Читать книгу "23 июня: "день М" - Марк Солонин"

Советское правительство само в состоянии судить о том, угрожает ли интересам Советского Союза нынешнее стремление Германии к гегемонии над Европой и, если так, каким образом можно лучше всего обеспечить эти интересы. Но я считаю, что кризис, который переживает сейчас Европа и даже весь мир, настолько серьёзен, что он даёт мне право искренне изложить Вам положение дел, как оно представляется Британскому правительству…» (4, стр. 82)

Тогда, 1 июля 1940 года, Сталин занял достаточно неоднозначную позицию: он не выразил ни малейшего желания чем-либо помочь Британии, он отказался признать гитлеровскую агрессию в Европе опасной для СССР, но — в разительном отличии от принятой тогда в СССР газетной риторики — не стал и демонстрировать свои дружественные отношения с Германией. Таким образом, дверь к возможному сотрудничеству Англии и СССР была оставлена приоткрытой. В протокольной советской записи это звучит так:

«…тов. Сталин говорит, что если господин Премьер хочет знать о наших отношениях с Германией, то мы можем сообщить, что у нас нет блока с Германией на предмет войны против Англии. У нас есть только пакт о ненападении. Касаясь вопроса о равновесии, тов. Сталин говорит, что мы хотим изменить старое равновесие в Европе, которое действовало против СССР…

Далее тов. Сталин переходит к главному — господству Германии в Европе. Тов. Сталин говорит, что он считает ещё преждевременным говорить о господстве Германии в Европе. Разбить Францию — это ещё не значит господствовать в Европе Для того чтобы господствовать в Европе, надо иметь господство на морях, а такого господства у Германии нет, да и вряд ли будет… Что касается субъективных данных о пожеланиях господства в Европе, то тов. Сталин считает долгом заявить, что при всех встречах, которые он имел с германскими представителями, он такого желания со стороны Германии — господствовать во всём мире — не замечал… тов. Сталин говорит, что он не столь наивен, чтобы верить отдельным устным заявлениям отдельных руководителей относительно их нежелания господствовать в Европе и во всём мире. Я эти два рода объединяю в один, т. к. нельзя, господствовать в Европе без господства во всём мире. Но если, говорит тов. Сталин, я продолжаю верить в нежелание основных руководителей Германии господствовать в Европе, то это я делаю, т. к. знаю, что у них нет сил для господства во всём мире…

…тов. Сталин говорит, что он откровенно должен сказать, что СССР будет снабжать немцев цветными металлами для производства продукции, предназначенной для СССР, и если это обстоятельство представляет препятствие для заключения торгового соглашения между СССР и Англией, то, говорит тов. Сталин, я должен сказать, что соглашение не состоится…» (4, стр. 77–79)

И это было самое лучшее, что удалось услышать Криппсу за год его работы в Москве. В дальнейшем охлаждение отношений дошло до того, что Криппс по нескольку месяцев безуспешно добивался встречи с наркомом иностранных дел СССР Молотовым. Убедившись в тщетности этих попыток, Криппс (надо полагать, по указанию из Лондона) решил передать своё заявление Молотову в письменном виде через заместителя. В результате 18 апреля 1941 г. состоялся следующий разговор:

«…В начале беседы Криппс заявил, что он хотел посетить тов. Молотова В. М. и с этой целью приготовил перевод устного заявления в письменном виде для тов. Молотова В. М., но поскольку он не получил приёма у тов. Молотова, то ему приходится сделать это заявление мне. Далее Криппс заявил, что сегодня днём, когда он просил приёма у тов. Молотова, он получил «необычный ответ» из Секретариата тов. Молотова: «Народный комиссар не может принять» — без каких-либо объяснений. Он, Криппс, считает такой ответ необычным потому, что такой ответ может означать, что он вообще лишён возможности видеть народного комиссара…

…Криппс передал мне написанный от руки перевод «устного заявления в письменном виде», как он его назвал, на 14 страницах. Я прочитал текст этого заявления и заявил Криппсу, что поскольку этот документ предназначен для тов. Молотова В. М., я передам его по назначению и поступлю в соответствии с теми указаниями, которые получу от тов. Молотова В. М. Что же касается лично меня, то записку, поскольку о ней можно судить по первому чтению, я не считаю серьёзной, и что для её обсуждения нет подходящих у нас с Английским правительством отношений, как я уже объяснял Криппсу в беседе с ним 22 марта по аналогичному поводу. Более того, в записке содержатся даже совершенно неприемлемые для нас места… По вопросу о неприкосновенности и безопасности СССР я сказал Криппсу, что об этом позаботится сам СССР, без помощи советчиков… Я отклонил попытки Криппса оспаривать наше право торговать с Германией и с любым другим государством, заявив, что это наше дела и только наше… Кроме того, мы не можем допустить предъявление нам каких-то условий: балтийский (речь идёт ой отказе Англии признать законным факт аннексии Прибалтийских государств) и другие вопросы должны быть решены независимо ни от каких условий, самая постановка вопроса о которых мною решительно отводится…» (6, стр. 92–93)

В самой записке Криппса, которая вызвала такое возмущение товарища Вышинского, было сказано:

«…С той поры, что я имел удовольствие беседовать с Вашим Превосходительством, прошло время, чреватое событиями… Что же касается отношений между нашими двумя странами, то в них не последовало перемены. Великобританское правительство всё ещё видит себя вынужденным рассматривать Советский Союз в качестве главного источника снабжения Германии как по причине товаров, непосредственно вывозимых, так и что касается товаров, провозимых через Советский Союз в Германию с Дальнего Востока в количестве, примерно, одной тысячи тонн в сутки. Правительство Соединённых Штатов придерживается, по-видимому, до некоторой степени этого же взгляда…

…Предполагая, что Гитлер ныне намеревается вести войну, простирающуюся на несколько лет, он должен — как он сам заявил — обеспечить себе поставку достаточного количества продовольствия и сырья из другого источника, нежели те, которые теперь находятся в его распоряжении. Если ему не удастся добиться преобладания на морях — а это едва ли будет для него достижимо, — он сможет получить эти материалы в количестве, мало-мальски соразмерном с его потребностями, лишь от Советского Союза или через Советский Союз… Другими словами, Гитлер мог бы покрыть свои потребности двояким образом: или путём соглашения с Советским Союзом, или же, если он не сможет заручиться заключением и выполнением такого соглашения, то путём применения силы попытаться захватить то, в чём он нуждается… Судя по множеству указаний, которые мы получили из источников, обычно достоверных, подобный захват силой источников снабжения на Востоке не является вовсе гипотезой, но, наоборот, составляет часть составленного Германией плана кампании на весну этого года…

…Если бы Советский Союз предполагал принять первый вариант и тем самым составил бы источник снабжения Германии до предела своих возможностей и на остальную часть войны, то Великобританскому правительству пришлось бы явно основать свою политику на этом соображении. Если же, наоборот. Советский Союз имеет намерение оказать сопротивление такому требованию… то Великобританское правительство, конечно, могло бы пожелать остановиться на политике совершенно другого характера и предложить Соединённым Штатам избрать политику, следующую в том же направлении, как его собственная политика.