Читать книгу "Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов - Франс В.М. де Валь"

Если все идет по плану, самец спускает ветвь на землю и устанавливает ее в качестве «лестницы», обычно в тесном сотрудничестве с другими самцами, а иногда и самками. Обезьяна на дереве отламывает больше веток, чем нужно ей, и они падают вниз, в группу ждущих сородичей. Иногда дележка оказывается избирательной. Однажды, когда Дэнди держал ветвь, чтобы Никки мог забраться на дерево, он потом получил половину собранных Никки листьев. Это было похоже на прямую оплату оказанных услуг.

Иногда можно подумать, что самцы приглашают друг друга к совместной работе над определенной задачей, чтобы снизить уровень взаимных напряжений и фрустраций. Например, Лёйт забирался на мертвые дубы, чтобы наломать веток и начать совместные действия, особенно в те времена, когда Никки запрещал ему как-либо контактировать с Йеруном. Такое «сотрудничество ради разрядки» может возникать и из оппортунистических целей. Например, однажды Никки долго демонстрировал себя перед Йеруном и Лёйтом, которые сидели вместе, и в момент одного из своих размашистых прыжков случайно отломал ветку. Соперничество тут же было забыто. Три самца обнялись, а затем потащили отломанную ветвь к живым деревьям.

Когда обезьяна протягивает ветку другому члену группы, некоторым людям это может показаться более убедительным доказательством целенаправленной помощи, чем формирование коалиций. То же самое относится и к дележу листьев и мяса. Именно эти акты мы готовы рассматривать в качестве проявления щедрости, а не послабление сексуальных привилегий или предложение защиты. Но все же обе формы дарения связаны друг с другом. Самцы шимпанзе чрезвычайно щедры, когда вопрос касается материальных вещей; они даже позволяют некоторым самкам забирать у них разные предметы. Однако они демонстрируют эту характеристику и в социальном поведении (за исключением, конечно, случаев с соперниками). Их власть покоится на дарении. Они предоставляют защиту каждому, кто в опасности, а в обмен получают уважение и поддержку.

У людей границу между материальной и социальной щедростью также провести весьма сложно. Наблюдения за детьми, проведенные психологами Харви Гинсбургом и Ширли Миллер, показали, что наиболее доминирующие дети не только вмешиваются в ссоры на игровой площадке, защищая тех, кто проигрывает, но и в большей степени проявляют желание делиться с одноклассниками. Исследователи указывают на то, что такое поведение помогает ребенку завоевать высокий статус среди сверстников. Точно так же из антропологических исследований бесписьменных племен нам известно, что вождь играет экономическую роль, сравнимую с контролирующей ролью: он дает и получает. Он богат, но он не эксплуатирует своих людей, поскольку он устраивает роскошные пиры и помогает нуждающимся. Дары и продукты, получаемые им, возвращаются в сообщество. Вождь, который попытался бы оставить все себе, подверг бы опасности свое положение. «Noblesse oblige» или, как сказал Салинс, «человек, чтобы его уважали, должен быть щедрым». Эта универсальная человеческая система – собирание и распределение благ вождем или его современным эквивалентом, правительством, – совпадает с той, что используют шимпанзе; все, что нам нужно сделать, – заменить «блага» «поддержкой и другими социальными услугами».

Поэтому есть все основания предполагать, что у наших праотцов была централизованная социальная организация задолго до того, как материальный обмен начал играть какую-либо роль. Первая система, возможно, послужила наброском сегодняшней.

Взаимность

Влияние недавнего прошлого всегда переоценивается. Когда нас просят назвать величайшие человеческие изобретения, мы обычно вспоминаем про телефон, электрическую лампочку и кремниевый чип, а не про колесо, плуг или укрощение огня. Точно так же и корни современного общества ищут в возникновении сельского хозяйства, торговли и промышленности, тогда как на самом деле наша социальная история в тысячу раз древнее этих феноменов. Указывалось на то, что дележ пищи был сильным стимулом для дальнейшей эволюции нашего стремления к взаимным отношениям. Но разве не логичнее предположить, что взаимность в социальных отношениях существовала задолго до этого и что такие формы материального обмена, как дележ еды, возникают как раз из этого феномена?

Признаки взаимности обнаруживаются и в нематериальных аспектах поведения шимпанзе. Например, это видно по коалициям (А поддерживает В, и наоборот); союзам невмешательства (А сохраняет нейтралитет, если В делает то же самое); сексуальным сделкам (А терпит спаривание В после того, как В обыскал А) и шантажу примирением (А отказывается иметь дело с В, если только В не «приветствует» А). Интересно, что взаимность осуществляется как в негативном, так и позитивном смысле. Привычку Никки индивидуально наказывать самок, которые недавно, объединившись, выступали против него, мы уже описывали. Таким образом он расплачивался за негативное действие другим негативным действием. Мы регулярно наблюдаем, как этот механизм действует, прежде чем группа разделится, чтобы отправиться спать. Это время, когда устраняются разногласия, независимо от того, когда именно они появились. Например, однажды утром разгорается конфликт между Мамой и Ор. Ор устремляется к Никки и дикими жестами и преувеличенно громкими криками убеждает его атаковать могущественную противницу. Никки набрасывается на Маму, и Ор выигрывает. Но вечером, через целых шесть часов, мы слышим звуки схватки в спальном помещении. Кипер позже рассказывает нам, что Мама атаковала Ор по вполне очевидным причинам. Нет нужды говорить, что Никки поблизости не было.

Негативное поведение почти не попадает в поле зрения теорий взаимности, разработанных антропологами и социобиологами. Достаточным доказательством могут быть названия наиболее известных публикаций по этой теме. В 1902 г. Петр Кропоткин написал «Взаимопомощь как фактор революции», в 1924 г. Марсель Мосс написал «Дар», а в 1971 г. Робер Триверс – «Эволюцию взаимного альтруизма». Несмотря на то что акцент ставился на позитивных обменах, в теории были проделаны значительные шаги. Некоторые антропологи отрицают биологические корни человеческой кооперации и солидарности, однако больше уже нельзя сопротивляться объединению культурных и генетических объяснений.

Другое влиятельное направление в науке – это социальная психология. Со времен публикации в 1959 г. работы Дж. Тибо и Г. Келли «Социальная психология групп», в которой утверждалось, что «каждый индивид добровольно вступает в то или иное отношение и остается в нем только до тех пор, пока оно является достаточно удовлетворительным в плане издержек и выгод», взаимодействия людей рассматривались как своеобразный торг выгодным и невыгодным поведением. Здесь взаимность тоже является важной темой, не только в позитивной, но и в негативной форме.

Короче говоря, ученые всех направлений и школ захвачены структурами «дать-взять», а это наверняка должно означать то, что подобный механизм дарения и получения является фундаментальным. Независимо от того, о чем речь – о возвращении услуги или же о попытке отомстить, – принцип остается одним и тем же, и это принцип обмена. Он требует, чтобы социальные взаимодействия запоминались. Большую часть времени этот процесс может осуществляться в подсознании, но все мы по опыту знаем, что все выходит наружу, когда разница между издержками и выгодами становится слишком большой. И тогда мы даем слово нашим чувствам. Но в основном взаимность – это то, что осуществляется в тишине и по умолчанию.