Читать книгу "Все наши ложные "сегодня" - Элан Мэстай"

Но она уже сидела в офисе, держала авторучку, а на столе лежал листок бумаги, который неожиданно позволял ей разбогатеть.

Грета чувствовала себя обескураженной.

А покупатели, несомненно, были идиотами, из которых следовало вытрясти полтора миллиона долларов.

Грета подписала документ.

Ей хватило недели, чтобы понять: «идиоты» оказались гораздо умнее, чем она.

Их не интересовало ее приложение, и, конечно, плевать они хотели на жизненную философию Греты. Им нужны были ее данные: пять миллионов человек, к которым каждый месяц присоединялось еще по полмиллиона.

Пользователи «MapU» добровольно соглашались на то, чтобы любой подписчик мог наблюдать за их перемещениями в пространстве. Их склонности, предпочтения, привычки и прочая дребедень тоже были в открытом доступе. Грета невольно создала идеальный механизм, который буквально раскладывал потребителя на те вещицы, которые ему можно было продать.

Вот что требовалось покупателям «MapU» – впаривать людям товары.

Грета решила, что можно запустить в систему вирус, дабы вывести «MapU» из строя, но идея показалась ей неприглядной и детской, да и в тюрьму мою сестру не тянуло.

Наши родители сделали карьеру в науке. Наличие штатных должностей имело для них огромную важность. Мы выросли в комфорте, но наши желания не удовлетворялись настолько полно и автоматически, чтобы деньги не имели для нас значения. Мы тоже были привязаны к материальным ценностям, как и остальные люди на Земле.

В общем, Грета разбогатела и незамедлительно погрузилась в депрессию: на протяжении последних шести месяцев она не делала ровным счетом ничего, что сильно волновало родителей.

Моя сестра являлась одновременно и семейным олицетворением успеха, и самым большим источником тревоги. Но вскоре я опередил Грету: ведь я, как-никак, совершил за семейным обедом смелый рывок в борьбе за звание самого безумного из отпрысков Барренов.

88

Я не оставался на всю ночь в доме родителей с тех пор, как Грета в седьмом классе болела менингитом.

Отец систематично задает мне вопросы и тщательнейшим образом разбирает мои ответы.

Я говорю обстоятельно, стараясь извлечь из памяти мельчайшие подробности. Грета угрюмо клацает в углу по клавишам ноутбука, пытаясь подтвердить или опровергнуть каждое мое слово (последнее было бы даже лучше для нее).

Иногда Грета тоже въедливо спрашивает меня о чем-либо и требует доскональных объяснений. Я замечаю, что сестра очень расстраивается, если очередной ответ оказывается у меня наготове.

Мама сварила кофе и, устроившись на кушетке, с чопорным видом перечитывает «Машину времени». Она пребывает в состоянии, которое можно назвать пассивно-агрессивным литературным раздражением. Пенни сидит рядом со мной и периодически напоминает мне о конкретных деталях, которые я упоминал ранее – в беседах с нею, но упустил из виду на «домашнем допросе».

Спустя несколько часов моя история складывается полностью.

Все мы разом выдыхаемся, когда на небо ложатся рассветные краски.

– Ладно, – говорит отец, – твой рассказ слишком логичен для шизоидного бреда.

Истинным золотым дном становятся шестнадцать Свидетелей. Я помню их поименно. Самое удивительное, что некоторые из них еще живы! Ну а те, кто умер много лет назад, оставили те или иные следы в Интернете.

Грета находит всех с помощью ноутбука: Хенрик Эделл (Скептик), Норман Драйсснэк (Благоговеющий), Свен Бертелессен (Рассеянный), Рис Коллинз (Удивленный), Джером Франкер (Ревнивый), Мишель Бобьен (Сердитый), Сьюзен Лоуэнстин (Задумчивая), Стивен Модесто (Испуганный), Дуглас Холидей (Бесстрастный), Эйб Геллер (Сосредоточенный), Дайэн Ортиз (Восхищенная), Фредерик Сомерсет (Равнодушный), Ричард Элсмир (Опаздывающий), Барбара Толберт (Усталый), Урсула Франкер (Дерзкая) и Рафаэль Юбитто (Мудрый).

Единственный, кто укрывается от умелого сетевого поиска Греты (сестра не зря три семестра подряд изучала информатику), – это Лайонел Гоеттрейдер.

Он как сквозь землю провалился.

Зато она находит Франкеров.

– Джером и Урсула Франкер, – констатирует Грета. – Живут в Сан-Франциско.

– Живут? – осведомляюсь я.

– Да, – отвечает Грета. – Нет… Подожди… Урсула Франкер скончалась два года назад. Живы ее муж Джером и дочь Эмма.

Сестра говорит суховатым тоном, поскольку ничего не знает о Франкерах. Видимо, она считает, что я использую их имена для поддержания собственного психоза.

А меня новость о том, что Урсула умерла, поражает до глубины души.

Признаюсь, у меня крутилась подсознательная мысль – смешная и романтичная, – что спасенные после злосчастного забытого несчастья Лайонел и Урсула могли, в конце концов, связать свои судьбы. Понятия не имею, что в действительности произошло между ними после катастрофы, но я вообразил себе и другой вариант – и должен пояснить, что потратил отнюдь не много времени на фантазии…

В общем, я решил, что после того, как ее муж получил ужасную травму, Урсула сочла делом чести остаться с ним и прекратить связь с Лайонелом… пожалуй, навсегда. Подробности теряются в тумане и смущают меня, не позволяя вглядеться в них пристальным взором, зато я приплетаю к интриге и себя. По моему мнению, моя сопричастность к роковому эпизоду должна была вдохновить Урсулу и Лайонела на то, чтобы признать неутешительную правду: что они никогда не прекращали любить друг друга и для истинного счастья им нельзя было разлучаться.

Если честно, я не понимаю, почему меня так потрясли их отношения! Я наблюдал за Урсулой и Лайнелом от силы пять минут, и это случилось пятьдесят лет назад – хотя с точки зрения моего хронологического опыта прошло всего лишь две недели.

Кроме того, очевидно, что их роман был совершенно неприемлем и обречен. Им следовало бы держаться друг от друга подальше.

Хотя, с другой стороны, я с этим не согласен. В взглядах, которые они кидали друг на дружку, я подметил неодолимую взаимосвязь.

У нас с Пенелопой такого не было. Зато когда я смотрю на Пенни и она ловит мой взгляд, я чувствую то же самое.

Не случись моего вмешательства, они оба погибли бы от лучевой болезни. Но я спутал карты. И, не имея никакой конкретной информации, кроме собственного тупого и алчного сердца, я был убежден, что мое вторжение привело к их отчуждению, к появлению двух раздельных, но одинаково несчастных жизней. Тем самым я разрушил их общую судьбу. Результатом моей ошибки стали десятилетия разрыва между ними, десятилетия тоски – вот что я думал.

Но выяснилось, что Урсула мертва. Поэтому на еще одном из моих романтических заблуждений можно ставить крест.

Покойся в мире.

89

Мама громко захлопывает книгу. Это старинное издание, с плотной бумагой и прочной обложкой, поэтому корешок еще и резко скрипит.