Читать книгу "Своя на чужой территории - Людмила Феррис"

– Где же твое хорошее настроение? – спросил он.

– А откуда ему взяться?! То сначала я в подозреваемых, то в свидетелях. Сплошная нервотрепка. А ты не знаешь, куда Лешка делся?

– Нет, не знаю. Он сразу после съемок ушел. Насть, не переживай, осталось совсем немного, скоро домой.

– Ага, это тебе скоро. А меня могут и не выпустить.

Актриса с омерзением вспомнила липкие руки следователя Уткина и его слюнявые поцелуи. Да за что ей все это! Мужчины, как сговорившись, используют ее как хотят! И Царев был не подарок, а после его смерти только новые проблемы возникли!

– Не воспринимай ты все всерьез! Вспомни, как ты сотрудника полиции играешь: тоже занимаешься провокациями, берешь подписку о невыезде, угрожаешь. Но точно знаешь, что на этого человечка у тебя ничего нет. Мотив должен быть, а у тебя его нет. Может, ты, Капцова, хотела еще оператором на съемках подкалымить?!

– Очень смешно!

Оленин увидел в ее глазах слезы.

– Настя, ты чего?!

– Да ужасно все складывается! Плохо мне, Миша, плохо! На душе кошки скребут. Уткин ходит вокруг, как будто я раненая добыча.

– Капцова, что происходит?! Где твои аристократические спокойствие и холодность? Откуда истерики?

Настя уткнулась приятелю в плечо и разрыдалась. Ей нужно сейчас на кого-то положиться, опереться. Зря она по жизни игнорировала Оленина, он единственный, кому она интересна.

– Мне плохо… Я не знаю, что делать.

Мишка гладил Настю по голове и думал о том, как бы половчее и поскорее выйти из образа лучшего друга. Не дай бог эта роль пристанет к нему навечно! Есть два варианта: менять обстоятельства или вводить нового героя. Ну, нового героя он не допустит, а вот обстоятельства поменять можно запросто.

– В общем, так, Анастасия Михайловна! Надоела ты мне со своими слезами. Я беру над тобой решительное шефство. На оставшиеся дни переселяюсь в твой гостиничный номер. Охранять тебя буду от негативных эмоций! А по возвращении в Питер я перееду к тебе. На постоянное место жительства, так сказать.

– Ты серьезно, Мишаня? – Слезы в ее глазах высохли.

– А как с тобой иначе? Измором брать тебя не получается, ты на меня смотришь как на столб. Я даже за Луизой хотел ухаживать, чтобы ты на меня обратила внимание.

– Ты? За Луизой? – Настя растерялась.

– Капцова! Сколько лет меня можно за друга держать?! Все! Мое терпение кончилось, – Михаил взял девушку за руку. – Программа на вечер такая: ужинать, прогулка и отбой. Пошли есть, Анастасия, а то у меня от голода в животе урчит, а от кофе язва будет.

Он подумал о том, что историю со Златой обязательно расскажет Насте, но только позже. Начинать жизнь с вранья любимой женщине – последнее дело.

Луиза с Кимом видели, как Настя с Мишкой уходили с площадки, держась за руки.

– Дурак Мишаня! – сказал вдруг Васютин. – Погубит его Настька! Непременно погубит! Веревки вить из него будет.

– Может, ему это как раз и надо. Почему сразу погубит? – обиделась Луиза за коллег. – Да и Насте нужен мужчина, который будет ее оберегать, жалеть, любить, а не наоборот.

– У вас, у женщин, все как не у людей, – буркнул Ким и замолчал.

Глава 36

Днем Жанна никак не могла успокоиться, нигде не находила себе места, не могла уснуть. Ночь за ночью приходила бессонница, не помогали ни счет овец, ни лекарства. Жанна забывалась на короткое время, а потом все начиналось снова, и утром она вставала с «чугунной головой», чувствуя себя не отдохнувшей, а, наоборот, неимоверно уставшей.

В зеркале отражалась женщина с потухшим взглядом. Женщина эта ей решительно не нравилась – на такую ни один мужчина никогда не посмотрит. Собственно, на нее и так уже давно никто не смотрит и не собирается. Муж ушел несколько лет назад, утомившись от претензий «по поводу и без…». А тот, ради кого она готова была умереть, погиб. Убит, и осталась только боль, угнетающая и невыносимая. И в смерти этой виновата только она одна, потому что всегда откликалась на его просьбы.

Ей не в чем раскаиваться – она защищала свою любовь. Чувство, вспыхнувшее в школьном возрасте, оказалось таким живучим и упорно пробивалось, как росток через асфальт. Сколько бы Жанна ни пыталась от него избавиться, ничего не получалось. Она любила Алика сумасшедше, преданно и бескорыстно, но не простила того, что нельзя было простить. Когда Наташка ждала от него ребенка, Жанне не хотелось жить, она будто уже умерла, потому что без него невозможно было дышать.

Учеба превратилась в каторгу: в школе Жанна старалась не замечать Алика – не существует, мол, для нее такого человека, но все время ощущала на себе его взгляд, цепкий и пристальный.

– Жан, может, хватит дуться? – однажды спросил Алик. – Ну я не виноват! «Литераторша» приперла меня к стенке.

– Дуться? Ты серьезно так думаешь? Я просто дуюсь?! Просто так? – горько усмехнулась она. – Конечно, ты просто проходил мимо и Наташка тебя сама изнасиловала!

– Между прочим, она сама приперлась ко мне домой. Я ее не звал. Тебя очень долго не было, она и притащилась. Мне было скучно, без тебя скучно, – Алик был прирожденным манипулятором и знал, за какие ниточки надо дергать.

– А-а-а-а… Мне, значит, не с матерью отдыхать нужно было ехать, а тебя караулить все лето?!

– Да! Меня нельзя было оставлять одного. Мне надо было как-то заглушить тоску по тебе. Не надо было уезжать. – Хитрец всерьез надеялся разжалобить девушку.

– Очень интересное решение вопроса!

– Жанка! Да не обращай внимания на глупую женитьбу! Ребенок родится, я разведусь, – и Алик взял ее за руку.

– Ты думаешь, Ольга Захаровна это позволит?

– Наташка будет уже совершеннолетней, и пугать меня тюрьмой не получится.

– Ну-ну! Ты говоришь, а я как будто верю, – с неприступным видом сказала Жанна, но чувствовала она совсем другое.

Прикосновения Алика мучили как ожог, только не тело, а душу и сердце. Болело невыносимо, но и это чувство Жанна не променяла бы ни на какое другое. Она на время забывала обо всем: о его предательстве, о жизни с Наташкой, о ребенке, о том, что он чужой муж, а чужого брать нельзя. Но потом собралась с силами и заявила:

– Уеду, поступлю в институт, выйду замуж и забуду тебя совсем!

– Не, не получится меня забыть, – самодовольно ухмыльнулся Алик, – у нас с тобой особая энергетическая связь!

– Ну да, связь энергетическая у нас, а женился ты на другой. Жесть!

– Я ж не знал, что так получится… насчет ребенка. На фиг мне эти проблемы? Если бы не мамаша ее полоумная, сделала бы аборт, и никаких проблем. Погуляли малость, и прости-прощай. Жан, а я бы на тебе женился…

– Ладно! Проехали! Я действительно уезжаю поступать в медицинский и постараюсь тебя забыть. Я тебя ненавижу, Царегородцев, за подлость твою и предательство, ненавижу.