Читать книгу "Повседневная жизнь армии Александра Македонского - Поль Фор"

Неизвестно, следует ли считать Авараной «Скалу Сисимитра» или «Хориена», как называют ее источники: Страбон (XI, 11, 4), Квинт Курций (VIII, 2, 20–33), Плутарх («Жизнь», 58, 3–4), Арриан (IV, 21, 1–9), крепость и столицу парайтакаев в Согдиане, современный Кох-и-Нор, в 80 километрах к юго-западу от Душанбе (Таджикистан). Эту крепость иногда путают с уже упоминавшейся скалой Ариамаза в Согдиане. Она также называется античными географами фортом Окса, поскольку из ее подножия вытекает Вахш, один из притоков Окса (Амударьи). Тем более неизвестно, к какому времени относится восстание согдианского царька Сисимитры, прославившегося в войске Александра Македонского тем, что был женат на своей матери и имел от нее двух сыновей, служивших военачальниками в Великой армии. Если следовать рассказу Квинта Курция, более красочному и обстоятельному, операция по усмирению мятежников состоялась непосредственно после убийства Александром его друга Клита Черного и прямо до суровой зимы 328/27 года, когда войско готовилось вторгнуться в Индию. Арриан также упоминает о покорении двух укрепленных городов в Согдиане: города Ариамаза и города Хориена (это титул, а не место!), но путает время года. Есть большая вероятность, что мобильная колонна, предназначенная захватить вождя (khorienes) Сисимитру, подвергалась опасности в ущельях Памира глубиной около 3 тысяч метров в конце лета 328 года. «Этот Сисимитр, вооружив своих соотечественников, заградил сильным укреплением наиболее узкое место входа в область. Мимо протекала быстрая река, тыл закрывала скала; в ней жители вручную пробили проход. В начале этого прохода еще светло, но внутри, если не внести свет, царит темнота. Непрерывный подземный ход, известный только местным жителям, выводит в поля. Хотя варвары сильным отрядом защищали ущелье, укрепленное самой природой, Александр подведенными таранами разбил укрепления, сделанные человеческой рукой; он отбросил пращами и стрелами большинство врагов, сражавшихся впереди; рассеяв их и обратив в бегство, по руинам укреплений он подвел войско к скале. Однако дорогу преграждала река, вбирающая в себя воды, стекающие в долину со склонов гор. Казалось, стоило огромного труда завалить пучину. Все же царь велел рубить деревья и валить камни». Речь шла ни много ни мало о том, чтобы перегородить лощину приблизительно в 200 метров глубиной и 20 метров шириной. Вначале, как пишет Арриан (IV, 21, 6), мятежники взирали на затею неприятеля с пренебрежением, как на совершенно нереальную. Однако дровосеки и саперы, которыми руководили по очереди день и ночь царь и его полководцы, совершили тот же подвиг, что и при осаде Тира четырьмя годами ранее. Они начали строить гигантскую лестницу от вершины их скалы до ложа реки, чтобы дать возможность рабочим, то есть целой армии, по одному спустить стволы деревьев и мешки с камнями. Самые большие сваи были вбиты в основание между подножием скалы и прибрежным утесом. Они поддерживали настил моста, скрепленный лианами. Над ним перекрещивались вдоль и поперек стволы, а промежутки между ними были заполнены щебнем и землей. Насыпь поднималась медленно, со скоростью 20 локтей в день, то есть немного менее 9 метров, и почти на столько же каждую ночь. «При виде мгновенно выросшего огромного завала страх охватил варваров, не знавших до сих пор ничего подобного» (Квинт Курций, VIII, 2, 24). Метательные орудия начали обстреливать защитников, и те ничего не могли поделать с рабочими, укрывшимися за своими переносными щитами. Между тем строители выстроили башни на колесах. Работа велась споро, поскольку начал падать снег, и необходимо было либо заставить крепость капитулировать, либо взять ее приступом до наступления зимы. Александр воспользовался услугами сатрапа Оксиарта, отца Роксаны и в скором времени своего тестя. Оксиарт предложил осажденным капитуляцию на почетных условиях: жизнь в обмен на двухмесячный провиант для македонской армии. Что бы там ни было, настоящая ли осада или добровольная сдача, свидетели подчеркивают, что скала была неприступна, поскольку укрывшееся там население могло целую зиму жить в большой пещере, вся демонстрация сил с греческой стороны была блефом, и Сисимитра сдался лишь потому, что был устрашен демоническим духом людей с запада, а также их дисциплиной и интеллектом.

Города Индии

Весной 327 года войско спустилось вдоль реки Кабул, чтобы проникнуть в Индию (теперь это Северный Пакистан). Левым берегом Кабула оно двигалось по долине Кунар, покоряя различные народы, а затем по долине реки Сват направилось к Инду. Армии пришлось осадить город Массака, по-санскритски Масакавати, столицу ассакенов, ачвака, или «народ конников», неариев, у которых правит женщина. Город, окруженный стеной в 6300 метров, с населением 38 тысяч человек, из которых семь тысяч — индийские наемники, оказал сопротивление. На востоке подойти к городу не дало бурное течение Свата. На западе и юге — хаотично нагроможденные утесы, изрезанные складками и карстовыми провалами, а там, где скал не было, стену охранял огромный ров. У основания — стена из камня, а сверху — из сырцового кирпича с деревянным каркасом и песчаника. Дозорные на стене повсюду находились под крышей. В принципе город считался неприступным. «И вот, как было приказано, одни стали ломать постройки за чертой города и носить огромное количество материала для возведения насыпи, другие сбрасывали в пропасти стволы громадных деревьев вместе с ветками и каменные глыбы. Ров уже сравнялся с землей; тогда стали строить башни, и за 9 дней эта работа была выполнена воинами с величайшим воодушевлением. Александр выехал осмотреть сделанное, хотя его рана еще не затянулась. Похвалив воинов, он приказал подвести машины, из которых в осажденных полетела туча стрел» (Квинт Курций, VIII, 10, 30–31). Черепахи-тараны долбили стены, и осажденные с ужасом взирали на двигавшиеся башни, защищенные листовой медью, и своей высотой превосходившие их крепостные стены. Они не знали, что греческие воины изнутри толкали колеса этих чудовищ. Удивление стало еще большим, когда с вершины одной из башен на крышу стены перекинулся опускной мост. Македоняне и греки бросились на него, но слишком многочисленные мешали друг другу, скользили и падали. Маневр не удался. В руках у нападавших остались лишь раненые и тридцать пять убитых, которых им удалось вытащить из-под стены под градом камней, стрел и дротиков. Тогда защищенные щитами тараны удвоили мощь ударов, между тем как катапульты и камнеметы стали обстреливать каждый зубец стены. Часть стены обрушилась. При помощи второго опускного моста греки перебрались на руины. Войско устремилось в пролом. Укрывшиеся в цитадели индийские наемники капитулировали: они получили разрешение покинуть город вместе с женами, детьми и оружием. Царица Клеофида признала себя «рабыней» царя Александра, что стало источником многочисленных легенд, получивших развитие в «Романе об Александре» тысячелетием позже. В реальности осада завершилась чудовищным истреблением наемников и их семей. Арриан (IV, 27, 2–4) изображает дело так, что по условиям капитуляции предполагалось их присоединение к армии победителей, а они попытались бежать под покровом ночи. Однако скорее следует полагать, что данному слову изменила сильнейшая сторона и что у дважды раненного царя не хватило сил остаться верным обещанию и проявить великодушие.

В течение лета 326 года войско, спускаясь по течению Инда, столкнулось с воинственными народами — кшудраками, судраками, оксидраками и гидраками, как их называют в нашей литературной традиции. Это, как гласит их название на санскрите, местные жители «малого роста», сильно отличавшиеся от завоевателей индоевропейцев. Их многочисленные племена имели настоящие города, окруженные глинобитными стенами. В войне, в основном друг против друга, они не так давно объединились и вступили в союз с «высокими» малавами. В районе современного Мултана, почти в 130 километрах к северу от слияния Чинаба (Гидраота) и Инда, в центре современного Пакистана, войско обнаружило город, который в отличие от других решил сопротивляться. Название его неизвестно. «Осадные машины запоздали; царь первым разбил ворота и, ворвавшись в город, многих убил, а остальных обратил в бегство и преследовал их до акрополя. Македоняне еще дрались у стен; он схватил лестницу, приставил ее к стенам крепости и, прикрыв голову щитом, полез наверх. Стремительно действуя, он предупредил передовых варварских воинов и быстро оказался на стене. Инды не решились вступить с ним врукопашную, но издали метали дротики и пускали стрелы. Царь обессилел под этим градом; македоняне, подставив две лестницы, полезли по ним всем скопом; обе лестницы подломились, и люди рухнули на землю» (Диодор, XVII, 98, 4–6). Обстреливаемый со всех сторон, царь спрыгнул со стены внутрь крепости и тут же был окружен и серьезно ранен вопящей толпой. В конце концов его прикрыл и отбил один из пехотинцев, Певкест, отважно прыгнувший следом за Александром. Привлеченные свалкой и криками, македоняне бросились на выручку, неся с собой лестницы. Они преодолели стену, вынесли царя и истребили всех защитников крепости. В городе произошла массовая резня. Легенда странно приукрасила и обогатила этот эпизод. Нетерпеливо проведенная осада и бесшабашный поступок полководца как минимум показывают, что македоняне еще больше, чем ранее, были убеждены в своей силе, своих умениях и правоте, а силу своих противников недооценивали. Они приписывали неоднозначность своего успеха, во всяком случае крайнюю опасность, которой подверглись, недостаточному вниманию командования к предупреждениям прорицателей. Античная пословица недвусмысленно гласит: если Юпитер хочет кого-то погубить, он сбивает его с пути, буквально «лишает его разума».