Читать книгу "Волны над нами. Английские мини-субмарины и человекоуправляемые торпеды. 1939-1945 - Джеймс Бенсон"

Тем временем Берей и Лоуренс тоже приближались к молу. Все шло гладко, пока Берей не решил направить машину вниз, и тут она вдруг начала демонстрировать странный набор всяческих уловок и проделок. Когда он толкал рычаг вперед, винт с шумом показывался из воды. Когда он выправлял это положение кормовым насосом, она тут же вставала «на хвост», так, что зарядное отделение поднималось над поверхностью и защитным щитком Берея, остававшегося под водой. Таким образом, если бы позже понадобилось сделать незаметный проход, это было бы проблема-тично. Также невозможно было плавно всплыть на поверхность.

Голова у Берея была холодной как лед. Он невозмутимо обследовал регулировку, в то время как машина продолжала идти по направлению к гавани. Оказалось, что в балластную цистерну проникал воздух, так что он не мог ею воспользоваться для регулировки. Причина неисправности, по его мнению, была в поломке какой-то детали в механизме, что искажало любой угол, задаваемый системе рулем глубины.

Его рассказ о происходившем выглядит так: «Теперь я шел к молу. На пути я заметил свет, по-видимому вспыхнувший на берегу, а возможно, он был V западного входа в гавань. Также слышали мотор, очень тихий звук. Решили, что это один из MTSM. В конце концов разглядели две мачты, которые, как нам сообщили на инструктаже, находились на середине мола и по которым можно было сверить наше положение на карте. Время – 2.30. При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что «мачты» оказались двумя фабричными трубами на холме. Мы по-прежнему ничего не видели. Специя окружена холмами, и на их фоне увидеть силуэт какого-либо предмета невозможно. Затем увидели два маленьких островка, это позволило нам установить наше расположение – мы находились у восточного прохода в волноломе. Мой щиток запотел и стал бесполезным. С того времени, как я обнаружил острова, я держал его открытым. Я решил осуществить прорыв в гавань по поверхности: во-первых, в погруженном положении я не мог видеть приборы, а во-вторых, погружение было просто невозможно из-за фокусов машины. Это была моя вторая операция; первая провалилась, поэтому я был настроен так или иначе провести эту. Мы теперь шли вдоль мола в западном направлении, думая, что разыскиваем вход, но успевали только уклонять головы от выступающих камней. Спустя примерно час мы обнаружили четыре радиомачты, которые, судя по их расположению и форме, не могли быть «нашими» мачтами, как я полагал.

Следующим моим планом было войти через основной вход, и мы вышли на него только благодаря большому скоплению огней типа сигнальных фонарей Олдиса, факелов, а также, конечно, шума множества голосов. Было совершенно очевидно, что они выискивают что-то на воде. Тогда я понял, что, если меня обнаружат, а это было почти неизбежно, учитывая, что торпеда постоянно находилась на поверхности, они поймут, что конкретно им нужно обнаружить, и вся операция сорвется. Возвратиться к другому входу было невозможно, так как приближался рассвет, а наша батарея, судя по показаниям приборов, начала разряжаться. Из-за отсутствия зарядных устройств во время дальнего перехода она простояла без зарядки почти неделю. Тогда я решил, что придется отказаться от атаки, хотя это было ужасно, потому что ничего иного нам просто не остается. Оставалось только найти тихое местечко, где можно высадиться, так что мы пошли дальше вдоль мола, пока не попали в такой поток, что не смогли двигаться дальше. Повернув к берегу, мы нашли маленький залив и, установив на зарядном отделении время на 8.00 утра, отправили торпеду в сторону моря с включенными насосами затопления и с мотором на полном ходу. Время было 4.30, 22 сентября.

Тем временем Каузер почти одеревенел от напряжения, пока вел машину вдоль мола. Как бы ему хотелось находиться внутри гавани и под водой! Даже при хорошей погоде легкие шлепки волн по верхней части защитного щитка, прямо перед глазами, да еще согнутое вперед положение, как и было положено любому номеру первому, несколько утомляли, а под водой при этом все было несколько смягчено и, естественно, отсутствовало волнение моря.

Следуя все дальше вдоль мола, он выискивал любой проход, который мог бы открыть им путь внутрь, и один раз они действительно сделали попытку проникнуть в гавань, но обнаружили, что там не хватает глубины для прохода торпеды. К этому времени они уже запаздывали к расчетному времени по крайней мере на три часа, и каждая минута была на вес золота, так что Каузер решил не тратить больше времени впустую и отправился к старому входу на полном ходу.

Подойдя к концу мола, они сбросили скорость до минимальной, и машина взяла курс на огибание препятствия, чтобы войти в проход. Они находились в полностью позиционном положении, над поверхностью возвышалась только голова Каузера, для того чтобы видеть, куда они идут. Тут внезапно с окончания мола донесся звук тяжелых башмаков и щелчок взведенного затвора.

«Мы были так близко, что я едва осмеливался дышать, – вспоминает Каузер, – и я даже не смог нырнуть, чтобы не привлечь внимания охраны. Вместо этого мы продолжали идти вперед, и вскоре я почувствовал, что мы вновь находимся в относительной безопасности».

В это время они на самом деле находились в середине неиспользуемого прохода и могли рассмотреть полузатопленное судно. Огибая это судно, они обнаружили, к своему неудовольствию, три ряда противоторпедных сетей. Это было не смешно! Они остановились вместе с торпедой рядом с первой сетью, а затем начали спускаться вниз, надеясь пройти под сетью на глубине примерно сорок пять футов. Но они достигли дна уже на тридцати пяти, а вес лежащей на дне части сети был слишком велик, чтобы приподнять ее и пройти под ней. Тогда они снова всплыли на поверхность. Как и положено, у них с собой были резаки для сетей, но времени было мало, а работа резаками – дело долгое. К тому же сетей было три ряда. Нужно было искать какой-то другой путь.

Они искали этот путь в окружающей их темноте. Костюмы Слейдена не были приспособлены для славной игры «найди наперсток». Их свободные складки на сгибах не способствовали быстроте передвижения, а склонность кислородного мешка складываться под острым углом могла привести к прекращению доступа необходимого кислорода. А если бы одна нога соскользнула с седла, машина могла бы уплыть прочь. Конечно, в воде было страшно неудобно. Ну почему все оборачивается против тебя? Да сгори оно все! Но по крайней мере, не так холодно, думал Каузер, вспоминая засевший в его подсознании Тронхеймс-фьорд.

А затем они нашли то, что искали, – дыру, достаточную для того, чтобы протащить через нее чариот. Обрадовавшись, они провели машину между тросами и ушли на малом ходу. Повезет ли им с двумя другими сетями? Времени размышлять об этом у них было немного, и вскоре они были у второй линии буев. Удача продолжала им улыбаться. Дело пошло даже лучше, чем с первой, так как они нашли дыры в обеих остававшихся сетях без всякого труда. Они были так сильно повреждены, что сквозь них могли бы пройти и подводные лодки, – должно быть, это было результатом определенной «огневой обработки».

По-прежнему ведя торпеду на поверхности, Каузер взял курс в том направлении, где, судя по свежим донесениям и аэрофотоснимкам, стоял «Больцано». К сожалению, после того, как они прошли последнюю сеть, они наткнулись на нефтяное пятно, при этом нефтью залепило их щитки. Смит извлек из кормового ящика небольшой комок ваты, взятый как раз для подобного случая, и с его помощью они сумели очистить свои щитки от большей части нефтяной пленки.