенных для доставки ланчей быстро и эффективно: часто ему без лишних слов вручают холщовый мешок прямо на пороге квартиры. Он не звонит по телефону, чтобы заранее предупредить о своем приходе. Клиенты не отслеживают его передвижения. В конце маршрута к его велосипеду привязаны 15 мешков. Адхав паркуется на тротуаре неподалеку от станции Виле-Парле, где вскоре к нему присоединяются еще с десяток даббавала. Каждый отвязывает свой груз, они расставляют всё на тротуаре и начинают сортировать коробки со скоростью и сноровкой наперсточников. Каждый даббавала отбирает от 10 до 20 мешков и увязывает их в узел, который водружает себе на спину. После этого все отправляются на платформу западной линии мумбайской городской электрички.

В своей работе даббавала весьма самостоятельны. Никто не указывает им, в каком порядке собирать и доставлять ланчи. Разделение труда между ними происходит само по себе, и никто не изображает из себя сурового бригадира.

Но есть один аспект, в котором они полностью лишены пространства для маневра, – время. В индийских компаниях принят стандартный обеденный перерыв с 13 до 14 часов. Получается, что к 12:45 даббавала следует закончить доставку ланч-боксов. А это, в свою очередь, означает, что вся команда Адхава должна погрузиться в электричку, отходящую от станции Виле-Парле в 10:51. Опоздание на поезд обрушит весь график. Начальником даббавала выступает расписание поездов: это внешняя норма, определяющая ритм, темп и интенсивность их труда, дисциплинирующий фактор, без которого воцарился бы полный хаос. Сей самодержавный цайтгебер – неумолимый деспот, чей авторитет неоспорим, а решения окончательны и бесповоротны. Своего рода неодушевленный аналог рулевого или хормейстера.

Так что и в этот понедельник, как и в любой другой день, даббавала появляются на платформе за несколько минут до прихода поезда. Когда часы на перроне показывают 10:45, они дружно хватают свои узлы и, даже не дождавшись полной остановки прибывающей электрички, запрыгивают в ее багажные отделения, чтобы отправится в южную часть Мумбаи.

Польза сопричастности: синхронность со своими

Вам будет интересно узнать, что подавляющее большинство мумбайских даббавала не только не окончили школу, но даже не умеют ни читать, ни писать. И это делает их достижения еще более невероятными.

Представьте себя в роли инвестора, которому я излагаю такую бизнес-идею:

«Предлагаю организовать службу по доставке обедов. Домашние обеды собирают по квартирам, чтобы доставить прямо на рабочее место члена семьи на другом конце города к строго определенному времени. Кстати, этот город занимает десятое место в мире по численности населения, то есть в нем два раза больше жителей, чем в Нью-Йорке, но вот с инфраструктурой беда: не хватает самых элементарных вещей. Мы не сможем использовать в работе мобильные телефоны, текстовые сообщения, интернет-карты, да и вообще какие-либо коммуникационные технологии. Сотрудников будем нанимать из числа недоучившихся в средней школе, а порой даже и практически неграмотных».

Думаю, что вы не то что денег на раскрутку не предложите, но и увидеть меня еще раз не захотите.

При этом президент Мумбайской ассоциации доставщиков домашней еды Рагунат Медж утверждает, что частота ошибок даббавала – 1 на 16 млн случаев. Эту цифру называют часто, хотя она ничем не подтверждается. Тем не менее эффективность работы даббавала хорошо известна и удостоилась похвалы из уст Ричарда Брэнсона и принца Чарльза. Мало того, ее увековечили в одном из кейсов для Гарвардской школы бизнеса. В общем, как бы то ни было, а с момента начала своей деятельности в 1890 г. у даббавала все получается. И одной из причин этого является второй принцип групповой согласованности.

Достигнув синхронности с боссом (внешним фактором, определяющим темп работы), люди должны достичь синхронности со своим сообществом – то есть друг с другом. А это требует ощущения глубокой сопричастности.

В 1995 г. социальные психологи Рой Баумайстер и Марк Лири выдвинули теорию, которую назвали «гипотезой чувства групповой принадлежности». Они предположили, что «потребность в принадлежности является одной из фундаментальных мотиваций человека… и очень многое из того, что делается людьми, делается из чувства групповой принадлежности». Схожие идеи высказывали и другие ученые, в частности Зигмунд Фрейд и Абрахам Маслоу, но Баумайстер и Лири задались целью получить эмпирические свидетельства. Массив собранных ими доказательств поражает: на 26 страницах своей работы они ссылаются на 300 с лишним источников. Баумайстер и Лири установили, что чувство групповой принадлежности в значительной степени определяет наши мысли и эмоции. Его отсутствие сказывается болезненно во всех отношениях, а наличие улучшает состояние здоровья и повышает уровень удовлетворенности жизнью{277}.