Читать книгу "Великие заблуждения человечества. 100 непреложенных истин, в которые верили все - Сергей Мазуркевич"

– Здесь ты?

– Здесь, дедушка! – отвечал Вася шепотом.

– Сейчас я уведу злодеев… И как уйдем, так становись на лыжи и в Домнино беги! Скажи боярыне, чтобы немедля укрылась с сыном в Кострому… Чтоб часу дома не оставалась!.. Понял?

– Все понял, дедушка.

– А этих я в трущобу лесную заведу – не скоро оттуда вылезут.

И он, по-прежнему с веселым видом, вернулся в избу, бережно неся в руках горлач со свежим конопляным маслом.

– Вот с этим маслицем кашица-то сама в рот полезет! – проговорил он, посмеиваясь.

Паны насытились и встали из-за стола. И в то время, когда паны направились к дверям, Сусанин обернулся к иконам и осенил себя широким крестом… Во взоре его, устремленном на божницу, горела непоколебимая решимость: он твердо знал, куда идет, что делает, – знал, что не вернется более под свой родимый кров…»

Но пожалуй, пора переходить от художественного вымысла к исторической правде. А она, как обычно, не столь романтична.

Начнем с того, что в то время царем Михаил Романов еще не был. Свое согласие Великому Земскому собору короноваться на царский престол он дал 14 марта 1613 года, а Сусанин свой подвиг совершил, согласно официальной версии, зимой 1613 года.

Что же касается самого Ивана Сусанина, то некоторые исследователи даже сомневались в том, что таковой человек существовал на самом деле. Но большинство историков склонны считать, что Иван Сусанин – вполне реальный исторический персонаж. Подтверждением этого служит грамота, выданная Михаилом Федоровичем зятю Ивана Сусанина Богдану Собянину с потомством его, на освобождение от всех податей: «Как мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, в прошлом году были на Костроме, и в те годы приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина литовские люди изымали, и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси были, и он, Иван, ведая про нас, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти…»

И все было бы замечательно, да только вот в польских архивах нет никаких подтверждений тому, что хоть какая-то воинская часть пропала без вести в районе Костромы. Более того, нет каких-либо данных о том, что в то время поляки вообще там бывали.

Да и Михаила Романова спасать в то время не было никакой необходимости: когда его якобы искали поляки, будущий царь вместе с матерью находился в хорошо укрепленном Ипатьевском монастыре близ Костромы под охраной сильного отряда дворянской конницы. Да и в самой Костроме войска было немало. Чтобы хоть как-то покушаться на жизнь царя, нужно было иметь приличную армию, которой поблизости не было и в помине.

Другое дело, что вооруженных разбойничьих шаек самого разного толка в округе шаталось изрядное количество. Но естественно, царю никакой угрозы они не представляли. А вот крестьянин Иван Сусанин очень даже мог быть жертвой этих разбойников. Так, по мнению С.М. Соловьева, Сусанина замучили «не поляки и не литовцы, а казаки или вообще свои русские разбойники». А Н.И. Костомаров, тщательно изучивший легенду о Сусанине, писал: «В истории Сусанина достоверно только то, что этот крестьянин был одной из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, бродивших по России в Смутное время; действительно ли он погиб за то, что не хотел сказать, где находится новоизбранный царь Михаил Федорович, – остается под сомнением…»

Возможно, поводом для возникновения легенды о подвиге Сусанина послужила реальная история, о которой упоминает в своих воспоминаниях польский офицер Маскевич. Он пишет, что в марте 1612 года польский продовольственный обоз заблудился в районе нынешнего Волоколамска. По той причине, что пробиться к занятой поляками Москве отряд не смог, поляки решили вернуться к своим. Но не тут-то было. Нанятый в качестве проводника русский крестьянин увел поляков в прямо противоположную сторону. Как это ни печально, но обман был раскрыт, и отважный герой был убит интервентами. Как его звали, неизвестно. Но похоже, этот эпизод русско-польского противостояния и был взят за основу поздними русскими литераторами и историками, перенесшими действие драмы под Кострому. Официальной же всем нам хорошо известная версия стала примерно в 20-х годах XIX века.

А как же грамота, пожалованная зятю Сусанина царем Михаилом Романовым? Вот что пишет об этом автор книги «Россия, которой не было» Александр Бушков: «О том, что налетчики «пытали Сусанина о царе» известно от одного-единственного источника – Богдана Собянина…

Скорее всего, через несколько лет после смерти убитого разбойниками тестя хитромудрый Богдан Собянин сообразил, как обернуть столь тяжелую утрату к своей выгоде, и обратился к известной своим добрым сердцем матери царя Марфе Ивановне. Старушка, не вдаваясь в детали, растрогалась и упросила сына освободить от податей родственников Сусанина. Подобных примеров ее доброты в истории немало. В жалованной грамоте царя так и говорится: «…по нашему царскому милосердию и по совету и прошению матери нашей, государыни великой старицы инокини Марфы Ивановны». Известно, что царь выдал множество таких грамот с формулировкой, ставшей прямо-таки классической: «Во внимание к разорениям, понесенным в Смутное время». Кто в 1619 году проводил бы тщательное расследование? Хитрец Богдашка преподнес добросердечной инокине убедительно сочиненную сказочку, а венценосный ее сын по доброте душевной подмахнул жалованную грамоту…»

Стоит отметить, что наши соотечественники, даже не считая былинного Сусанина, не раз использовали прием «Сманить тигра с горы на равнину». Так, в мае 1648 года, когда Богдан Хмельницкий преследовал польское войско Потоцкого и Калиновского, украинский крестьянин Микита Галаган согласился быть проводником у отступавших поляков и завел их в чащобы к месту засады казаков, за что и поплатился жизнью. В 1701 году помор Иван Седунов посадил на мель перед пушками Архангельской крепости корабли шведской эскадры. За этот подвиг указом Петра I ему было пожаловано звание «Первого лоцмана». В 1812 году житель Смоленской губернии Семен Шелаев в лютый мороз завел в лес большой отряд армии Наполеона, откуда многим французам не суждено уже было выйти. В 1919 году житель Алтая Федор Гуляев завел в болото колчаковцев. Оставшегося живым и невредимым Федора принимал в Кремле сам товарищ Ленин, а вместо ордена ему дали новую почетную фамилию – Гуляев-Сусанин. В 1942 году двенадцатилетний Коля Молчанов в лесах Брянщины завел в болото немецкий обоз, после чего вернулся в родное село. Всего же, по данным, собранным сотрудниками музея Ивана Сусанина, за четыре века, прошедшие с 1613 года, 58 человек в той или иной мере повторили мифический подвиг Сусанина.

Степан Разин

Хорошо на Руси я попраздновал,

Погулял, и поел, и попил,

А за все, что творил неуказного,