Читать книгу "Тайные общества. За кулисами власти - Сергей Реутов"

Дальше — больше: перемены коснулись и незыблемых правил устава. От старого масонства были унаследованы степени ученика и рабочего, или мастера. Однако звание мастера стали вскоре отделять от звания рабочего, и таким образом создалась система трех степеней со специальным для каждой из них обрядом посвящения. И это не какая-то формальность — беда в том, что переход к системе трех степеней противоречил первоначальной демократичности масонской организации: посвящение в звание мастера сделалось привилегией всего нескольких так называемых «мастерских лож». Но процесс не остановился и на этом: за званием мастера появились другие: «утвержденный мастер», «выдающийся мастер» и т. д., а главное — звание «мастера Королевской Арки». Возникла эта степень, как утверждают некоторые современные авторы, в Йорке, и первое документальное упоминание о ней относится к 1740 году. В 1765 году при Лондонской великой ложе был организован особый «Капитул мастеров Королевской Арки», превратившийся впоследствии в «Верховный Капитул масонов Королевской Арки», председатель которого получил титул «Великого Заровавеля»[12].

Далее возник вопрос (прежде всего в рядах элиты) о происхождении нынешних масонов. Для масонства стали создавать и более «благородную» генеалогию — сближать масонский орден то с пресловутым братством розенкрейцеров, то со средневековыми орденами рыцарей-крестоносцев: «Стыдясь своего действительного происхождения, — писала в 1730 году «Ежедневная газета», — франкмасоны заимствовали у иностранного общества Розового Креста церемонии и обряды и стараются уверить всех, будто от этого общества происходит и их собственный орден».

Для того, чтобы сообщить этим новым постулатам должные вес и импульс развития, их требовалось обнародовать. В 1731 году в Дублине вышла анонимная брошюра «Письмо гроссмейстерши франкмасонов», в которой намечалась уже в общих чертах теория христианско-рыцарского масонства: «Преобразователями языческого и еврейского масонства в современное христианское были мальтийские рыцари и рыцари Иоанна Иерусалимского; все шотландские короли, начиная с Фергуса (VIII век), были после этого преемственными гроссмейстерами франкмасонов». Нашлись для этого и глашатаи. В 1737 году в публичной речи Михаила Рамзе, шотландского дворянина, перед собранием парижских якобитов теория получила вполне законченный вид: «Масонский орден, — говорил Рамзе, — возник в Палестине в эпоху крестовых походов, когда под сводами Иерусалимского храма были найдены тайные символы древней священной науки; рыцари Иоанна Иерусалимского вступили в масонские ложи и передали им свое имя (“Ложи св. Иоанна”): так и евреи, строители Второго Храма, в одной руке держали лопатку и известь, а в другой руке — меч и щит». Из Палестины же масонство якобы перешло в эпоху крестовых походов в Германию, Италию, Испанию, Францию, а из Франции — в Шотландию, где первая, Кильвигская, ложа была основана в 1286 году под управлением лорда — правителя Шотландии Джеймса…

Дальше, как это водится повсюду и с любыми идеями и символами, пошли модификации и интерпретации, если не сказать инсинуации. Так, позже место рыцарей Иоанна Иерусалимского в легенде заняли уже рыцари Храма, самое название которых как бы наталкивало на догадку о близости их к строителям храмов: после уничтожения во Франции ордена тамплиеров тайный преемник их последнего великого магистра, Жака де Молэ, Пьер д’Омонт с несколькими рыцарями укрылся в Шотландии. Здесь они для безопасности и примкнули к масонскому цеху, и приняли название франкмасонов, и тем сохранили они для потомства свои великие тайны и свой старинный символический ритуал!

Бывает так, что сильные и красивые идеи — а главное, выгодные кое-кому! — обретают реальное влияние на историю. В 1745 году осуществился поход «новых крестоносцев». Последний Стюарт, воспитанный в Риме внук Иакова II — Карл Эдуард (Карл III), видимо, уверовав «всею душою» в эту откровенную масонско-раскольничью ересь, высадился на севере Великобритании, овладел шотландским престолом и немедленно объявил себя не кем-нибудь, а «гроссмейстером шотландского масонства». Правда, уже через год его сторонники были разбиты войсками Георга II, и «гроссмейстер» принужден был сдать партию и бежать обратно на материк. Трудно сказать, действительно ли этот последний Стюарт был активным масоном, но молва сделала его — вслушайтесь! — «верховным гроссмейстером всех шотландских, французских и немецких лож», а также отважным заговорщиком, посещавшим тайные масонские общества в самой столице короля Георга.

В общем, в рядах братьев-каменщиков поднялся такой беспорядок, с которым справиться в обозримой перспективе было вряд ли возможно. Великая Лондонская ложа уже не объединяла английское масонство: кроме лож, признававших ее авторитет, размахивали своими флагами совершенно от нее независимые. Не говоря уже об ирландских и шотландских ложах, создававших свои собственные центры.

Процесс объединения масонства в Англии шел с большим скрипом: ведь, помимо всех возникших трудностей, по правде сказать, и серьезных стимулов для объединения на горизонте видно не было. А в начале 50-х годов процесс еще более усложнился благодаря появлению нового масонского центра — «Великой Английской ложи старых уставов». Попытки организации новых «великих лож» делались в Англии и раньше, но все они заканчивались неудачей: действительно опасный конкурент появился у Великой Лондонской ложи только теперь. Основанная в июне 1751 года «Великая ложа старых уставов» уже через три года имела в своем ведении 28 лож, в 1760 году — 83, в 1800 — 167! Период после ее основания известен в истории масонства под именем периода «великого раскола». В действительности раскола тут не было: большинство лож, примкнувших к новому центру, и раньше не признавали авторитета старого центра: таким образом, это корректнее будет назвать независимым и параллельным развитием двух организаций.

Однако становилось по-настоящему горячо, обстановка накалялась, и до драки было недалеко. Вначале отношения между «старым» и «новым» масонством носили мирный характер: не было ни столкновений, ни взаимных нападок. Но когда быстрые успехи новой организации затронули и самолюбие, и интересы Великой ложи, ее сторонники обрушились на «старых» с обвинениями в расколе и самозванстве, на что те отвечали не менее резкими нападками на «новых». На несколько лет загорелся ожесточенный спор, руководимый двумя «великими секретарями» — Уильямом Престоном со стороны «новых масонов» и Лорентом Дермотом со стороны «старых».

И все-таки время показало, что эта драка была затеяна чуть ли не исключительно ради потехи. Разногласия между «старым» и «новым» масонством носили почти всегда лишь ритуальный характер. Что касается более глубоких различий, то, если они и существовали, их можно было заметить лишь при начале «раскола», когда социальный и национальный состав двух масонств не успел еще стать однородным. В «старом» масонстве преобладал первоначально ирландский и отчасти шотландский элемент, в социальном же отношении оно было представлено более демократическими классами, до ремесленников и мелких буржуа включительно; сам Дермот, ирландец по происхождению, вышел из простой рабочей семьи и сам был вначале рабочим. В 1758 году «Великая ложа старых масонов» заключила тесный союз с Великой ложей Ирландии, а позднее своего рода личная уния соединила ее и с Великой ложей Шотландии, в течение 10 лет (с 1771 до 1781 г.) ее гроссмейстерами были гроссмейстеры шотландского масонства. С течением времени состав обеих лож становился все более однородным — в обеих решительно преобладал великосветский и титулованный элемент. Старые споры забывались, ритуальные различия сглаживались, и уже в конце XVIII века очень многие масоны были одновременно членами и «новых», и «старых» лож. Объединение организаций стало вопросом времени.