Читать книгу "Охотники. Мегалиты Империи - Ник Перумов"

Секира свистнула, крюк на обухе с хрустом впился в дерево дубинки, рывок, и один из громил не удержался на ногах – пролетел мимо мастера, с грохотом врезался в спинку кровати, размолов её в щепки. Второй противник оказался проворнее, мастер едва успел подставить топорище, но торец дубины всё равно больно ударил в плечо. Хлопнула спущенная тетива, но лучник оказался не из лучших – промазал, неверно рассчитал, потому что толчок в плечо откинул мастера к самому окну.

Трактирщик рычал и размахивал совнёй, грозя пропороть спины своим подручным, но вперёд благоразумно не лез.

Первый из громил – то ли Зденак, то ли Павуш – ставший причиной безвременной кончины кровати – попытался встать. Мастер успел первее.

Секира свистнула, ударила по вцепившейся в дубину руке, рассекла запястье. То ли Павуш, то ли Зденак выронил оружие, схватился за обрубок целой рукой, недоумённо глядя на хлынувшую потоком кровь и вдруг дико завыл.

Второму противнику мастер на обратном ходу въехал утяжелённым торцом топорища прямо в лицо, снизу вверх под нос. Это жуткая, ослепляющая и гасящее сознание боль, носовой хрящ обращается чуть ли не в кашу; получивший своё громила обхватил лицо руками и сел, где стоял, меж сжатых пальцев брызнули алые струйки.

Мастер разворачивался к двум оставшимся противникам; однако лучник успел рвануть тетиву ещё раз и теперь не промахнулся.

Стрела была короткой и лёгкой, вошла в мякоть плеча, и в первый миг мастер даже не почувствовал боли.

Остролицый потратил ровно на одно мгновение больше того, что мог, накладывая стрелу и натягивая лук. Лезвие секиры прошло у него под подбородком, «рисуя второй рот», как говаривалось у охотников.

Трактирщик первым сообразил, что дело плохо, однако совнёй он пырнул вполне грамотно; в пикинёрах служил, что ли? Со стрелой в плече мастер чуть не дотянул, не довернул и лезвие совни проехало ему по рёбрам под левой рукой, разрывая куртку, рубаху и кожу.

Лучник ещё хрипел и булькал, оседая и в агонии хватаясь руками за горло, а секира старого охотника уже прянула, рубя навынос.

Древко совни распалось пополам, хоть и было из старого твёрдого дуба. Трактирщик отлетел назад, спиной врезался в стену, бросил совню, кинулся опрометью вниз.

Мастер всадил ему дрот в бедро, и корчмарь, кувыркаясь, покатился по ступеням лесенки, снёс перила, тяжело бухнулся на пол; кровь разлетелась тёмными брызгами.

Охотник спустился к нему, сгрёб за шиворот. Левая рука уже онемела, рукав пропитался кровью.

– Где… вход?

– А… хрррр… – Выкаченные глаза трактирщика сделались совершенно безумны.

– Где вход? – повторил мастер. Жжёт, как же жжёт рана; уж не смазали ли чем-то наконечник?

– Н-не знаю…

– Я человек простой, – прошипел мастер в побледневшую рожу вампирьего прихвостня. – Или говоришь, где вход, или я тебя на тряпки сейчас порву.

– Тьфу! – Корчмарь попытался плюнуть в охотника, промахнулся.

– Ах, так? Ну пошли тогда.

Мастер сам не знал, как не потерял сознания, втаскивая дёргающегося трактирщика вверх по ступеням. Но втащил; швырнул на пол рядом с уже замершим навсегда остролицым.

Один из громил, похоже, тоже доживал последние мгновения – кровопотеря и смерть. Другой, которому мастер раздробил переносицу, напротив, пытался уползти.

– Смотри. – Мастер наклонился над раненым. Махнул секирой.

Голова тупо ударилась об пол. Трактирщика вырвало.

– Сми-илуйся…

– Вход. Показывай, немедля!

Трактирщик показал. Нажать здесь, здесь и здесь; повернуть скрытый рычаг. Кормчаря трясло, он не мог оторвать взгляда от трёх мёртвых тел на полу, луж крови и отрубленной головы то ли Зденака, то Павуша.

Мастер проделал указанные манипуляции. С легким скрипом и скрежетом что-то провернулось на скверно смазанных петлях; в толще стены открылся узкий лаз, выложенный кирпичом, что вёл прямо вниз. В стены вделаны кирпичные выступы-ступеньки.

– Что там? Внизу? – Мастер сунул окровавленное оружие под нос трактирщику. В зале меж тем раздались встревоженные голоса, женщина окликала какого-то Петруся, слышался топот ног; мастер быстро шагнул к окну – в соседних домах распахивались окна, высовывались заспанные люди; а по улице к злосчастной таверне стремительно приближался настоящий отряд. Крепкие, плечистые парни в суконных куртках, с перевязями, увешанными самым разнообразным оружием. Во главе быстро шагала, судя по фигуре, женщина, так же, как и ле Вефревель, скрывавшая лицо широкополой шляпой и так же, как и вампир, носившая на левом боку длинную шпагу с причудливой гардой.

– Тебе коне-е-ец… – просипел трактирщик. На свою беду – потому что мастер, видя вваливающихся в корчму мрачных, решительных людей, так же решительно взмахнул секирой в последний раз.

Теперь дальше.

Никто не видит ни его, ни раскрытой таинственной двери.

Мастер схватил свою сумку с припасами, в два удара высадил окно. Несколько капель крови, отпечаток сапога на подоконнике; пусть теперь разбираются.

И шагнул в зев потайного хода.

Несколько мгновений ушло, чтобы найти рукоять, какой запиралась сдвижная кирпичная дверь. И стопор, не дающий ей быть открытой с той стороны.

Пусть теперь ломают. Если, конечно, найдут.

Мастер тяжело усмехнулся. На время он в безопасности, скорее всего ненадолго, но ему хватит и этого.

Стрела. Её нельзя вот так просто вырывать из раны, она сама по себе порой служит к предотвращению обильной и быстрой кровопотери. Наконечник, напротив, с его острыми краями из тела крайне желательно извлечь, особенно, если железо смазано чем-то ядовитым.

В ход пошли снадобья мэтра Бонавентуры.

Обезболивающее. Обеззараживающее. Кровоостанавливающее. Протереть как следует пальцы, проникнуть в рану, расширить её, ухватить наконечник, так, чтобы его острые шипы ни за что не цеплялись, аккуратно вытянуть.

В глазах стояли красные круги, дыхание сбивалось. Спаситель, слава Тебе, что есть у нас наш Джованни Фиданца.

Стрела не застряла в кости, не задела крупных кровеносных сосудов. Покраснев от натуги, мастер вытянул стрелу из раны – конечно, без эликсира Бонавентуры он бы ни за что это сделать не смог.

Ещё эликсир. Тампон. Повязка. Хоть и одной рукой (и зубами), мастер перебинтовал плечо. Левый рукав пропитался кровью – плохо, говорят, упыри идут по «красному следу» лучше любой гончей.

Меж тем за стеной топали ноги, раздавались команды; с удивительной быстрой явившийся отряд торопился наверх.

– Петру-у-усь! – взвыл женский голос, тотчас сорвавшийся в дикий вой.

«Да, – стискивая зубы, подумал мастер. – Так бывало всегда. Люди становились прислужниками вампиров, и мы убивали их. Зачастую – жестоко, порой – на глазах их родных и близких».