Читать книгу "Отцы-основатели - Мария Згурская"

В марте-апреле 1794 года по инициативе Робеспьера и Сен-Жюста Комитет общественного спасения отправил на гильотину блистательного оратора Дантона, его сторонников, всю фракцию эбертистов и даже лучшего и единственного настоящего друга Робеспьера Камиля Демулена.

Максимилиан не знал такого чувства, как жалость. Следом за дворянами головы полетели у тех, кто проявлял осторожность или высказывался против постановлений Конвента, на эшафот поднимались священники, бывшие дворяне, торговцы, нарушившие законы о максимуме, неугодные поэты…

После расправы с оппозицией власть Робеспьера некоторое время представлялась абсолютной. Парижские санкюлоты рукоплескали этим казням, 14 республиканских армий шли от победы к победе, но жизнь во Франции не становилась лучше. В стране свирепствовали экономический кризис, безработица, голод. Робеспьер не понимал, как можно спекулировать хлебом, когда голодают дети; он не понимал, как можно заниматься скупкой и перепродажей имущества и земель бывших аристократов, когда революции угрожают могущественные враги. Всех тех, кто был не так бескорыстен в личной жизни, как он сам, Неподкупный считал аморальными людьми и главной угрозой для Республики. «Слово “добродетель” вызывало смех Дантона», — с возмущением говорил Робеспьер.

Все, кто имел слишком много денег в кошельке, были для убежденных якобинцев «подозрительными», а это уже означало смертный приговор.

Но деятельность Робеспьера не ограничивалась политическими преобразованиями. В мае 1794-го он занялся внедрением культа Верховного существа, который основывался на деистических воззрениях, изложенных философами Просвещения.

Насаждение культа Верховного существа шло в рамках процесса дехристианизации, главным образом в рамках борьбы с католицизмом. Конкурирующим мировоззрением некоторое время являлся рационалистический культ Разума. Распространение культа Разума сопровождалось разграблением христианских церквей, которые превращались в храмы Разума. Однако вскоре культ Разума был запрещен, а культ Верховного существа фактически претендовал на роль государственной религии, усиливая недовольство деятельностью Робеспьера среди самых широких слоев французского населения.

10 июня он и Кутон добились принятия закона, которым вводилась смертная казнь за преступления против республиканской морали, а обвиняемые фактически лишались права на защиту. Процедура задержания, осуждения и казни граждан, подозреваемых в контрреволюционной деятельности, упростилась настолько, что аресты по очевидно бессмысленным обвинениям стали вызывать всеобщее недоумение. В столицу начали поступать сообщения о чрезмерной жестокости комиссаров Конвента.

Начавшийся сразу после этого «большой террор» затронул все социальные слои и подорвал былую популярность Неподкупного. Утопические идеалы Робеспьера уже не встречали поддержки в обществе, а его диктаторские устремления настроили против него подавляющее большинство депутатов Конвента.

Гильотина работала исправно и ежедневно. В тюрьмах, ожидая смерти, сидели тысячи французов. Революционная гадина, как говорили монархисты, стала пожирать сама себя.

С началом террора отношение к Робеспьеру изменилось. Если прежде в нем видели совесть революции, теперь многие смотрели на Максимилиана со страхом.

Бо́льшая часть Франции устала от диктатуры Комитета общественного спасения. Поля, мануфактуры, корабли и витрины магазинов властно требовали свободы предпринимательства — такой, чтобы богатство не надо было ни от кого прятать. Даже некоторые коллеги Робеспьера по Комитету и Конвенту втайне давно и успешно занимались коммерцией. Замысел Неподкупного со временем превратить Францию в страну «добродетельных» мелких собственников, живущих только своим трудом, был отвергнут большинством якобинцев, уставших от вереницы казней.

На Робеспьера было организовано несколько покушений, но неудачно. Одна из заговорщиц оказалась юной парижанкой. Она спряталась в доме Робеспьера и надеялась заколоть его ножом, но была обнаружена. Девушку, само собой, отправили на гильотину. После этого инцидента Робеспьер издал указ, поощряющий доносы на заговорщиков. Последних казнили по упрощенному судебному процессу.

Счет шел на тысячи уничтоженных врагов отечества в неделю: по мнению историков, за период правления Робеспьера было уничтожено около 35–40 тысяч человек.

Все больше французов подозревали, что именно Робеспьер и есть главный враг их родины, уничтожающий по наветам и собственной прихоти невиновных сограждан. Робеспьер почувствовал перемену в умонастроениях. Он даже перестал появляться на заседаниях, в нем росла уверенность, что заговор против отечества и свободы зреет в недрах самого Конвента.

Робеспьер заговорил о необходимости чистки революционных рядов. Только за полтора месяца в 1794 году было казнено свыше 1300 человек. Такой террор подорвал моральный дух революционеров, и умеренные захватили власть. Это было названо переворотом 9 термидора: 27 июля (по революционному календарю — 9 термидора) 1793 года во время своей речи в Конвенте Максимилиан был неожиданно прерван яростными криками «Долой тирана!», а затем его вместе с ближайшими соратниками отвели в тюрьму.

Арестованный диктатор заявил: «Республика погибла! Настало царство разбойников!»

Конвент принял декрет об аресте Робеспьера и его сторонников. Однако в тот же вечер члены Парижской коммуны освободили Робеспьера и спрятали его в своей резиденции. Тогда войска Конвента окружили здание и начали штурм. Для Робеспьера он оказался неудачным: он то ли пытался покончить жизнь самоубийством (как это сделали многие соратники Неподкупного), то ли был ранен выстрелом нападавших — в пылу сражения пуля раздробила ему челюсть. На этот счет существуют разные версии, впрочем, ничего уже не имело значения. На столе остался лежать призыв Робеспьера к радикальным силам Парижа, который он успел подписать лишь первыми буквами «Ро».

Раненых перенесли в помещение Комитета национальной безопасности. Робеспьер не мог говорить. Из раны шла кровь, и Максимилиан все время тщетно пытался стереть кровавые пятна со своего элегантного платья. На рассвете пришел врач, чтобы обработать рану, вытащить осколки кости и сделать перевязку.

Арестованных увезли в тюрьму Консьержери. Робеспьера поместили в камеру по соседству с той, которую занимала казненная девять месяцев назад Мария Антуанетта.

Казнь гражданина Робеспьера, которого теперь называли не иначе как Бешеной Гиеной, состоялась на следующий день, 28 июля. Арестованных без суда отвезли на площадь Революции (сегодня это площадь Согласия) на казнь. Зеваки, собравшиеся вдоль улицы Сент-Оноре, смеялись, показывали на них пальцами и выкрикивали ругательства.

Кроме Робеспьера, казнили еще 21 революционера: ближайших сподвижников из Комитета общественного спасения Кутона и Сен-Жюста, младшего брата Робеспьера Огюстена, верных коммунаров, пытавшихся спасти своего лидера от смерти.

Максимилиан Робеспьер был последним казненным в этот день. Он лежал на дне телеги, и его пришось нести на эшафот. Палач сорвал с него голубой сюртук, запятнанный кровью, и бинты с головы. Крик боли, который издал раненый, был слышен на всю площадь. Его быстро положили под лезвие, нож гильотины отсек голову бывшему диктатору, и палач высоко поднял ее над толпой. Все было кончено. Террор остался в прошлом.