Читать книгу "Я дрался на Т-34. Третья книга - Артем Драбкин"

Затем была недолгая передышка, а далее мы пошли на Севастополь.

– Кстати, по поводу Севастополя. Один ветеран корпуса, бывший штабной работник, в своих мемуарах написал, что 19-й ТК еще в конце апреля мог свободно захватить город, но по непонятным причинам этого не произошло. Вы бы не хотели прокомментировать подобное утверждение?

– Это не более чем пустые слова… Понимаете, после освобождения Севастополя офицеры обсуждали между собой этот момент, мол, почему мы город не взяли с ходу, в конце апреля. Все считали, что причина была в следующем – генерал Васильев был ранен осколками бомбы еще 10 апреля, и вместо него в командование корпусом вступил его заместитель по строевой полковник Поцелуев, человек нерешительный, не смевший самостоятельно принимать серьезные решения в боевой обстановке, и якобы поэтому Поцелуев испугался ответственности за возможную неудачу и не отдал приказ «…без промедления, пользуясь паникой и неразберихой у немцев, на «плечах противника» ворваться в город и захватить его», тем самым упустив момент. Не пошел на самоубийственную авантюру. Возможно, что так и было… Не могу ничего утверждать… Все штабные офицеры потом говорили: вот если бы кто-то из комбригов, например Хромченко или Фещенко, заменил бы раненого генерала Васильева, все было бы иначе. Хромченко, как и Фещенко, был хорошим человеком, смелым и толковым офицером. Погиб комбриг 101-й ТБр Хромченко в самом конце севастопольских боев – то ли свой, то ли немецкий легкий бомбардировщик, похожий по силуэту на По-2, ночью скинул бомбу прямо в открытый люк танка, в котором находился Хромченко.

Но если не заниматься пустой демагогией, то возникает такой вопрос: в 19-м корпусе на тот момент оставалась только половина танков, пехота еще где-то плелась сзади по крымским степям – разве могли танкисты такими малыми силами захватить Севастополь и удержать его до подхода стрелковых частей? Вряд ли, тем более если принять во внимание информацию, которая сейчас стала известной из архивных документов – в Севастополе в этот момент скопилось свыше семидесяти тысяч немцев, эвакуация которых шла полным ходом.

Да немцы бы все наши танки перебили на раз-два, костьми бы легли, но продержались до подхода своих кораблей! Я своими глазами видел, как пытались взять Сапун-гору фактически с ходу, еще в двадцатых числах апреля. Пригнали несколько батальонов штрафников, послали бедолаг в атаку на Сапун-гору, а немцы их полностью истребили за первые десять минут боя, а потом нам сказали, что это не штурм был, а так, просто «разведка боем», но все знали, что это была самая что ни на есть попытка прорваться к Севастополю.

Но когда через десять дней был предпринят новый штурм, то для артподготовки собрали всю артиллерию из двух армий: артиллерийские орудия, поддерживающие атаку, стояли в первом ряду вплотную друг к другу, колесом к колесу, настоящим «частоколом», во втором ряду вели огонь сотни минометов, поставленных в линию, а сразу за ними стояли цепью наши танки и непрерывно стреляли по немецким позициям. Да еще добавьте ко всем перечисленным стволам полки реактивной артиллерии и волны штурмовиков Ил-2 – один полк отбомбился, сразу на штурмовку прилетает другой. Это был шквальный залповый непрерывный огонь, настоящий смерч, казалось, что после каждого залпа на Сапун-горе не должно остаться ничего живого, но куда там, несмотря на сильнейшую артиллерийскую поддержку, наши бойцы немцев целый день выкуривали с этих позиций…

– Что происходило на Херсонесе 12 мая?

Я лично не был на Херсонесе в этот день, но наши офицеры из штаба корпуса мне на следующий день рассказывали, что там немцам устроили… Офицеров и «власовцев» выстраивали на краю обрыва, затем расстреливали или скидывали с кручи в море, топили с камнями на шее, точно так, как в фильме «Мы из Кронштадта» белогвардейцы топили балтийских матросов… В Крыму весной 1944 года немцев в плен брали по возможности, не было приказа или общей установки – «воюем без пленных», но Херсонес… Это отдельная история… Это была заслуженная кара за июнь – июль сорок второго года…

В самом начале рейда, в только что захваченной нашим передовым отрядом деревушке, местные жители нам выдали место, где прячутся двое немцев, и мы поймали двух здоровых бугаев в маскировочных халатах и с рацией. И сначала никто не собирался их убивать, но мы находились в рейде по немецким тылам, куда нам было их девать? Поставили их к стенке…

– Как местное татарское население встречало бойцов Красной Армии?

О том, что большинство татарского населения в Крыму поддерживало немцев, мы узнали от партизан, а до этого я только слышал от ребят, воевавших в Крыму в 1942 году, что татары к красноармейцам относились негативно, но значения этим словам не придавал.

И что получилось? Веду колонну танков к Севастополю, на пути татарская деревня. Спрашиваю у одного местного жителя дорогу – как лучше и быстрее проехать, он мне рукой показывает направление. И надо было его взять с собой, посадить в коляску мотоцикла, а я этого не сделал. Поехали дальше, а эта «дорога» постепенно переходит в узкую горную тропу… За моей спиной батальон танков, которым там не развернуться, а за задержку с выводом колонны в указанную точку, на исходные позиции, меня запросто могли отдать под трибунал… Но тогда все обошлось…

Захватываем другую татарскую деревню, где танкисты поймали не успевшего сбежать местного полицая и сразу его повесили на столбе, а утром проснулись, а в петле вместо трупа полицая уже висит наш боец… Из Севастополя 202-ю бригаду отвели на отдых в татарское село, нас распределили на постой по домам, и я попал на ночевку в дом к одному старику-татарину, который выглядел славным человеком, обычным сельским тружеником. Старик накормил нас от всей души, показывал фотографию своего сына, который служил еще до войны матросом на Балтийском флоте. Утром просыпаюсь, слышу, как корова мычит, а в доме никого нет. Оказывается, ночью всех татар из села выселили пограничники, а я даже на шум не проснулся…

– Давайте перейдем к «стандартным и общим» вопросам. Как вы оцениваете роль политработников в танковых частях?

А тут мне долго не надо думать над ответом. По моему личному мнению, в танковых частях политработники были «лишним балластом», толку от них не было никакого.

Для поддержания дисциплины в бригаде хватало одного заместителя комбрига по строевой части – «старпома на корабле».

В тех танковых бригадах, в которых мне довелось служить, политработники танковых батальонов в атаки в составе экипажей не ходили! Точка… Один-единственный раз, в конце сорок второго года, в наступлении на Сычевку, о котором я вам уже рассказывал, я увидел, как бригадные политруки пошли вместе с танкистами в бой. В штабе перед наступлением они выпили грамм по двести с гаком, посмотрели, как танки сразу двух корпусов своей стальной армадой изготовились к атаке на исходных позициях, и, видимо, настолько уверовали, что такой силищей мы всем немцам быстро кишки на траки намотаем, что, подогретые водкой и общим наступательным порывом, наши политработники и несколько штабистов по своей воле вскочили на броню танков и вместе с танкодесантниками поехали с нами в атаку. Но немцы весь танковый десант быстро покрошили пулеметным и орудийным огнем, я потом из этой группы никого в штабе не видел, скорее всего, они все полегли на поле боя… Там перед наступлением действительно был такой мощный массовый душевный порыв разбить врага, что, наверное, последний обозник из хозвзвода прибежал бы с винтовкой в первую цепь и пошел бы в атаку…